— Что именно вы имеете в виду?
— Совет регентов. Им выгодно, чтобы мой внук оставался в этом состоянии — мальчиком, неспособным принимать самостоятельные решения. Они бросили попытки помочь ему слишком рано. Не обучали его магии, не развивали его способности. Они сделали всё, чтобы он оставался лишь символом власти, а не её реальным носителем.
Моё сердце забилось быстрее. Такие заявления были опасными и вообще тянули на госизмену, но вдовствующей императрице было плевать на такие мелочи.
— Дражайшая бабушка, состояние императора нестабильно. Его не обучали магии из соображений безопасности. Это слишком большой риск. Он может причинить вред себе или окружающим.
Екатерина Алексеевна посмотрела на меня с лёгкой насмешкой. Её лицо стало почти равнодушным, но в глазах сверкнул вызов.
— Магическая сила у него есть, Алексей. И вчера все это увидели. Он, не зная толком ни одного заклинания, применил свою силу правильно. Более того, он вёл себя адекватно ситуации. Более того, это не единичный случай — у Коли порой случаются… просветления. Разве это не говорит о его потенциале?
В комнате воцарилась напряжённая тишина, нарушаемая лишь мягким потрескиванием дров в камине. Екатерина Алексеевна смотрела на меня, не отрываясь. Её глаза были прищурены, а пальцы, лежавшие на подлокотниках кресла, чуть подрагивали, выдавая скрытое волнение.
— Алексей, — начала она, и голос её стал ниже, почти заговорщицким, — ты когда-нибудь задумывался, почему мой внук остаётся в таком состоянии так долго? Почему все попытки помочь ему исправить его ментальное здоровье завершились неудачей? Ведь к его услугам были лучшие лекари всего мира!
Я хотел что-то сказать, но она подняла руку, призывая меня к молчанию.
— Я подозреваю, что на него воздействуют, — произнесла она, чётко выговаривая каждое слово. — Магически или какими-нибудь веществами, способными изменять сознание. И воздействуют регулярно.
— Ваше Величество, — осторожно начал я, — такие обвинения требуют доказательств. Кто мог бы делать это и зачем? Император постоянно находится под присмотром лейб-медиков и советников. Разве они не заинтересованы в его здоровье?
— Доказательств у меня нет, но я намерена их добыть, — шепнула вдовствующая императрица.
Я нахмурился, предполагая свое место в этом плане.
— И для этого вам нужна моя помощь?
Екатерина Алексеевна усмехнулась, но её усмешка была горькой, без радости.
— Все эти лейб-медики, слуги, советники — это люди Совета регентов. Они шпионят, докладывают, контролируют. Император в их руках, словно птица в клетке. Его состояние выгодно им. Пока он остаётся слабым и зависимым, они сохраняют свою власть.
Её слова прозвучали резко, как хлыст, и я почувствовал, как моё сердце забилось быстрее.
— Но как доказать это? — спросил я, немного напряжённо. — Даже если ваши подозрения оправданы, нужен способ подтвердить их. И я пока не представляю, как я могу помочь с этим.
Екатерина Алексеевна кивнула, словно ожидала этого вопроса.
— У меня есть идея. И для этого нужно временно лишить Совета возможности влиять на императора. Если мой внук будет вдали от их шпионов, их лекарств, их контроля, мы увидим, как он изменится. Если я права, Коля снова проявит истинную личность.
Она выдержала паузу, будто давая мне время обдумать её слова, затем продолжила:
— Я планирую организовать небольшой тур для императорской четы по монастырям южного Приладожья. Это благородный повод, который не вызовет подозрений — тем более что от них ждут рождения еще одного ребенка… Визиты в монастыри — традиция, и никто не заподозрит истинной причины поездки. Но это будут правильные монастыри, где за шпионами твоего дяди будут следить мои шпионы. А на своей территории я сыграю увереннее.
Я слушал её, и в голове мелькали сотни мыслей. План звучал логично, но всё же рискованно. Увести императора от его привычного окружения — это вызовет массу вопросов, к тому же путешествие должно затянуться, чтобы его сознание успело очиститься.
