Он выглядел странно, слишком расслабленно. Я посмотрел на стол и увидел разбросанные тут и там коробочки со всякими травами, порошочками и прочим барахлом, предназначенным для «путешествий в иные миры».
— Есть немного, — пожал я плечами, — но, вообще-то, у меня другая цель. Вот прочтите, — я протянул ему листок бумаги.
— Что это? — вяло спросил Бутурлин.
— Рапорт с рекомендацией о вашей ссылке на Камчатку.
Стряхнув пепел, граф, наконец, сел нормально и собрал глаза в кучу.
— Бред какой-то, — уверенно сказал он. — За ваши проступки отвечать мне? Эта бумажка не имеет никакой силы, — он бросил мне её обратно, как богач презренно бросает милостыню нищему пропойце.
— Пока нет, но если дать ей ход, то ближайшие три года вы будете наслаждаться природой. Снега, белые мишки, плавающие льдины — шикарное зрелище.
— Это шантаж? — сразу догадался граф, добавив в пепельницу ещё один скукоженный окурок.
— Скорее предложение сделки: у вас есть интересующая меня вещь, а у меня — возможность превратить это, — я постучал указательным пальцем по документу, — в обычную бумажку, о которой никто не узнает.
— А кто из вас кому подлизывает ты Бенкендорфу или он тебе?
Я щёлкнул пальцем и выпустил приготовленные рунические круги. По шатру расползся прозрачный купол, моё небольшое изобретение — смесь стихии ветра и барьерной магии. Он был устроен так, что не пропускал никакие звуки. Всё, что происходило внутри, навсегда останется между нами.
— Ну либо поступим вот как, — я материализовал светящуюся фиолетовым светом руку-элементаль и крепко схватил ей растерявшегося графа за глотку.
Тот опрокинул ногой столик и задëргался как червяк, собаку же я успокоил ещë на входе, установив друидический контакт.
— Когда я выйду отсюда, ты будешь мирно спать, как наркоман, обожравшийся своей гадости. А часика через три подохнешь от отравления. Никто ничего не узнает, подумают — перебрал. Выбирай.
Если честно, мне очень хотелось, чтобы он сорвался. Бенкендорф, конечно, расстроится, и империя недосчитается очередного недоноска, зато моя совесть будет чиста.
«Давай же, вызывай свою драную лису, выродок».
— С… дел-ка… — прохрипел покрасневший маг воды, боясь касаться моего элементаля голыми руками и правильно поступил — помер бы ещë раньше.
Я развеял заклинание, и Бутурлин, как выброшенная на берег рыба, оттопырил губы, будто ел воздух.
— Я слышал у вашей семьи хорошая родословная и наград в достатке. Сейчас мы оформим с тобой сделку на аренду орденов святого Георгия — отдашь мне их на год. Все.
— У… У нас их всего три, — поморщившись, ответил Бутурлин. — Тебе вообще зачем?
— Не твоего ума дело, — я поднял стол и отыскал писчие принадлежности с чистым листком бумаги на тумбочке в углу. — Пиши.
По лицу графа можно было догадаться, что он ищет во всëм этом подвох. Святой Георгий по полезности не считался лучшим орденом, скорее ситуативным, в отличие от тех же «Невского» или «Андрея Первозванного», что давали физический и магические барьеры на одну минуту.
Но больше всего ценились ордена и медали атакующей категории — среди них наивысшей наградой являлся орден Святого апостола Павла с пятью степенями, каждая из которых увеличивала процентиль всей магии на пять единиц.
Более простой вариант — медали. Правда, там уже шло разделение на конкретные виды магии, то есть узкая специализация. Естественно, именно такими артефактами мастера стихий (от восьмидесяти процентилей и выше), могли разгонять свой потенциал до девяносто девяти единиц, иначе говоря, до предела.
Однако с повышением уровня владения атрибутом эти награды становились бесполезными, но оно играло скорее в плюс — потому что такой орден или медаль передавался молодому члену семейства. Себя же, достигшие предельного мастерства маги, усиливали уже другими эффектами.
В дворянских кланах круговорот артефактов — обычная практика и контролировался главой или его помощником ради достижения большей боеспособности рода.
