Ну а я сюда попал, потому что мне надо было встретиться с неким товарищем Трилиссером. Надо сказать, что карьера Меера Абрамовича сделала очередной неожиданный виток. Человек, стоявший у истоков создания ИНО ОГПУ и привлекший туда много ценных сотрудников, находился в очень сложных отношениях с Ягодой. Правда, падение его противника и доказанная связь последнего с троцкистами позволили Трилиссеру восстановить доверие партии и товарища Сталина. Было такое мнение, что в МОЕЙ реальности громкие провалы нашей внешней разведки были спровоцированы Ягодой через тот же Коминтерн с целью дискредитации Меера Абрамовича. С Артузовым он нашел общий язык довольно быстро (два умных человека общий язык найдут обязательно), сейчас был его заместителем. И вот для встречи со мной (конечно же, не только ради этого) оказался включен в состав советской делегации.
(Абрам Меерович Трилиссер — один из организаторов внешней разведки СССР)
Лето вступило в свои права, правда, удушающей жары не было. Я, со своим свидетельством журналиста из Испании — Мигеля Мартинеса расположился в удобном кафе на одной из старинных улиц древнего города. Впрочем, если вы бывали хоть в одном польском древнем городе, то имеете представление обо всех таких городах. Люблин не был столицей государства, но город в истории не раз отмечен. Тут произошла историческая Люблинская битва, в которой удалось остановить монголо-татарское войско, тут заключена уния между Польшей и Литвой, после которой и возникла Речь Посполита, одно из сильнейших государств средневековой Европы. Надо сказать, что город не раз и не два подвергался захватам и разрушению, кто тут только не отметился: и монголо-татары, и литвины, и украинцы, и немцы, и русские. Но на этот раз люблинцам повезло: война так и не зацепила его и улицы местечка были аккуратно убраны, дома не разрушены, население выглядело в меру озабоченным, но повальной озлобленности не было. Польские панночки наблюдали за интернациональным сборищем с явным интересом, рестораны работали почти круглосуточно, деньги лились рекой. Ну вот, наконец-то появился невысокий худощавый мужчина в довольно дорогом костюме, в шляпе с широкими полями, на лице — круглые очки, щеточка усов под Ворошилова, неспешная походка солидного и немного уставшего человека. Хорошо, что он уже появился! А то кофе тут, в Люблине, варить не умеют. Хуже пока что пить не приходилось. И это надо так уметь испортить вполне приличный напиток! Скорее всего, пережарили зерна, или они попали сюда из какой-то левой партии, типа контрабандный продукт, где-то протухший по дороге. Конечно, понимаю, экономия, но поить такой бурдой посетителей — себя не уважать!
— Можно присесть — поинтересовался Трилиссер.
— Конечно.
Мы прекрасно знаем друг друга и поэтому никаких паролей не требуется.
— Кофе лучше не заказывай!
Меер Абрамович оценив мою недопитую чашечку, кивнул головой. Тут же появился официант. Мой визави заказал ему чай. Я же отодвинул недопитую чашку и попросил спички.
— Как вам кофе? — поинтересовался официант. Мой плохой польский все-таки позволил ответить:
— Отвратительно! Хуже пить не приходилось!
— Видите, все-таки в чем-то мы, поляки, все-таки первые! — нашелся официант, чем вызвал мою улыбку. Ладно, чаевых ему отсыплю, но немного, пусть не зазнается.
— Что скажете, Меер Абрамович? — спросил, когда официант принес заказанный чай с пирогом для Трилиссера и коробок спичек для меня. Я как раз по случаю купил неплохих сигарилл и теперь, откусив кончик, вдумчиво, наслаждаясь процессом, закурил.
— Для вас, Мигель, есть новое поручение. Есть данные, что американцы сильно давят на правительство Отто Брауна. Почему-то им позарез необходимо скорейшее прекращение гражданской войны в Германии. Если британцы и французы ничего не могли предложить Брауну, то Джеймс Фарли, личный представитель Рузвельта, какой-то подход к ним найти смог. Но увы, что конкретно и какие там у них договоренности, нам неизвестно.
