— Кто опять на меня пожаловался? — набычился Иван.
Он ещё и руки на груди сложил, посмотрев на нас с вызовом.
— Ты вчера сломал парню позвоночник.
— А-а, это, — протянул он без капли раскаяния и страха. — Те придурки напали на меня втроём. Поделом их. Если ещё раз сунутся, добавлю им со всей щедростью.
— То есть тебя не смущает, что ты сделал парня инвалидом?
— Пусть радуется, что жив остался, — ни капли не смутился Иван.
Я легко считывал его реакции на глубинном уровне, поэтому точно знал, что да, ноль смущения или раскаяния.
— Что ж, я услышал, что хотел. Постой пока и помолчи.
Сына я зафиксировал силой духа, чтобы не дёргался.
— Господин Фрост, — поднялся я. — Как мы только что узнали, ситуация не так однозначна, как показалась на первый взгляд.
— Я не знал, что это они напали, — быстро и испуганно произнёс он.
Ну да, ну да, нападение на сына герцога — за такое и вздёрнуть могут.
— Это важная деталь, — кивнул я. — Но дослушайте меня. В этот раз не мой сын инициировал драку, за это я его винить не буду. Но то, что он поступил столь жестоко, тут да, его вина уже есть. Вряд ли вы когда-нибудь дождётесь извинений от него лично, поэтому за него извинюсь я. Приношу вам свои искренние извинения, господин Фрост, — поклонился я глубоко. — Видимо, я слишком много времени уделял сражениям, а воспитание сына упустил. От своих слов я не откажусь. Вашего сына поставят на ноги. Также вы получите соответствующую компенсацию, но это уже решите с моим секретарём. Не буду вас больше задерживать. Сейчас вам лучше направиться к сыну и успокоить семью.
— Спасибо, господин, — поднялся он и поспешил на выход, кланяясь.
— Игорь, ты тоже можешь идти. Радамира пока не в курсе?
— Не могу знать. Но у вашей жены отличное чутье на шалости её сына.
Сглазил. Не успел он выйти, как внутри комнаты появилась Радамира, телепортировавшись.
— Что ты опять натворил, паршивец?! — не хуже рассерженной драконицы прошипела она.
— Тише, — попросил я. — Сам разберусь.
— Что он натворил-то? — успокоилась Радамира.
— Сломал парню позвоночник.
— А в следующий раз что, голову оторвёт? — покачала она головой. — Ладно, оставляю это на тебя, а то я ему сейчас сама что-нибудь оторву.
Радамира исчезла, мы остались вдвоём.
— Что, будешь читать нудную лекцию? — заговорил Иван, когда я убрал оковы. — Давай без занудствований, отец! Тебя прозвали Мясником не за любовь к мясу, а за тысячи, а то и десятки тысяч трупов!
— Так, значит, вчера ты дрался не с обычной шпаной, а с врагами, которые хотят тебя убить и разрушить твой дом?
— Как будто ты убивал только тех, кто хотел разрушить твой дом, — парировал сын. — Не рассказывай мне сказки. И вообще! Ты унизился! Перед каким-то простолюдином! С чего бы такие почести? Пусть знает своё место.
— Хочешь сказать, что тебя тоже надо сделать простолюдином, чтобы гонор поумерил?
— Делай, что хочешь, — упрямо ответил он.
Неожиданно рядом с нами открылась рамка портала. Без всяких шуток, и правда неожиданно. К нам иногда разные гости заглядывали, но конкретно этого я давненько не видел.
— Гар-дунок, — сказал я недобро.
— Беловолосый, — вышел кузнец и усмехнулся. — Вспомнил о тебе, смотрю и вижу, что с сыном беда. Не думал мальчишку к делу приставить? — сразу перешёл он к главному. — Я бы мог его…
— Левую или правую? — перебил я его.
— Ты о чём? — нахмурился кузнец.
— Левую или правую руку. Отрублю. Если скажешь ещё хоть слово.
— Я бы мог помочь обрести ему величие…
Гар-дунок умолк и перевёл взгляд на отделившуюся руку.
— Помню, что рабочая у тебя правая, поэтому для начала отрубил левую. Если скажешь ему ещё слово — отрублю голову.
— Ты так говоришь, будто я у тебя сына похитить собираюсь, — угрюмо ответил он, не впечатлённый отрубленной рукой.
Кровь у него, кстати, пусть и выделилась, но не побежала.
— Мы с сыном кое в чём похожи. Оба не любим сказки. Так что не надо рассказывать мне про доброго кузнеца, который просто хочет обучить талантливого юношу. Я не против этого. Но не раньше, чем внуков воспитает.