Вот граф и гадал, почему я затребовал столь незначительный откуп за его шкуру. Рука с перстнем макнула перо в чернильницу и продолжила строчить договор аренды, а я откинулся в кресле и ждал. Теперь у меня имелось в запасе не пять, а десять минут дополнительного времени в мире теней с учётом всех степеней.
«Этого всё равно впритык», — сетовал я про себя.
— Завтра пришлю своего человека в Бастион, всё привезёт, — дохнув на печать в перстне, клятвенно заверил Бутурлин.
Нагретый воск растёкся по кругу, а когда дворянин убрал палец, на бумаге нарисовалась обрамлённая в закорючки гербовая лиса. Теперь я счастливый владелец трёх орденов по весьма выгодной цене в один рубль.
— Всего наилучшего, — ответил я, забирая бумагу и щёлкая пальцем, барьер спал, и нас снова стало слышно.
Я покинул резиденцию своего врага в отличном настроении — проблемы хоть и потихоньку, но всё же решались. Затем за вкусным обедом вкратце рассказал остальным то же самое, что и Маэстро с Джоном. Это произвело, как и ожидалось, бурный эффект, но негатива в свою сторону я не заметил.
— Да какая разница? — потрясая куриной ногой, разошёлся Бес. — Ну, может и может сразу во все магии — нам же с этого лучше. В одном Сыче три мага, да вы чего? Он грёбаная боевая матрёшка, пха-ха!
— Ты хотя бы дожуй сначала, деревня, — стряхивая с себя объедки, раздражённо вставил Кишка.
Бухарец одновременно был голоден как до еды, так и до беседы, а некромант как раз сидел рядом с ним, вот и ловил на себе вывалившиеся крошки со слюной.
Проглотив всё и запив квасом, Бес продолжил.
— Вы как хотите, а меня всё устраивает, от собственного отряда я не собираюсь отказываться.
— Мне жалко людей, что ты наберёшь, — снова прогнусавил некромант.
— А не надо их жалеть! — поднял тот палец вверх. — Они будут убийцы без страха и упрёка.
— Мне интересно посмотреть, чем это всё закончится, так что да — я тоже с вами, — подняв кружку, отсалютовал мне Соловей, и я благодарно ему кивнул.
Кишка с Ломоносовым по-любому шли в комплекте, так что я получил обратно почти всех, за исключением Джона и Маэстро. Моя поездка откладывалась до завтра, и за это время надо придумать, как их убедить.
«Впрочем, бегать за ними бессмысленно — всё, что нужно, я уже сказал».
Я свистом подозвал отдыхавшего на ветке нахохлившегося голубя Мамона и тот нехотя слетел к нам на накрытую скатерть. На его птичьем лице был написан только один вопрос: «Чего надо?»
Я вытерся и набросал время нашего завтрашнего отбытия, приказав доставить записку Джону.
«Захотят — придут. Нет, ну значит, будем действовать по другому плану».
Мне он не очень нравился, потому что придётся стать полноправным членом Тайной канцелярии. Церковь не сможет в таком случае открыто покушаться на «еретика».
С Ложей же отношения развернуться по-другому: они не заинтересованы в гибели потенциального Девятого, но всеми силами будут пытаться переманить такого видного союзника к себе — не пряником, так кнутом. Под удар подпадут все Барятинские, поэтому важно будет сразу определиться с фракцией. Канцелярия в этом плане более нейтральна.
При таком раскладе можно будет существовать до поры до времени, но это означает потерю так любимой мной свободы. Российская империя успела мне приглянуться, и я не желал ссориться с её правителем, разрывая договорённости. А в случае конфликта жизнь отшельника — не то, к чему я стремился. Мне нужен как раз таки, наоборот, полный доступ к благам и передовой информации.
Мы закончили трапезу, и прогремел чудовищной силы взрыв. Все повскакивали и только потом вспомнили — это же Брешь закрыли. Посреди осеннего леса во все стороны расползлась зелëная сочная трава, наполняя жизнью ранее иссушенную землю. Через какое-то время она пожухнет от низких температур и превратится в перегной.
По донёсшимся до нас репликам мы узнали, что местом силы стала стихия воды. Я приказал собираться, и пока все были заняты обсуждением прошедших событий, мы убрались пораньше.
