— Жив, но срочно нужен лекарь, — сказала она.
— Андрей, Феликс, помогите вывести Боде и доложите в медсанчасть. Если понадобится, сами несите, — распорядился я. — Лена, останешься со мной. Изолируем вдвоем.
Андрей и Феликс удивленно переглянулись, но спорить не стали. Салтыкова коротко кивнула и задрала рукава своего кителя.
Я сосредоточился на источнике. Энергия была настолько мощной, что казалась ощутимой физически. Каждый шаг к центру давался всё труднее, словно воздух сгущался.
— Вот и досрочный экзамен по магической практике… Алексей, будь осторожен, — услышал я голос Феликса. — Если что, зовите. Мы только рады принять участие в вечеринке.
— Ага.
Андрей взял Боде за плечи, а Феликс подхватил его за ноги. Вместе они аккуратно подняли его и двинулись к выходу. Боде был мертвенно-бледным, а тело казалось напряжённым до предела, словно его скрутил спазм.
Свет от зелёного мерцания наполнил всё пространство вокруг. Мысленно я тут же обратился к Чуфте, приказав ей ждать за окном и быть готовой вмешаться. Не время было объяснять, почему и как я использую чайку, особенно Салтыковой.
Девушка нахмурилась и принялась озираться по сторонам.
— Мне кажется или…
— Или.
— Энергия концентрируется, чтобы открыть аномалию! Леша, нужно поглощать!
Она была права. Воздух вокруг стола волновался, как вода под ветром. Всё казалось неправильным — линии гнулись, предметы приобретали странные формы. Ещё немного, и пространство откроется — аномалия станет порталом, вырвавшимся из нашего контроля.
Уже рефлекторно я пробросил защитный купол над столом, где должен был быть источник аномалии. Мы с Салтыковой оказались внутри этого купола.
— Кажется, вот оно! — Девушка указала на предмет, который лежал под столом. Совсем рядом с тем местом, где упал Боде.
Мой взгляд упал на какой-то небольшой, с кулак, металлический куб. Он ярко светился, излучая ту самую энергию, которая буквально разрушала реальность вокруг себя. На столе стоял открытый защитный короб с толстыми стенками, явно сорванный замок свидетельствовал о том, что кто-то пытался вскрыть его с большой силой. Лена заметила это тоже и указала на распахнутый сейф.
— Артефакт из лаборатории профессора Толстого, — пробормотал я, подходя ближе, и указал на клеймо на коробе. — Теперь понятно, почему он был заперт в сейфе Шереметевой.
Лена с сомнением посмотрела на меня:
— Как в таком маленьком предмете может быть столько силы? Применили технологию концентрации?
— Да. Но не в жидкой форме, а в твердой. Видимо, нашли подходящий сплав. Все, Лен, начинаем поглощать.
Салтыкова откинула за спину развалившуюся косу и положила ладони над кубом.
— Готова. Начинаем.
Я осторожно взял куб в руки. Он оказался невероятно тяжёлым. Мгновенно почувствовав, как энергия из него проникает сквозь мои пальцы, я глубоко вдохнул, пытаясь сосредоточиться.
— Лена, слушай меня внимательно, — сказал я, пытаясь удержать голос ровным. — Я буду направлять процесс, а ты подхватывай потоки. Не бери больше, чем сможешь. Лучше в несколько подходов, поняла? Этой дряни здесь очень много.
— Да я уж вижу…
Её лицо стало серьёзным. Я закрыл глаза, сосредотачиваясь на потоке энергии, который исходил от артефакта. Он был горячим, словно пламя, и холодным, как ледяная вода, одновременно.
Лена повторила за мной, её движения были немного неуверенными, но точными. Мы начали медленно поглощать энергию, направляя её в безопасные зоны нашего собственного энергетического поля. Поток был мощным, и я чувствовал, как каждое мгновение работы отнимало у нас силы. Я слышал, как Лена дышала часто и прерывисто, но она продолжала, несмотря на видимое напряжение.
— Почти… Почти все…
В какой-то момент куб задрожал в моих руках, и я увидел, как свет вокруг него начал тускнеть. Пространство перестало волноваться, линии и формы кабинета начали возвращаться к своей естественной геометрии. Через несколько минут, которые показались вечностью, всё было закончено.
