Жестокое правило жестокого мира.
Разумеется, оно нисколько не касается тех людей, которые уже обладают властью — только тех, кто к ней стремится.
— …и вот кофе готов. Кто желает попробовать первым? — с улыбкой обернулась я, разлив напиток по крошечным чашкам, которые по договорённости с леди Чиртон доставили сюда из «Старого гнезда» ещё накануне.
Повисла пауза.
— Но разве не говорят, что кофе больше подходит мужчинам, а женщин делает чересчур беспокойными и вызывает бурление в рассудке? — с сомнением спросила белокурая красавица с жеманными манерами. Её звали Мари-Виктуар, леди Мари-Виктуар — неудивительно, что в прошлый раз я никак не могла запомнить её имя. — И разве не делает он женщин чересчур мужеподобными?
— Нисколько, но с непривычки может участиться сердцебиение, — решительно отвергла я теорию; хотелось рассмеяться, но это, разумеется, было бы невежливо. — Точно так же, как и от крепкого чая. Предаваться излишествам, разумеется, не стоит, и если раньше вы не пили кофе, то лучше ограничиться одной маленькой чашкой или выпить потом воды.
— Тогда я первая попробую, — вызвалась леди Уоррингтон, заворожённо глядя на крошечную чашку. — Мими, принеси, — обернулась она к одной из двух горничных, которые сегодня сопровождали её; насколько я поняла, они сейчас не столько прислуживали, сколько запоминали, как делать кофе, чтобы потом готовить его дома.
…всегда какое-то особое удовольствие в том, чтобы наблюдать, как кто-то впервые пробует кофе. Как расширяются зрачки; как брови выгибаются, и появляется румянец. Для некоторых вкус слишком горький, для других — сладкий, и мало тех, кто сразу может оценить его по достоинству. Мне тоже поначалу сам кофе казался неприятным, в отличие от запаха.
Но ни спутать его с чем-то, ни забыть невозможно.
Леди Уоррингтон, вероятно, вообразила себе совершенно иной вкус, а потому едва не пролила кофе на свои голубые юбки, когда пригубила из чашки. Но затем либо распробовала напиток, либо просто совладала с собой и сделала вид, что наслаждается им… Думаю, что ей бы больше подошёл кофе со сливками, больше похожий на десерт и не такой крепкий, но мы, увы, были не в «Старом гнезде».
— Весьма недурно, — кивнула она наконец. — И альравцы пьют его именно так?
— О, рецепты у них разные. Кофе делают с кардамоном или с шафраном, могут добавить гвоздику или корицу. Крепкий кофе без сахара — для сильных духом людей, как там считают…
Я делала ровно то, чего от меня ожидали: расписывала диковинные рецепты, вспоминала истории, которые ещё леди Милдред привезла из своего путешествия, и те, которые рассказывал Георг. Словом, развлекала публику — почти как в «Старом гнезде», но только здесь мне была отведена роль не хозяйки, а циркачки, пожалуй. Не акт гостеприимства, но представление… Странно, конечно, но кофе есть кофе.
Альравская жаровня, привезённая кузеном-археологом леди Уоррингтон, оказалась массивней, чем те, что хранились у меня в особняке. Она требовала больше угля, дольше нагревалась, но и остывала также небыстро; в округлой ёмкости с песком, довольно глубокой, могли бы разместиться три турки, но принесли сюда, конечно, только одну. Пока я забавляла милых леди рассказами и фокусами, время текло незаметно; признаться, обещание Эллиса едва не вылетело у меня из головы, и я вздрогнула, услышав в отдалении, за дверью, знакомый голос.
— …только загляну на мгновение и никого не побеспокою, мистер Гибсон. Всё во имя правосудия!
В следующую же секунду створки распахнулись, и детектив появился на пороге.
Мистер Гибсон, немного растерявший свою невозмутимость, раскрасневшийся и с повлажневшим лицом, стоял рядом, явно не понимая, что делать и как поступить. Невольно я посочувствовала ему: когда Эллис чего-то хочет, остановить его невозможно.
Все взгляды обратились к нему. Он же улыбнулся — надо признать, обворожительно — и воскликнул:
— О, так вот откуда пахнет кофе! Так и знал, что мне не померещилось. Не откажусь от чашки, если это возможно — крайне тяжёлый день… Леди Виржиния! Какая неожиданность — увидеть вас здесь! Если кофе тут — ваших рук дело, то я просто обязан его попробовать.