— Обучать лучше с малых лет.
— Я предупредил. Продолжи этот разговор и останешься без головы. Попробуй влиять на мальчика, пока меня не будет рядом, и я тебе клянусь, разнесу всю вашу кузню, будь она хоть трижды великой.
— С годами ты не стал добрее. Не боишься против меня меч души использовать? Это я его тебе выковал.
— Выковал я его сам. И, если мой меч для тебя не несёт угрозы, тогда ты всегда можешь проигнорировать мои слова, — улыбнулся я.
— Мог бы сказать и спасибо за такое оружие. Я видел, как он тебе помог. И вижу, кого ты приютил.
— Кузнец-кузнец, — покачал я головой. — Ты упорно ходишь по краю.
— Я тебе не враг. И всё же скажу слово парню. Я, Гар-дунок, великий кузнец, учитель твоей матери, буду ждать тебя в великой кузне через пятьдесят лет. Слушайся и почитай отца, иначе никогда не обретёшь величие и двери кузни, где живут величайшие мастера, будут для тебя навсегда закрыты.
— Разберёмся и без тебя, — ответил я. — Больше не задерживаю.
Кузнец усмехнулся, поднял свою руку, прицепил обратно и ушёл. Интриган хренов.
— Отец… — неуверенно произнёс Иван, когда мы снова остались одни. — Но почему?! — с обидой, чуть ли не взревев, произнёс он.
— Почему — что?
— Почему ты меня не отпустил?! Я всегда об этом мечтал! Мне нужен учитель! Я уже вырос из мастерской!
— Да потому что ты малолетний дебил, — не выдержал я. — Который с чего-то решил, что в свои пятнадцать лет понимает, как устроена жизнь. Не тебе заигрывать с кузнецом, которому больше двух тысяч лет и который неизвестно какие интриги крутит.
— Это же бред! Если он правда учил мою мать, то в чём проблема?! Я уже взрослый и сам могу решать!
Проявить терпение, когда такое происходит в первый раз, проще простого. Проявить терпение, когда такое происходит в десятый раз, чуть сложнее. Проявить терпение, когда такое происходит постоянно, титанически сложно, а я был не из тех, кто обладает стальной выдержкой.
И уж кто-кто, а Иван умел выбесить меня до белого каления.
Оплеухой я выкинул его в мир духов.
— Будешь сидеть здесь, — сказал я ему. — Выпущу, как вернусь. А теперь слушай моё слово. Если в следующем году ввяжешься хотя бы в одну драку, то никакой школы шиноби, никакой мастерской и никакой поддержки клана.
— Справлюсь и без этого, — гневно заявил Иван.
— Я знаю, — ответил ему спокойно и устало. — Я никогда не сомневался в твоём таланте. Если тебе так не нужна семья и наша поддержка — неволить не буду.
Сказав это, я ушёл, оставив сына в не таком уж и дружелюбном мире духов. На сердце было тяжело.
Глава 3. Иван и то, как Петр экзамен сдавал
Иван свой побег спланировал со всей основательностью. Затаился, когда отец вернулся, и выпустил из мира духов. Несколько недель вёл себя тихо. Обустроил всё так, чтобы его несколько дней не хватились и, подгадав момент, сбежал.
О чём парень не знал, так это о том, что на фоне этого произошло несколько событий. Дарий, сын Марии, в один из дней спросил у Лилии, с которой играл, а что, Иван собирается сбежать? Встревоженная и ответственная сестра проследила за братом и пришла к выводу, что да, тот готовит побег. От идеи рассказать отцу она отказалась сразу же. Все в доме знали, что до их конфликта лучше не доводить, а то, что конфликт в этой ситуации будет, было понятно сразу. Сообщить маме Радамире — ещё хуже, потому что она выпорет сына ремнём из кожи дракона, а упрямый Иван от этого закусится ещё больше. Рассказать маме Василисе — это всё равно что рассказать отцу. Как и всем другим старшим. Поэтому Лилия решила рассказать Софии, которая как раз приехала из столицы погостить вместе с друзьями на свежем морском и горном воздухе. Старшая сестра отнеслась к проблеме всерьёз, в привычной ей манере понаблюдала за развитием ситуации и пришла к выводу, что самой ей лучше не лезть. Потому что «дурашка Ваня к мудрой сестричке относился с опаской, называя её мозголомкой». Не без оснований. Коварства и умения манипулировать четырнадцатилетней девочке было не занимать. В сложившейся ситуации она приняла единственно верное решение и слила информацию тёте Тамаре. Та, будучи женщиной умной, тоже с ходу поняла все расклады.