— И что нужно пиндосам? — я задумался и пустил клуб ароматного дыма к потолку кафе. Впрочем, тут не было мест для некурящих, курить можно было везде и всюду на столиках стояли пепельницы.
— Кому? — поинтересовался Трилиссер.
— Это я в Ростоке у матросов нахватался, они так американцев называют. — выкрутился, мысленно обматюкав себя, опять распустил язык и перестал контролировать речь!
— У них сейчас экономический кризис в самом разгаре. К европейским деньгам их кузены не подпускают. Взять бы тихонько этого Фарли и поговорить по душам. А что? Пропадают же люди в Германии? Гражданская война всё-таки. Никто ему гарантировать безопасность не может. Что скажешь?
— Так себе идея? Скажу честно, мы с Артуром это обсуждали, но нам сразу по лапам дали. С самого верха. Там сейчас сидит еще один представитель Рузвельта и они обсуждают экономическую помощь СССР в проведении индустриализации. С ним вместе приехало представители финансовых кругов, так что там всё очень и очень серьезно. И если в этой ситуации пропадет Фарли…
— Да, а жаль. И что думаете? На кой ляд пиндосам… прости, амерам, замирение в центре Европы? Они же на той заварушке заработали больше всех.
Да нет, ничего, мне этот термин понравился. Есть мнение, что амеры заинтересованы в серьезных инвестициях в Германию.
— Выковать ядро новой мировой войны? А что? Гинденбурги с Герингом не откажутся. Это им сейчас не хватает техники и вооружений, а когда их из-за океана завалят дешевыми долларами, вполне себе справятся. Смотри, какой расклад: вкладывают в нас и немцев. Потом стравливают. Бритиши остаются за бугром схватки, а мы истощаем друг друга до нулевой отметки. Тогда англосаксы вмешиваются и всем каюк — получают всё, что хотят. Главное — вовремя вмешаться. И этому противопоставить нечего.
— Мы приблизительно так себе и представляем это дело. А, знаешь, что еще очень и очень интересно? Между англосаксами тоже возникли противоречию. Если Лондон требует возвращения в Варшаву правительства Мосцицкого, то Фарли утверждает, что Вашингтон готов признать Белостокское правительство законным представителем Польши и дать Мосцицкому только подписать акт капитуляции.
— А что, это интересно! И как оно ложится в нашу общую концепцию? Это зачем надо Вашингтону?
— Сами голову ломаем. Это настораживает. Сам понимаешь, такие подарки имеют двойное дно. Только какое? Пока неясно.
— Жаль, что нельзя Фарли разговорить. Хотя… Я бы попробовал с ним встретится, вдруг бы наш разговор что-то прояснил. Хотя бы можно будет что-то понять по тому, что он не скажет. Чёрт! Сыпануть ему в кружку чая что-то, чтобы язык развязать, так он чай, чай не из кружки хлещет?
Я затушил окурок сигариллы. О! очень приличный сорт. Сигариллы — это небольшие сигары, это я для тех, кто с ними не встречался. От сигар отличаются только длиной и толщиной — они короче и тоньше. Но при этом намного проще в производстве, их можно скатывать машинным способом, что делает их решительно дешевле скручиваемых вручную сигар. При этом аромат не хуже.
— Я запрошу разрешение на твой разговор с Фарли. У тебя есть кому подвести к нему? — поинтересовался Трилиссер.
— Есть идеи. Надо уточнить. Пока придёт ответ — буду точно знать.
— Кстати, чай тут тоже дерьмовый. — Меер Абрамович поморщился. — С китайским даже сравнивать не буду. Помои.
— Куда ни кинь — польский клин. — сымпровизировал я.
На этой оптимистической ноте мы расстались. Чаевые я всё-таки оставил, правда весьма небольшие. И сделал вывод: в этом кафе больше встреч не проводить!
Надо сказать, что разрешение на встречу пришло весьма оперативно. Видимо, башни Кремля очень интересовали перспективы событий в Германии. Правда, события настолько быстро понеслись вскачь, что воспользоваться случаем и встретиться с главой почт США мне не удалось.