— И не надейтесь после того, как вы почти забыли дорогу в «Старое гнездо»! — с притворной суровостью ответила я. О репликах мы договорились заранее, верней, наметили эскиз, а дальше решили положиться на импровизацию. — Вам нет оправдания.
— У меня их сотня! Как и сотня дел…
Мне уже случалось раньше представлять Эллиса особам, несколько предвзятым к нему, к «гусям» и к людям простого происхождения в целом. Так что монолог был выразителен и не раз отрепетирован: «Вот мистер Норманн, которому я обязана жизнью, вы, вероятно, слышали об этом леденящем душу случае около двух лет назад…»
Изложив изрядно приукрашенные обстоятельства нашего знакомства, я сообщила, что он вхож в круг самой герцогини Дагвортской и сослужил хорошую службу Его Величеству, раскрыв заговор на балу-маскараде в честь Сошествия. Потом намекнула, что Эллису покровительствует маркиз Рокпорт, что было отчасти правдой, и рассказала трогательную историю о том, как мы вместе помогли разоблачить злодея и воссоединиться любящим сердцам, мисс Дюмон и мистеру Уэсту… Эллис вставлял там и тут остроумные замечания, и вскоре, разумеется, совершенно околдовал местное общество.
Особенно малышку Друмми: собачка ластилась к нему и виляла хвостом так быстро, что впору было забеспокоиться — не отвалится ли?
Осушив две чашки кофе, Эллис перешёл наконец к делу.
— Встретить тут вас было полнейшей неожиданностью, но в то же время и большой удачей, — обернулся он ко мне, изящно завершив небольшой диалог с леди Уоррингтон, принявшей его весьма благосклонно. — Неловко напоминать вам после того, как я и впрямь позабыл дорогу в «Старое гнездо», однако мне по-прежнему требуется — для дела величайшей важности, разумеется, от которого зависят многие судьбы — описание той никконской традиции, о которой я упоминал…
Я изобразила замешательство, а затем озарение:
— Ах, той самой! Конечно же, я нашла нужные сведения в дневнике леди Милдред, и даже набросала краткие заметки, но, увы, они остались в особняке на Спэрроу-плейс. Впрочем, если вопрос не терпит промедления, я готова по памяти воспроизвести эти заметки, если только мне предоставят набор для письма и тихое, уединённое место, чтобы подумать.
Эллис широко улыбнулся:
— Что ж, такое место здесь, конечно, есть.
И не прошло и минуты, как я, сердечно извинившись перед присутствующими за вынужденную отлучку, уже направлялась к кабинету, где обитал призрак графа Ллойда. Меня сопровождала горничная, мисс Смит, и она же несла всё необходимое для письма. Эллис остался в комнате с жаровней, чтобы развлечь в моё отсутствие леди Уоррингтон «парой занятных историй, пока не вернётся леди Виржиния, и тем самым искупить вину», как он выразился.
Идти было довольно долго; я так сосредоточилась на мыслях о предстоящей встрече с мертвецом, что вздрогнула от неожиданности, когда со мной заговорила горничная.
— Я про вас читала в газете и знаю, кто вы, — сказала вдруг она и ускорила шаг, чтобы поравняться со мной. Подобное поведение считалось, разумеется, недопустимым, но на лице у неё не было ни малейших следов раскаяния — или сомнения. — И я вызывалась вам помогать с одной целью: предупредить.
— О, — выдохнула я коротко. И поощрительно добавила: — О чём же?
Служанка бросила на меня взгляд искоса, быстрый и цепкий; сейчас она не казалась уже грубоватой или глуповатой, как поначалу.
— У меня пропали нижние юбки. Аккурат перед тем как всё завертелось, и сюда зачастил тот детектив по фамилии Норманн, — сказала она скучным голосом, уставившись себе под ноги. — Пропали не только у меня, но и у Нэнни-дурочки, а уж более разных женщин поискать, и по росту, и во всём остальном. Общее между нами одно: одежда у нас сушилась рядом.
Она ненадолго замолчала; я кивнула осторожно:
— Продолжайте, пожалуйста.