— Готово.
Я осторожно положил потускневший куб в защитный короб, глубоко вдохнул и вытер пот со лба. Лена выглядела бледной, её руки дрожали, но она стояла прямо.
— Как ты? — спросил я, внимательно глядя на неё.
— В порядке, — ответила она, хотя голос был слабым. — Черт, теперь я понимаю, почему нас так пугали и учили контролю. Я с четырнадцати лет тренируюсь каждый день, но такой мощный поток пропускала в себя впервые…
— Ты молодец, — сказал я, улыбнувшись. — Но всё равно покажись маголекарю. На всякий случай.
Она кивнула, пытаясь отдышаться. Я заметил, что её пальцы всё ещё дрожали, но она держалась стойко, не желая показывать слабость.
В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге появилась Шереметева. Её взгляд метался между нами и погасшим кубом на столе. Она быстро оценила обстановку, задержала взгляд на Лене, а затем посмотрела прямо на меня.
— Объясните, что здесь произошло, господа.
* * *
В лазарете было тихо, если не считать мерного жужжания приборов и торопливых шагов маголекарей, сновавших между палатами.
Кабинет Сумарокова, куда меня привели сразу после осмотра. Усиленная доза ртутных капель оставляла в организме странное ощущение: одновременно лёгкость и неприятную слабость, будто тело стало не своим. Никак не привыкну к этой дряни.
Шереметева сидела напротив, напряжённо постукивая пальцами по краю стола. Её обычно спокойное лицо теперь выражало смесь раздражения и беспокойства. Она мельком глянула на меня, затем снова уставилась на дверь кабинета.
— Значит, вы уверены, что в кабинете не было взлома, Николаев? Ни окон, ни дверей?
— Абсолютно, — кивнул я. — Единственное, что я заметил, — сорванный замок на коробе и открытый сейф. Но сейф не взламывали, насколько я успел оценить. Боде был один, и… судя по вашим словам, никаких распоряжений на открытие сейфа он от вас не получал.
Шереметева нахмурилась:
— Конечно, не получал! Я отправила его за бумагами, а не за проклятым артефактом. Что ему вообще понадобилось в сейфе? К тому же он не имеет к нему доступа.
Я приподнял брови.
— Уверены, ваше превосходительство? Быть может, шифр он все же подсмотрел?
Губы Шереметевой сжались в тонкую линию, но она ничего не ответила. Напряжённое молчание нарушил Сумароков, вошедший в кабинет. Усталый, ссутулившийся, мрачнее тучи.
Я заерзал в кресле. С таким лицом хорошие новости не приносят.
— Ну? — коротко бросила Шереметева, вскочив с места.
— Прогноз… пока непонятный, — произнёс Сумароков. — Ему в один момент выжгло почти весь эфир. Сейчас мы пытаемся спасти то, что осталось. Повреждения энергетических каналов значительны.
— Насколько? — спросил я.
— Девяносто процентов разорвало к чертям собачьим.
Я устало закрыл глаза. Девяносто процентов повреждений эфирных каналов — это почти приговор.
— Если в ближайшее время мы сможем стабилизировать состояние, возможно, он останется жив. Но… — маголекарь замолчал на мгновение, словно собираясь с духом, — Магические способности, скорее всего, будут утрачены. Впрочем, сейчас речь идет о том. Чтобы хотя бы спасти ему жизнь.
Лицо Шеремеетвой дернулось, словно от пощечины, но она ничего не сказала. У меня сердце сжалось от неприятного предчувствия и опасения за Боде. Так-то он мне нравился. Исполнительный парень, и не без иронии. Но потеря магии для мага, пусть и не слишком сильного — это трагедия, равносильно потере самого себя.
— Я должна поговорить с ним, — твёрдо сказала она, глядя прямо в глаза Сумарокову.
Тот нахмурился:
— Плохая идея, ваше превосходительство. Он в нестабильном состоянии. Любой стресс может усугубить положение.
— Несколько минут. Мне нужно понять, что произошло в моём кабинете, — настояла Шереметева. — Если будет хуже, вы сразу меня выставите.
Сумароков сдался, тяжело вздохнув:
— Хорошо. Но не больше трёх минут.
