— Саша, успокойся, это действительно было случайно. Он выпил две кружки воды, и вообще, он молодой парень, только вышел на работу, даже разболтал секретную информацию.
Бадр был абсолютно спокоен, это немного успокоило и меня. Этот человек служил в разведке, был телохранителем принца. В его компетентности сомневаться не приходилось.
— А что за секретная информация? — Мне не терпелось услышать ответ.
— Пойдем в дом, Хабиби, информация плохая. — Бадр забрал у меня сумки и повел за собой. — Сегодня власти начали тотальную проверку города, начиная с северной части. Проверяют все: дома, квартиры, гостиницы, ангары, транспорт, так как они считают, что из города выехать невозможно. Уверены, что мы здесь, и намереваются найти нас таким методом. Думаю, дня через два или три они дойдут и до этого предместья, а значит, послезавтра — это крайний срок, когда мы должны покинуть город.
— А я столько продуктов купила! — Мои слова прозвучали чисто по-женски.
Бадр рассмеялся.
— Не переживай, Хабиби, вот доедем до Алжира или Ливии, я тебя этими продуктами с ног до головы засыплю.
— Дурак ты, Бадр! Девушек цветами и бриллиантами надо осыпать, а не быстро гниющими продуктами.
Бадр усиленно вспоминал и, обрадовавшись, выдал:
— Мюдак, да?
— Мудак, — согласился я, — но самый лучший мудак на свете.
Глава 19
Змей не стоит бояться
Остаток этого и начало следующего дня мы провели, изучая карту Эр-Рияда. Эта и еще несколько других карт жили в «тревожном чемоданчике» араба. Чертя ногтем по карте, он показывал мне автомагистрали, входящие и выходящие из города. Даже в обычное время на всех них есть полицейские посты, а сейчас без внимания не оставлена, наверное, даже самая захудалая проселочная дорога. Если учесть, что еще армейские части привлекли, значит, и посредине пустыни можно наткнуться на патруль.
В новостях ничего интересного не было, только награду за нас теперь подняли до пятнадцати миллионов риалов. Задумчиво смотря на карту, я усиленно пытался найти выход из сложившейся ситуации. В лучшем случае, у нас в запасе завтрашний день, но может и его не оказаться. А что потом? Отстреливаться до последнего патрона и завалить как можно больше врагов? Да не пойдут они на штурм как слепые котята, шарахнут из гранатометов и потом соскребут наши остатки в пластиковые мешки. В тысячный раз глядя на карту, я заметил ровную прямую линию серого цвета, выходящую из города в западном направлении и уходящую немного в пустыню.
— Бадр, что это за линия? Автомагистраль?
Араб проследил за моим пальцем и отмахнулся:
— Это недействующая канализация, построенная еще при покойном короле. Он собирался забирать часть воды из долины Вади Ханифа, чтобы наладить такую систему, которая бы очищала город, вынося нечистоты в пустыню. Но отвод воды вызвал неурожаи в Вади Ханифа, люди разорялись, и проект закрыли.
— Бадр, это же наш пропуск из города! Кому придет в голову устраивать засаду в канализации, да еще и недействующей?
Бадр внимательно слушал меня, затем вскочил и, подняв на руки, закружил по комнате:
— Ты гений, хабиби! Гений!
— Бадр, поставь меня на землю.
Я говорю грозно, но ликующий араб меня не слышит. Наконец опускает и с восторгом смотрит на меня:
— Никогда бы не додумался, а ведь мы мальчишками бегали туда ловить змей. Змеи любят греться в бетонных трубах.
— Подожди, это закрытая система, это трубы?
Мое сердце упало. Я-то рассчитывал, что канализация представляет из себя традиционную арычную систему отвода нечистот. А ползти по бетонным трубам десятки километров… К тому же там еще и змеи! Меня передернуло от упоминания змей.
— Да, Хабиби, бетонные трубы, но ты даже не коснешься головой потолка. Мне придется немного нагнуться.
— Бадр, это сколько километров нам придется идти? — Надежда на исход появилась после упоминания о размере труб.
