— Дамы вперед, — Андрей посторонился, подпуская Катерину к луже.
Катерина присела на корточки возле лужи, её пальцы изящно скользнули в воздухе, будто она играла на невидимых струнах. От них исходил мягкий красноватый свет — её эфир был стабилен и спокоен, напоминая течение горного ручья.
— Фон выше среднего, — громко отчитывалась она больше для зрителей. — Концентрированная форма, очень стабильная. Не похоже типичную на остаточную энергию аномалии.
Шереметева едва кивнула и даже улыбнулась.
Андрей тоже поднес руки, концентрируясь и успокаивая свой эфир для поглощения. Мысли парня очистились, каждое движение становилось чётким и выверенным.
— Контролирую поток, — пробормотал он, замыкающий тройку. — Поймал ниточки.
Я обошел ребят и встал с противоположной стороны, направив ладонь прямо над лужей.
Когда мы синхронизировались, энергия Искажения, как зверь, почуявший угрозу, начала шипеть. Жидкость на земле заклокотала, выделяя удушающий пар.
— Начинаем! — скомандовал я. — Катя, давай.
Девушка первой потянулась к словно почуявшей неладное энергии. Иногда мне казалось, что у аномалий словно был собственный разум — энергия реагировала, пусть и не очень ярко, на попытки вмешательства. Вот и сейчас жижа вспыхнула ярче, забулькала, словно пыталась уползти от нас.
— Ну уж нет, — улыбнулась девушка и тут же притянула к себе несколько ртутных шариков. — Никуда ты не уйдешь.
Андрей вытащил из кармана маленький сосуд с ртутью — нам было положено по уставу всегда иметь при себе несколько герметичных флаконов. Сорвав крышку, кузен вылил ртуть и тут же распределил вокруг лужи, не давай той сместиться.
— Держу! — крикнула Катерина, её голос дрогнул. — Можем приступать.
Жидкость сопротивлялась, билась внутри ртутного барьера, словно живая. Но это было только начало.
Андрей сосредоточил свой эфир, создавая каналы для отвода энергии. На его бу проступил пот, губы были сжаты до побеления, но он не сдавался.
Мы начали медленно втягивать энергию. Ощущение не из пряитных. Каждый из нас словно пытался проглотить яд, разрывающий горло изнутри. Энергия Искажения пыталась проникнуть в наши сердца, запутать сознание. И если для меня это было привычным делом, то моим ученикам еще предстояло приспособиться.
— Тащим, сильнее! — сказал я, борясь с нарастающим сопротивлением.
Катерина сжала зубы, её руки дрожали, но она продолжала направлять потоки. Андрей выглядел, как будто он сражается со стихией. Его эфир вспыхивал, гас, снова вспыхивал.
Секунды казались вечностью. Моё сознание на миг затуманилось, когда поток Искажения прошёл через меня. В этот момент я почувствовал холод, а сразу после — жар. Тело приняло большую дозу, и я тут же усилил свое течение эфира, чтобы переработать хотя бы часть полученного.
Ребята держались. Было видно, что поглощенная энергия причиняла им физическую боль, но они ни пикнули.
Когда последний поток энергии втянулся в нашу тройку, мир будто остановился. Жидкость больше не светилась. Ртутный барьер Катерины рассеялся, и на земле осталось только маслянистое пятно — тёмное, но больше не опасное.
— Готово, — прокряхтел Андрей, поднимаясь и тут же подал руку, чтобы помочь Катерине.
Девушка была бледна, но в целом хорошо выглядела — у Кати наметился явный прогресс. Ее тело и разум все лучше адаптировались к новой способности.
Андрей вытер лоб рукавом, его глаза блестели от напряжения. Я оглядел их обоих и кивнул.
— Отличная работа.
— Черт, Леш, как ты это делаешь? — шепнула Кати. — Мы с Андреем едва сдерживаемся, чтобы не вывернуться наизнанку прямо пред очами императора, а тебя как комарик укусил.
Я улыбнулся.
— Практика.
На трибунах тем временем, начались волнения. Люди переговаривались, не веря своим глазам.
— Она погасла!
