Глава 17
Восьмой день пятой десятины первого месяца лета.
Приближение первых гостей — дяди Витта и десятка его сопровождения — я услышал в самом начале третьей стражи, когда вытрясал подробности прошлых «подвигов» из очередного пленника. Ничего, кроме омерзения, рассказ убийцы не вызывал, поэтому я не на шутку обрадовался возможности хоть немного отдохнуть и чуть было не унесся во двор встречать друга рода. Но, слава Пресветлой, сообразил, что ему еще ехать и ехать, и, убедившись, что Майра записала ответ на предыдущий вопрос, со вздохом задал следующий.
Когда в баню заскочила Селия, с мстительным удовлетворением оглядела окровавленных пленников и доложила, что к нам приехал глава Ночного приказа со свитой, я некоторое время колебался, выбирая между возможностью выйти подышать чистым воздухом и остаться на месте, и все-таки смог заставить себя не расслабляться:
— Приведи его сюда.
Девушка кивнула и… выполнила приказ буквально: привела ар Дирга. ОДНОГО. Приказав остальным ждать начальство перед воротами. Ругать ее я, естественно, и не подумал, поэтому дождался, пока возмущенный таким отношением мужчина пройдет через предбанник и переступит через порог мыльни, и мысленно усмехнулся — увидев перед собой пять с лишним десятков пленников разной степени потрепанности, он мгновенно забыл про упрямство моей служанки:
— Доброе утро, Нейл, Магнус, арры и арессы! Кто это тут у вас?
— Ублюдок, стрелявший в Тину, вся верхушка гильдий убийц и воров, а также их подчиненные, в свободное от основной работы время выполнявшие мелкие и не мелкие просьбы посольств сопредельных королевств.
— Повтори, что ты сказал⁈ — не успев дослушать фразу до конца, потребовал он.
Я повторил. Теми же словами. И, для полного счастья, вложил ему в руки пачку листов с записями признаний «моей части» пленников.
Первый лист он прочитал целиком. Второй и третий — где-то до половины. Потом начал просматривать их так, как будто куда-то торопился — выхватывал взглядом имя, нынешнюю и предыдущие клички и вдумывался в предложение-другое. А когда дошел листа до пятнадцатого-двадцатого, ошалело посмотрел на меня:
— Но как⁈ Ты же приехал только позавчера⁈
Я прикрыл глаза, «чтобы унять гнев», и «очень недовольно» процедил:
— Нашел того, кто знал хоть что-то, и расспросил. Нашел знающего больше и снова расспросил. Отловил всех тех, о ком знал этот, второй, и пошел по цепочкам дальше. В результате большая часть уже тут, а меньшая осталась там, в городе…
— … со стилетами Эвисов в глазницах! — так же злобно продолжил Магнус, не меньше меня уставший от мотаний по городу и бесконечного допроса. После чего в сердцах сплюнул на пол, залитый кровью и нечистотами: — Знаете, арр Витсир, что меня бесит больше всего? Почему три десятка воинов из двух родов за одну-единственную ночь смогли переловить почти всю городскую шваль, а два приказа, в которых служит несколько сотен человек, не могут этого сделать десятилетиями? Может, просто не хотят⁈
Эмоции Лайвенского Пса полыхнули раздражением, чувством вины, непониманием и чем-то там еще. Но озвучил он всего два слова:
— Не знаю.
Потом опустил взгляд, заметно сгорбил спину и тихо спросил:
— Может, вызвать дознавателей и палачей?
— А зачем? — чуть более резко, чем следовало, отозвался ар Койрен. — Это у вас подобных ублюдков допрашивают месяцами, а у нас они не запираются, поэтому уже стражи через две «следствие» будет закончено, и мы привезем всю эту шваль на Лобное место.
Лайвенский Пес скрипнул зубами, но возразить не смог. Поэтому пожал плечами и двинулся по кругу, заглядывая в лицо каждому пленнику. А когда дошел до противоположной стены, вдруг присел, перевернул очередное тело на спину и тут же оказался на ногах:
— А что среди них делает арр Генор? Он что, имеет какое-то отношение к верхушкам этих гильдий?
