Книга Трех (СИ) - Билик Дмитрий

— Чего это мне переживать? — и вправду стал я волноваться.

— Ну мало ли.

— Так, Потапыч, ну-ка все выкладывай как на духу.

— Знал я о том месте. С хозяином прежним ходили раз всего. Он стоял, смотрел, вроде как примеривался. Все щупал, трогал.

— А он из земляных был? — спросил я.

— Куда там, огневик. То-то я и удивился, как он на это место сам вышел. Но факт. Долго искал. И на хутор-то мы из-за того переехали. В школу его не пустили, хотя он и рекондемации слал.

— Рекомендации.

— Ну да. Преподавательствовать хотел, стало быть. Хотя я тебе голову на отсечение даю, просто к этому месту подбирался. Да не успел.

— Умер?

— Сгорел. Как и весь хутор. Я в тот день перебрал чутка. Уснул под полатями в бане. Ну, дело житейское, с кем не бывает. В общем, все веселье проспал.

— Это сколько ж выпить надо было? — загадочно поинтересовался Рамиль.

— А не твое бусурманье дело! Было и было, чего уж теперь вспоминать. Просыпаюсь, стало быть, в горле першит, да нос щекотит. Выполз наружу, пресвятые угодники — сгорел хутор. Как есть сгорел. Почти все люди и животина и погибли. Мой-то уж точно. Я с него рубаху кольчужную уж с мертвого снимал.

— То есть рубаха с трупа? — поежился я.

— Так какая разница? Главное, чтобы для дела сгодилась. Я же оказался связан клятвой к месту. Прошлый хозяин мертв, нынешнего нет. Да еще домовые с Терново растрепали, мол, это я в пожаре виноват.

— А не знаешь, что именно твой хозяин искал? — вернул Байков банника в нужное русло.

— Как не знать. Либритрис какой-то, — еле выговорил Потапыч.

— Повтори, — осипшим голосом не попросил, потребовал Димон.

— Говорю же, либритрис.

— Либритрес, — поправил Байков.

— Ну точно, — обрадовался Потапыч. — Он самый. Сундук, стало быть. Хозяин говорил, что этот либритрес с вставками золотыми, каменьями весь изукрашен. Понятно что. А если не сундук, то шкатулка. Да мы люди не простые, нам много и не надо. Одного-двух рубинов за глаза.

— Никакой это не сундук, — оборвал его Байков.

— А книга Трех, — закончил за ним Мишка.

— Можно по-русски? — возмутился Рамиль. — Я че, один не в курсе.

— Нет, Рамик, я с тобой. Так что там, Димон?

— Страшилку отец в детстве рассказывал. Что когда-то трое могучих магов заключили себя в либритрес, книгу по-другому. А ее спрятали. И раз в год она просыпается и находит самых непослушных детей. Ну, и вроде как съедает.

— Книга? Съедает? — со скепсисом спросил Рамиль.

— В «Мифологии древней Европы» упоминается о книге Трех, — вступился за товарища Мишка. — И там действительно говорится о том, что этот фолиант — источник неведомой силы и знаний. Мол, кто его найдет, получит все и сразу.

— Все и сразу, — загорелись глаза у Рамиля.

— Сила и знания? — задумался я.

Ни то, ни другое лишним не бывают. А если умножить начальный бонус уникума, то выйдет совсем круто. Всю малину испортил своим едким замечанием Рамиль.

— И кому эта книга достанется?

— В смысле?

— Ну, допустим, она действительно есть. И мы двадцать второго числа узнаем, где эта либра лежит. Что дальше? Как делить ее будем?

— Сначала ее надо найти. А уже посмотрим.

Сказал, а у самого на душе кошки заскребли. Словно нечто внутри даже не допускало мысли, что книгу придется с кем-то делить. И это осознание мне очень не понравилось.

Меня отвлек звук захлопнутой двери. Причем не у нас, а в коридоре. Слышно все было так явственно, как будто мы сами разговаривали с распахнутой…

— Рамиль, чтоб тебя, ты чего дверь не закрыл? — зашипел я на товарища.

— Мишка последним заходил.

— Я и закрывал, — вяло сопротивлялся Максимов. — Вроде.

Нет, справедливости ради, дверь действительно была почти закрыта. Ключевое слово — почти. Осталась лишь щель шириною с ладонь. Через такую даже не протиснешься, а вот самую страшную тайну выведать получится легко. Я выглянул в пустой коридор и на этот раз плотно закрыл за собой дверь.

— Ничего ужасного пока не произошло, — сказал я друзьям. — Все по плану. Двадцать второго числа нам нужно просто быть в Башнях. Каждый в своей. А теперь погнали есть. А то бедный Димон нам пропуск ужина не простит.

Сказал, но даже сам себе не поверил. На душе появилось какое-то тягостное ощущение беды. Которое меня почти никогда не обманывало.

От автора: Чувствую я себя хорошо, просто замечательно. Как сторонник лечения всяких болячек путем включения иммунитета, вынужден признаться: лекарства я не пил. Только колол импортные антибиотики жене, да и то лишь для чистоты эксперимента и в силу мерзкого характера. Хлебом не корми, дай чем-нибудь острым в людей потыкать. Зато опытным путем выяснено, что с помощью антибиотиков жена поправилась за неделю, мне же пришлось страдать целых семь дней.

В общем, все хорошо. Правда. Беда другая — теперь надо узнать, насколько мы безопасны для окружающих. Вот сегодня едем сдавать платный тест на ПЦР. Направление на бесплатный тест нам не дали. «Ну, и что, что обоняние и вкус пропали. Температуры же высокой нет». К слову, теща, которая в нашей среде считается околонулевым пациентом тоже сидит дома и ждет направление на второй тест. Ей «повезло», из-за температуры сделали КТ и официально подтвердили корону. Глядя на все это ко мне пришла неутешительная мысль: если будет вирус с более высокой степенью летальности, то нам всем кирдык.

Глава 9

— Я сейчас сдохну, — откровенно признался Рамиль.

— Вряд ли это спасет тебя от дополнительных кругов, — бросил ему Мишка, поправляя очки, съехавшие с потного носа.

И в своем замечании он был прав. Суровость Якута заключалась в том, что даже в случае смерти, он бы поднял тебя из мертвых, чтобы ты все равно закончил тренировку. С этого года занятия в атлетическом клубе стали еще жестче и интенсивнее. И бежать в своем темпе, декларируя «главное не победа, а участие» теперь не прокатывало. Потому что Якут заставлял последнюю тройку рысить дополнительные два круга.

— Говорят, Тусупбаев курить бросил, — пыхтел Мишка.

— А тут без вариантов. Либо выплевываешь сигарету изо рта, либо легкие, — ответил ему Рамиль.

— Чуть сбавили, мы в середине, — сказал я друзьям. — Надо отдышаться.

Мы уже сошли с проторенной тропы и двигались по лесу, почти перейдя на шаг. Я весь обратился в слух, Рамик потирал руки, высвобождая крупицы силы, а Мишка нахмурил лоб, высматривая противника. Приблизившись к самой поляне, мы уже пригнулись и стали двигаться максимально осторожно.

— Я вас слышу, — крикнул Якут. — Давайте скорее.

— Дьявол, — выругался Рамиль.

Непонятно, о чем он говорил — про ситуацию в целом или про нашего тренера-учителя? В любом случае, подходило и туда, и туда. По заранее отработанной тактике мы выбрались на поляну, где уже по периметру сидели более быстрые члены нашего клуба. Судя по помятым физиономиям, досталось всем: и пацанам, и девчонкам. В этом плане Якут был современным человеком и лупил всех одинаково. И теперь настал наш черед.

Мы разошлись широко, чтобы не мешать друг другу, заранее оговорив действия. Сначала я вызываю огонь на себя, как наиболее удачливый боевой маг. Да простит Якут за такое лестное сравнение. Мне помогает Рамик. И, вишенкой, а лучше компотом из вишни в трехлитровой банке на этом празднике жизни станет Мишка.

Я побежал на противника, вытянув руки и выпуская силу. Камней вокруг было в достатке, как на самой земле, так и под ней. Ведомые могучими силовыми потоками они вырывались наружу, мгновенно устремляясь ко мне и буквально прилипали к телу. Каменный доспех получался, конечно, своеобразный. Не такой плотный, как хотелось бы, часть рук и вовсе не защищена. Но, на минуточку, я практиковал подобное заклинание земли всего несколько дней. Да и Карим показал его всего лишь два раза. Получается, я своего рода талантливый самоучка.

Жаль, что Якут не оценивал попытки — лишь итоговый результат. И вот он подкачал. При применении каменного доспеха был один существенный минус — скорость атаки значительно падала. Для примера можно повесить себе на спину рюкзак, привязать к ногам гантели, а в руки взять тяжеленные сумки. И попробовать пробежать спринт. Броня больше подходила для обороны. Я же намеревался снести Якута каменной мощью. Но куда уж там.