— Жидкость не светится…
Шереметева с едва заметкой улыбкой спустилась к нам. Её лицо оставалось каменным, но я заметил, что она немного расслабилась.
Она подошла к барьеру, который все еще защищал нас и обратилась к Одоевскому.
— Снять щиты.
Барьер погас, ртутные шарики упали на брусчатку и весело покатились в углубления стыков. Генерал тем временем жестом велела нам отойти и сама склонилась над погасшей лужей.
— Чисто, — сухо сказала она. — Молодцы, не подвели. Вольно.
Шереметева направилась к трибуне.
— Господа, вы стали свидетелями того, чего ещё никто не делал. Первое открытие — стабилизированная форма энергии аномалии, которую вы только что наблюдали в виде светящейся жидкости. Лаборатория господина Толстого совершила прорыв и нашла способ концентрировать остаточную энергию в малые формы. Это открытие будет крайне полезно в будущем.
Вельможи перешептывались, не сводя глаз с темной лужи.
— Второе — только что вы видели, как прошедшие специальную подготовку курсанты нейтрализовали аномальную энергию путем поглощения. Этот метод возможно крайне успешно применять при борьбе как с активными аномалиями, так и для очистки местности. — Она поклонилась императорской чете. — Уверяю вас, что это не последнее наше достижение.
Великий князь Фёдор Николаевич поднялся первым. Он оглядел нас троих, затем посмотрел на Шереметеву.
— Ваше превосходительство, мы все в крайней степени впечатлены. Благодарим вас и ваших курсантов за великолепно проделанную работу.
Восьмигранный двор наполнился аплодисментами.
Император хлопал в ладоши, громко и искренне, как ребёнок. Императрица только молча смотрела, её глаза были наполнены смесью ужаса и восторга.
— А теперь, почтенные гости, — Шереметева поклонилась и указала рукой на один из входов, — позвольте пригласить вас на торжественный обед.
Пока гости спускались с трибун, а сотрудники принялись убирать последствия показательных выступлений, к нам с Андреем и Катериной подошел Ланской.
— Отличная работа, господа, — кивнул он. — Вас троих желает видеть великий князь.
Глава 14
Проход за трибуной был тихим — всё оживление и шум торжественного смотра остались на плацу. Шаги наших ботинок по брусчатке отдавались тихим эхом от стен дворового восьмигранника, перекрывая редкие голоса сотрудников, выполнявших положенную демеркуризацию.
Небо снова заволокли тучи — в конце октября погода в Петербурге становилась совсем невыносимой в своей переменчивости. Катерина поежилась и повыше подтянула ремень на кителе.
— Интересно, что Федору Николаевичу от нас понадобилось? — тихо спросила девушка, пока Ланской завернул за угол.
— Полагаю, устроит разбор полетов, — пожал плечами я.
— Логичнее, чтобы его устроила Шереметева, тебе не кажется?
— Согласен. Но наше дело малое. Вызывают — мы идем.
Андрей шёл сразу позади Ланского — спина была прямая, шаги чёткие. Но я видел, как он сжимал кулаки, словно собираясь с духом. Наверняка предполагал, что отец примется его отчитывать.
Катерина шагала рядом со мной, на ходу выполняя дыхательную гимнастику — правильное дыхание способствовало ускоренному восстановлению эфира. Я все еще ощущал лёгкий жар в ладонях — последствия недавнего контакта с энергией Искажения ещё не полностью рассеялись.
— Вы неплохо справились, — обернулся куратор. Его слова звучали сухо, но я уловил в них оттенок одобрения. — Великому князю и его гостям понравилось шоу.
— Это была не показуха, а работа, — резко отозвался Андрей. Его голос дрогнул, но тут же обрёл привычную твёрдость.
Ланской коротко хмыкнул.
— Работа, которая могла закончиться совсем иначе, если бы что-то пошло не так. И которая, заметьте, стоила бы не только вам жизней, но и репутации Спецкорпуса. Ее превосходительство здорово рисковала, устроив этот внеплановый номер.
— Разрешите вопрос, ваше благородие?
— Разрешаю, Николаев.
— Почему нам не сообщили о разработке лаборатории Толстого? Я считаю, правильно бы было сперва проверить эту жижу в менее официальной обстановке.
