Я про себя подумал, что ситуация-то, действительно, так себе. Но затем мне на ум пришёл один вопрос:
— Из кого состояла делегация? Просто для понимания.
Тут Мирослава нахмурилась.
— Да из кого она могла состоять? Древние старики, женщины, подростки.
— То есть совсем не те, к кому ты испытываешь соответствующие эмоции, — уточнил я. — А те, кто, возможно, так же, как и ты, вполне могли оказаться в бесправном положении, не имея возможности ничего изменить? Ты же не знаешь, какими они были восемнадцать лет назад.
Мирослава промолчала, но я видел упорно сжатые губы.
— Не были они такими, — наконец проговорила она.
— Ну да, не были. Кто-то всё так же оставался женщиной, у которой прав было ненамного больше, чем у рабов. Старики, конечно, могли быть помоложе, не спорю. Но детей-то и вовсе в помине не было. Насколько я знаю, Азарет лично сдерживал порывы своих воинов полностью уничтожить всех селекционеров под ноль. Но досталось, конечно, им прилично после всего происходящего.
Тут я решил, что нужно свести между собой некоторые концы.
— Ты знаешь… Я тебе сейчас скажу такую вещь, которую, наверное, не должен бы. Но только что от меня вышел Тагай и сообщил, что они нашли яйцо Арахны. Но сама Арахна, по информации от Агноса… — я запнулся. — В крайне плачевном состоянии. Она так и не оправилась после боя, пожертвовав собой и всем тем, что у неё было, для нашей победы над Бельзияром. И, скорее всего, она не оправится. Раз так, яйцо её тоже не вылупится. Оно так и окаменеет во времени, поскольку культ её, как богини ментала, просто исчезнет по той простой причине, что у неё практически нет верующих.
Я смотрел в глаза девушки, чтобы уловить там хоть капельку понимания.
— А тем верующим, которые истово готовы в неё веровать, нужен жрец. Настоящий жрец, который бы направил капельки силы в тонкий ручеёк, который начал бы её восстанавливать.
Мирослава посмотрела на меня. Хотела что-то ответить, но промолчала.
— Нет-нет, — я качал головой. — Решать что-либо только тебе. Я ни о чём не могу просить тебя в этом смысле. Ни приказывать. Это твоё личное дело. Твоя семья. Твоя обида. Твои страхи. Но просто подумай о том, чем мы платим Арахне за то, что она пожертвовала своей жизнью. И она, заметь, к тебе не пошла за помощью. Она не пошла просить. И не потому, что она гордая. Она просто знает всё, что ты пережила, и как женщина, она просто плюнула на всё, гордо забилась в своё логово и решила там потихоньку умирать. Поэтому думай дальше сама и решай сама.
Мирослава лишь кивнула, взяла Костю за руку, и они вместе ушли. А я подумал: ничего себе, как они возмужали за прошедшие годы.
Следом за этим ко мне зашла Аза.
— Дорогой, — сказала она, глядя себе за спину, — а почему от тебя тут выходили Мира с Костей с таким выражением лиц, как будто кто-то умер.
— Потому что если ничего не сделать, то умрёт Арахна, — сказал я, положив руку ей на плечо, — возьми Зару и поговорите с Мирой. Возможно, ей понадобится ваша помощь.
— Какая? — бровь моей супруги привычно взлетела на лоб.
— Вы же всё-таки дочери Азарета. А перед Мирославой сейчас стоит непростой выбор: то ли взять под крыло остатки селекционеров и попытаться спасти Арахну от смерти, вернув её к жизни через божественное яйцо, оставленное ею. То ли отказаться от всего этого и убить богиню, которая ей дала силу. И всё лишь из-за страха, что ей придётся окунуться в жизнь по своей второй половине крови, по демонической. А зная, как ненавидят селекционеров демоны, это очень сложный шаг.
— Я даже не знаю, что тебе на это сказать, — Аза отпрянула от меня и посмотрела в глаза. — Ты же понимаешь: она — героиня. Она удерживала крепость Азарета. Они чтут её подвиг. Помнят.
— Да, она была получеловеком, восставшим против собственной крови и помогавшим демонам бороться против безумного бога. Но стоит ей возглавить селекционеров, и общественное мнение может очень сильно поменяться. Ты сама прекрасно это знаешь. Помнишь, кем ты была до момента, пока не стала моей женой? Ты была дочерью Азарета, героически погибшей в войне и не отдавшей ни капли крови врагу. Но стоило тебе выйти замуж, даже за меня, как на тебя всё равно начали смотреть как на недостойную.
— Конечно, помню. Как же не помнить? Ты ещё пару раз обломал рога и крылья нескольким демоническим рожам, включая моего брата, чтобы они заткнулись. И затем все просто перестали говорить что-либо на эту тему.
— Ну да, — согласился я. — У Миры тоже есть Костя. И он с удовольствием начистит несколько демонических рож и задниц. А ещё он может сделать так, что задницы этих демонов станут объектом внимания других демонов. Но сам факт того, что защиты просят селекционеры… сильно стопорит её. Поэтому поговори с ней. Просто дай ей возможность понять, чего она хочет. А я её поддержу любое её решение. Потому что это решение будет именно её.
Аза потянулась и поцеловала меня в щеку:
— Хорошо. Сделаю.
— Кстати, — я посмотрел на неё, — ты с отцом-то связывалась? Как там дети-то?
— О да, — рассмеялась супруга. — Наш демонический дедушка страдает и шлёт крики о помощи из огненного мира. Он жалуется, что его домен так не пострадал за тысячу лет битвы с селекционерами, как за несколько посещений наших детей. Потому что Азарту крепость разносят одним большим кагалом. Там такая толпа наших тохарских индейцев, что крепость буквально трещит по швам. Страдают все.
Аза рассказывала обо всём с откровенным удовольствием.
— Отец говорит, что ещё только денёк-другой продержится в качестве няньки. А вот затем обещает устроить нашим детям муштру в виде лагеря для выживания на природе, сплавление по рекам, и вот это вот всё.
— Ну что ж, — хмыкнул я, намекая на лагерь выживания, — нашего дедушку ждёт большой-большой сюрприз. Они же выросли в таких же условиях и жили всё это время, — усмехнулся я. — Поэтому это они его ещё научат выживать после Тохарской империи.
— Это точно, — согласилась со мной Аза, чмокнула в щёку и побежала догонять Мирославу с Костей.
А я обернулся обратно к окошку наблюдать, как и дальше подъезжают кареты родных и близких.
И внезапно за моей спиной что-то произошло.
Я, реагируя на опасность, мгновенно выставил вокруг себя огненную стену. Обернувшись, с удивлением взирал, как в пространстве, в самой ткани реальности, появился вдруг огненный круг, постепенно расширяющийся.
И из него, в своём привычном зверином обличии, вышла никто иная, как Саламандра.
Сказать, что я охренел, это ничего не сказать.
— Ты же умерла, — только и смог проговорить я. — Какими судьбами?
— Послушайте, давайте без лишних вопросов, — попросила Саламандра. — У меня очень мало времени. И сил, как ты понимаешь, тоже немного. Мне тут подсказали, что якобы в параллельной реальности есть человек, который стал Грандом для двух миров и умудрился победить безумного бога Бельзияра. Это ведь ты? Я надеюсь, что правильно попала?
— Ну да, — кивнул я, уже подозревая нехорошее, — я.
— Так может у тебя есть желание справиться с Бельзияром и в ещё одной ветке реальности?