— Ваше Величество, — сказал я, стараясь говорить спокойно, — вы предлагаете серьёзный шаг. Вы уверены, что сможете организовать это так, чтобы не вызвать подозрений?
Её глаза блеснули азартом.
— Оставь это мне, Алексей. Я сама всё устрою. Но мне нужно, чтобы ты вошел в свиту императора. Паломничество будет частным, много народу брать не будут. И твой долг — обеспечивать безопасность Николая. К тому же ты человек разумный и наблюдательный. Сможешь понять, если что-то изменится в его поведении.
— Хорошо, — сказал я, наконец. — Я не брошу кузена. И если есть шанс улучшить его положение, то будет правильно им воспользоваться.
Бабка слегка улыбнулась, но её улыбка была сдержанной, почти незаметной.
— Ты не пожалеешь об этом, Алексей. Я поговорю с Надеждой. Как только всё будет решено, пришлю за тобой.
* * *
Я едва успел занять своё место в строю, когда перед нами появилась Шереметева. Её фигура, несмотря на возраст, выглядела крепкой, а осанка — безупречной. Она медленно прошлась вдоль рядов, словно оценивая каждого из нас своим острым, проницательным взглядом.
— Господа курсанты, — начала она, её голос прозвучал твёрдо и властно, — сегодня начинается ваша аттестационная неделя. Это не просто проверка знаний. Это испытание вашей стойкости, дисциплины и умения принимать решения под давлением. В жизни вы не раз окажетесь в ситуациях, где не будет места сомнениям, и вы должны будете действовать с холодной головой и горячим сердцем. Наверняка вы ждете, что я пожелаю вам удачи на испытаниях. Забудьте! Полагаться на удачу в нашем деле нельзя. В ближайшие дни вы должны проявить свои навыки и знания на все сто процентов. Это не просьба. Это приказ.
Её слова, произнесённые с отточенной интонацией, заставили сонных курсантов выпрямиться ещё больше. В рядах стало так тихо, что можно было услышать, как где-то в стенах Корпуса кто-то высморкался.
— Ваше благородие, — обратилась Шереметева к Ланскому, — прошу.
Куратор вышел вперед и уставился на нас немигающим взглядом.
— Господа, сегодня после завтрака на информационных стендах будет вывешено расписание аттестационных испытаний для каждой группы. Не задерживайтесь в столовой. У вас должно быть достаточно времени, чтобы ознакомиться с графиком и подготовиться. Свободны!
Курсанты на несколько мгновений словно оцепенели. Обычно после команды расходиться все сразу бросались в столовую. Но сегодня ребята замешкались — слишком нервничали.
В столовой, сидя за длинным общим столом, я разговаривал с ребятами из нашей группы. Стол ломился от обычного, но питательного завтрака: овсянка, омлеты, хлеб с маслом, чёрный чай. Все выглядели сосредоточенными, но старались сохранять бодрость духа. Рядом с нами оказались Феликс Юсупов и Лена Салтыкова из второй группы. Их появление стало сюрпризом — эти двое только недавно вернулись из лазарета.
— Ну что, как прошла адаптация? — спросил я, обращаясь к Феликсу.
Юсупов, как всегда, выглядел беззаботным. Он откинулся на спинку стула, сдвинул брови в насмешливой серьёзности и ответил:
— Спасибо, было больно. Очень. Но я ведь не привык жаловаться. Это, знаете ли, такой изысканный способ познания себя. Особенно когда тебе по вене начинают лить ртуть. Хотите попробовать?
— Нет уж, спасибо, — хмыкнул Андрей, сидящий рядом. — Нам и своего пути познания хватило…
Ребята за столом рассмеялись, хотя в их смехе чувствовалась лёгкая нервозность. Не всем удавалось так легко относиться к тренировкам и испытаниям.
— А что насчёт тебя, Уваров? — спросил кто-то из соседней группы. — Слышал, у тебя открылся необычный талант.
Лёня слегка покраснел, но быстро собрался и ответил:
— Я бы не пожелал такого и врагу, если честно. Но раз уж это моя особенность, сделаю всё, чтобы направить её в мирное русло.
— С такими талантами тебе только на обложку учебников, — пошутил кто-то, и смех снова разрядил обстановку.