— Он виноват в смерти Тины… — «одарив» дядю холодным и тяжелым взглядом, ответил я. — Если бы ты чуть внимательнее прочитал записи допроса, то увидел бы там и признание Чоха по прозвищу Паскуда, выстрелившего в нее из арбалета, и главы рода Ниер, заказавшего этот выстрел.
— Не может быть! — воскликнул дядя Витт. — Зачем ему было ее убивать?
«Ее — незачем…» — подумал я и мысленно вздохнул: в тех записях, которые мне показывали Стеша с Сарджем, ар Ниер обсуждал с новым послом Торрена в Маллоре возможность устранения Майры. И был готов принять эту «услугу» в качестве оплаты за несколько будущих «поручений». Кроме того, он начал и довольно успешно вел войну слухов — выворачивал наизнанку прошлое всех тех членов рода Эвис, о которых слышал хоть что-то, добавлял к нему грязные подробности и «под большим секретом» рассказывал друзьям и знакомым во время балов и приемов. Поэтому на роль заказчика убийства Тины он был просто назначен, как личность, нить жизни которой требовалось оборвать как можно быстрее. Но озвучил я, конечно же, не это, а куда более жесткий вариант:
— Он заказал смерть Майры, а не Тины, так как обиделся на ее «намек» с косой. Но оказался не очень силен в описании женской красоты, и Паскуда выстрелил в мою советницу.
Глава Ночного приказа закрыл глаза, пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, затем стиснул пальцами перевязь, но рвущиеся наружу эмоции не удержал. Поэтому от всей души врезал ногой под ребра арру Генору. А когда тот влетел в стену и потерял сознание, повернулся к нам с Магнусом:
— Что вы планируете делать с протоколами допросов?
— Зачитать отдельные куски перед казнью, а потом отдать ненужные бумаги тебе.
— Буду очень благодарен! — склонил голову он, и тут же продолжил: — Тогда я съезжу во дворец, отправлю людей готовить Лобное место и пригоню сюда полусотню стражников. На всякий случай…
…«Следствие» закончили не через две стражи, а через два часа сорок минут, так как до смерти устали от истошных криков, слез, воплей «это не я», «я не виноват», «меня заставили», последующих признаний, а так же от запаха крови и нечистот. И стали «укорачивать» беседы — «надопрашивав» каждого на пару-тройку четвертований, переходили к следующему. Тем не менее, когда закончили с последними, поверили в это не сразу, а только после того, как пересчитали протоколы допросов и убедились, что их количество совпадает с количеством пленников.
Обрадовались. Так, самым краешком сознания. Выбрались на свет. С наслаждением вдохнули чистый воздух и отправились мыться. Сначала мы, мужчины, изгвазданные кровью с ног до головы, а затем и женщины, тоже успевшие пропахнуть не самыми приятными ароматами на свете.
Магнус, перед входом в баню отправивший одного из своих вассалов домой за парадной одеждой, до его приезда разгуливал по обеденному залу в моем банном халате и с переменным успехом боролся со сном. Поэтому, увидев моих дам, которые привели себя в порядок и выглядели такими бодрыми и свежими, как будто всю ночь сладко спали, ткнул меня локтем в бок:
— У твоих роз стальные не только шипы, но и бутоны. А также стебель и листочки!
— Только тогда, когда требуется… — отозвалась Майра, приказала Селии подавать горячее и села по левую руку от меня.
Ели молча и быстро. Поэтому уже через полчаса после начала трапезы вышли во двор и уставились на несколько угольно-черных карет с глухими дверцами, стоящих в ряд за настежь распахнутыми воротами.
— Пригнали для перевозки пленников! — доложил всезнающий Оден. — Там же, за воротами, и воины для их охраны. А сотник Ночного приказа ждет ваших приказаний у караулки.
Я озадаченно почесал затылок, ибо о такой «мелочи», как необходимость сохранить одолженные кареты в чистоте, даже не подумал:
— Что ж, своди его в большую баню и покажи пленников — пусть начнут перетаскивать их в кареты. Только сначала подойди к Фиддину, Дитту или Сангору: пусть они расставят наших парней так, чтобы у «гостей» не было возможности что-нибудь стащить.
Оден поклонился и тут же унесся выполнять распоряжение. А ко мне подошла Селия и присела в глубоком реверансе:
