Лекарь в мире ЗОМБИ 4 (СИ) - Орлов Сергей

Леха ослабил хватку, позволяя мужчине снова дышать. Тот судорожно втянул воздух, кашляя и давясь.

— Так-то лучше, — кивнул Леха. — Теперь, когда мы все понимаем правила, продолжим.

Следующий час он провёл, изучая пределы своего контроля над живыми людьми — заставлял их двигаться неестественным образом, проверял, может ли управлять несколькими телами одновременно, экспериментировал с воздействием на внутренние органы.

Но самым важным открытием стало влияние эмоций на сопротивляемость. Когда Леха заставил одних членов семьи выполнять болезненные действия на глазах у других, он заметил, что сопротивление последних резко снижалось. Словно психологическая травма временно парализовала их волю к сопротивлению.

Это было ценное наблюдение. Леха мысленно отметил его для будущих экспериментов.

К рассвету семья была полностью измождена. Молодой человек и девушка потеряли сознание от истощения и страха. Женщина тихо плакала, сидя на полу. Мужчина смотрел в одну точку пустым, невидящим взглядом человека, который пережил самый страшный кошмар своей жизни.

Леха чувствовал странное удовлетворение. Не садистское удовольствие от их страданий, а научное удовлетворение от хорошо проведённого эксперимента, от полученных ценных данных.

Когда эксперимент был завершён, пришло время принимать решение. Он смотрел на истощённых, сломленных людей, проводя почти клиническую оценку. Оставить их в живых было бы слишком рискованно — они видели его лицо, знали его имя и могли рассказать о нём другим выжившим. В этом новом мире информация была такой же смертоносной, как пуля.

С другой стороны, безжалостная логика подсказывала: зачем тратить впустую хороший экспериментальный материал?

Мужчина, словно прочитав его мысли, поднял взгляд. В его глазах плескался страх, но за ним стояло нечто большее — понимание.

— Ты собираешься нас убить, — произнёс он хриплым, сорванным от крика голосом. Это был не вопрос, а утверждение. — Я вижу это по твоим глазам. Ты уже всё решил.

— У меня нет выбора, — спокойно, почти извиняющимся тоном ответил Леша. — Я не могу оставить свидетелей. Это… нерационально.

— Ради бога, у нас же дети! — голос мужчины дрогнул, в нём послышались нотки отчаяния, хотя «дети» были подростками — парню было около двадцати, девушке чуть меньше. — Они никому ничего не скажут!

— Это все равно дополнительный риск, который мне совершенно не нужен.

Мужчина дернулся в телекинетических оковах, на его шее вздулись вены от напряжения.

— Тогда хотя бы… хотя бы сделай это быстро, — его голос дрогнул, по щекам потекли слёзы. — Сначала детям. Не заставляй их смотреть, как умирают родители. Умоляю тебя. Если в тебе ещё осталось хоть что-то человеческое.

Женщина внезапно рванулась вперёд, насколько позволяла телекинетическая хватка. Её глаза лихорадочно блестели, а в голосе слышалось неприкрытое отчаяние.

— Подожди! Господи, пожалуйста, подожди! — закричала она, задыхаясь от волнения. — Я… я могу быть полезной!

Её взгляд судорожно скользнул по его телу, а затем она рывком разорвала верхнюю часть своей рубашки, обнажаясь в отчаянной попытке привлечь его внимание.

— Посмотри! — в её голосе смешались стыд и решимость. — Я всё ещё в хорошей форме. Я могу доставить тебе удовольствие, как никто другой. Я готова на всё! Абсолютно на всё!

Она подняла на него взгляд, полный такого неприкрытого ужаса и мольбы, что в прошлой жизни Лех, возможно, почувствовал бы сострадание.

— Мама, прекрати! — выкрикнула девочка-подросток, и её лицо исказилось от стыда и ужаса. — Что ты творишь⁈

— Заткнись! — прошипела женщина, не глядя на дочь. — Просто заткнись! Я пытаюсь спасти ваши жизни!

Леша наблюдал за происходящим с академическим интересом, словно изучал химическую реакцию под микроскопом.

— Секс? — уточнил он с холодной прямотой, слегка наклонив голову. — Это то, что ты предлагаешь? Своё тело в обмен на их жизни?

Женщина вздрогнула от его прямолинейности, её лицо покрылось красными пятнами стыда, но она кивнула, закусив губу так сильно, что выступила кровь.

— Да, — выдохнула она, прикрывая наготу руками, но тут же опустила их, видимо, решив, что это противоречит её предложению. — Что угодно. Как угодно. Я… я была… я знаю, как доставить удовольствие. Я сделаю всё, что скажешь. Всё.

— НЕТ! — мужчина рванулся с такой силой, что на мгновение почти преодолел телекинетическую хватку. — Анна, нет! Не смей! Не унижайся! Не надо!

Леша сильнее сжал его горло, заставляя замолчать. Мужчина захрипел, его лицо налилось кровью.

— Ты насмотрелась старых фильмов, — без тени эмоций в голосе произнёс Лех, глядя на женщину. — Это интересный психологический паттерн — готовность к сексуальному подчинению ради спасения потомства. Но в данных обстоятельствах он совершенно бесполезен.

Человеческие желания, страсти и потребности теперь казались ему далёкими и чуждыми, как ритуалы давно вымершей цивилизации. На данном этапе его существования секс не представлял никакого интереса — это была просто очередная биологическая функция, не стоящая внимания.

— Ты не понимаешь, — в отчаянии воскликнула женщина, стыдливо запахивая остатки рубашки. Её глаза расширились от ужаса при мысли о том, что её последняя надежда рушится. — Я могу быть кем угодно! Делать что угодно! Пожалуйста, только не трогай детей!

— Единственное, что я могу для вас сделать, — произнёс он с оттенком того, что в его новом состоянии ещё можно было назвать милосердием, — это подарить вам быструю смерть.

Женщина разрыдалась, её плечи тряслись, а из горла вырывались звуки, больше похожие на звериный вой, чем на человеческий плач. Подросток опустил голову, пытаясь скрыть слёзы бессилия. Девушка смотрела на Лёху с неприкрытой ненавистью, которая постепенно сменялась отчаянием.

Леха сосредоточился. Он мог бы затянуть эксперимент, проверить еще несколько гипотез о пределах человеческой выносливости, но что-то внутри — возможно, последний отголосок человечности — подсказывало, что семья уже достаточно натерпелась.

— Это будет быстро, — сказал он спокойно. — Вы не почувствуете боли.

Он направил телекинез точно и решительно, одновременно воздействуя на шейные позвонки всех четырех членов семьи. Быстрый, чистый перелом в основании черепа — и четыре тела обмякли, мгновенно лишившись жизни. Никаких судорог, никаких хрипов — просто внезапная, милосердная смерть.

Леха аккуратно уложил их тела в те же спальные мешки, в которых они лежали до его появления. Выключил фонарь. Затем с помощью телекинеза восстановил их самодельную сигнализацию и бесшумно покинул здание.

— Спасибо за участие, — прошептал он, глядя на окна магазина через дорогу. — Вы внесли неоценимый вклад в понимание моих способностей.

Уходя, он ощущал не угрызения совести, а спокойное принятие неизбежного. Словно была пройдена последняя ступень на пути трансформации, и прежний Леха-человек окончательно уступил место новому существу — холодному, расчётливому и бесконечно отстранённому от человеческих эмоций.

Глава 7

Эволюция субъекта Л. — 2

День 13 после изгнания.

Они появились из-за угла, когда Леха возвращался с вылазки за припасами. Пятеро — крепкие, вооружённые, с тем особым голодным блеском в глазах, который бывает только у мародёров. Они заметили его сразу — безрукого парня с рюкзаком за спиной.

— Гляньте-ка, ребята, — хохотнул самый крупный, явно главарь. — Калека с припасами. Сегодня наш счастливый день.

Они медленно окружали его, как волки загнанного оленя. Леха стоял неподвижно, лишь слегка опустив голову. Со стороны казалось, что он парализован страхом — дрожащий, худой очкарик без рук, лёгкая добыча для любого хищника.

— Эй, обрубок, — обратился к нему главарь, играя ножом. — Сейчас будет два варианта. Либо ты тихо-мирно отдаёшь нам рюкзак и мы тебя не трогаем, либо…

— Либо что? — тихо спросил Леха, всё ещё не поднимая глаз.