— Зачем идти? Мы поедем, поедем на ямахе! — Он оживился, несколько раз вскочил и прошелся по комнате, снова засел над картой. — Смотри, Саша, вот здесь заканчивается система канализации, если преодолеть по пескам двадцать километров к югу, мы выезжаем на трассу около города Эль-Музахимия, который лежит на магистрали. Эту магистраль называют дорогой Хаджа или Мекканской дорогой. Если нам удастся выехать туда, то все в порядке. На ней десятки тысяч паломников, и полиция очень лояльна к ним, не останавливает. А от Мекки до Джидды рукой подать.
На Бадра было приятно смотреть, он преобразился, кипучая энергия била из него. Оставив меня готовить обед (ну, получит свой салат с консервами), он занялся мотоциклом: заводил его, газовал, выехал на улицу, отсутствовал минут пять. Вернулся довольный и с ходу набросился на незаконченный салат.
— Хабиби, ты так вкусно готовишь!
Я чуть не упал. Нарезанные помидоры и огурцы назвать вкусной едой — это надо быть голодным или подлизой!
После обеда мы начали собираться. Мое арабское платье не годилось для путешествия на мотоцикле внутри бетонных конструкций. Бадр нашел мне военный комплект песочного цвета, который был на три размера больше. До поздней ночи я провозился с ним, укорачивая рукава и штанины. Истыканные иголкой пальцы ныли, но в ванной боль прошла. Я так и уснул, растворившись в теплой воде. Проснулся в кровати, накрытый простыней, которую во сне наполовину скомкал и засунул под себя. Это Бадр принес меня, еще и накрыл. Стыда при этом не было, ну было и было, я же не специально уснул.
С кухни доносился аромат яичницы. Я сглотнул, оглядываясь в поисках одежды. Белье осталось в ванной. Завернувшись в простыню, я прошествовал мимо Бадра молча. Вернувшись в спальню, примерил обмундирование: на животе болтается, можно без риска засунуть два средних арбуза. И с плеч свисает. В остальном терпимо. Поздоровавшись, я принялся за еду.
Араб был необычно молчалив. Может, у него глюки от ночного рассматривания обнаженного женского тела?
— Если до вечера нас не потревожат, то до наступления сумерек нам надо добраться до заброшенной очистной станции. Там мы пробудем, пока не прозвучит азан к утренней молитве. В пустыню надо выехать еще до восхода солнца, чтобы при относительной прохладе пересечь двадцать километров песков и камней. Утром, к девяти часам обычно, паломники большими караванами машин отправляются в путь. Если успеем примкнуть к такому каравану, доехать до Мекки будет гораздо проще и без внимания со стороны полиции.
Бадр налил мне кофе, увидев, что от яичницы не осталось и следа.
— Бадр, ты считаешь меня стервой? Я заснула случайно, извини, что тебе пришлось таскать меня на кровать.
— Саша, не говори глупости. Это была самая приятная ноша в моей жизни, — немного по-детски, непосредственно ответил Бадр, допивая кофе. — Я соберу наши вещи, если нам придется внезапно менять планы.
Он вышел, оставив меня собирать еду в дорогу на случай, если придется избегать кафе и закусочных. В небольшую сумку отправилось несколько поллитровых бутылок воды, помидоры, четыре консервные банки, несколько шоколадных батончиков, один круг колбасы и четыре лепешки, купленные мной в магазине. Мои отстиранные ночью кроссовки уже высохли в этом жарком климате. Пришлось приложить усилия, разминая кожу. Так как у нас было много мяса в холодильнике, я вытащил большой пакет размораживаться. Супы и борщи я готовить не умел, да и время поджимает, но наесться от пуза отварного мяса ничто не мешает. Мне позарез нужны белки, от углеводов толку мало.
До вечера раз сто заглянув в сумку с продуктами, раз тридцать осмотрев себя в зеркало, я подгонял ремешки мотоциклетного шлема. Бадр тоже нервничал, он то заводил свой байк, то снова проверял и чистил оружие. Небольшую кобуру с пистолетом я решил пристроить на поясном ремне. Спущенная сверху куртка оружие скрывала отлично, а при необходимости выхватить его можно было без труда.
Ужинали мы чуть раньше обычного. Наелись до отвала. Оставшееся мясо, завернутое в бумагу и пакет, я отправил в сумку. Примерно за час до наступления сумерек мы были готовы: Бадр прошелся по своей берлоге, выключая все коммуникации. Я разместил свою сумку в кофре мотоцикла и уселся, плотно обхватив араба, прижимаясь к его спине: всегда боялся двухколёсных средств передвижения.
