— Что-то случилось, — прошептал я сам себе.
В этот момент я заметил Андрея. Он подошёл ко мне и по привычке хлопнул по плечу.
— Не сомневался, что ты пригласишь именно Катерину. — Он кивнул в сторону незваных гостей из военной полиции. — Ты видел их?
— Конечно.
— И что ты об этом думаешь?
— Думаю, что дело явно серьёзное, — ответил я, украдкой взглянув на Шереметеву.
— Ничего, Персидская фурия с ними разберется. Меня больше беспокоит Лена. Смотри, она совсем подавлена.
Я проследил за его взглядом. Салтыкова стояла в углу возле окна, глядя на темные силуэты деревьев в Летнем саду. Её спина была прямой, но она явно пыталась сдержать слёзы.
— Неужели ты жалеешь её? — спросил я с недоумением. — После всего, что она сделала?
Андрей улыбнулся, но в его глазах была грусть:
— Да, она была жестокой. Но она играла по-своему, чтобы достичь цели. Это напоминает мне Макиававелли — иногда приходится делать грязные вещи ради результата. И знаешь что? Мне кажется, она просто читала его слишком много.
— Это ее не оправдывает, — ответил я. — Тебе сейчас ее жаль. Хрупкая и подавленная девушка, которую хочется спасти, так ты думаешь?
— Ну… Предположим, — замялся кузен.
— Уверен, она ни на секунду не пожалела о том, что сделала. Единственное, о чем она жалеет — это она сама. Ей сейчас жаль себя за то, что ее, такую умную и блестящую, не оценили.
— Ты слишком скор на принятия решений, Леш, — отмахнулся Андрей. — Я очень ценю твою скорость реакции и желание нас защитить. Но иногда и к врагам следует проявить милосердие.
Я хмыкнул, не зная, как ответить на это. Андрей был сложной натурой, и его доброта порой сбивала с толку. Меня часто удивляло, как в императорской семье, где все сплошь параноики и интриганы, смог вырасти такой вот искренний Андрей.
— Ты ведь не сделаешь то, о чем, я думаю, правда? — спросил я, видя, как он смотрел на Салтыкову.
— Почему бы и нет? — ухмыльнулся Андрей.
И прежде чем я успел его остановить, он направился к Салтыковой. Гул голосов в зале усилился, когда все заметили его намерения.
— Не может быть! Он что, приглашает её? — раздался удивленный шепот.
— Да он, должно быть, рехнулся! — донесся другой голос. — После того, как она подставила его группу?
— А вдруг это какая-то игра? Может, он просто хочет её унизить? — предположила одна из девушек.
Я внимательно наблюдал за ними. Андрей протянул руку Лене. Она подняла глаза, полные недоумения, застыла в нерешительности… На мгновение мне показалось, что она откажется, но потом, собрав все оставшиеся силы, она приняла его приглашение и заставила себя улыбнуться. Андрей увел её на середину зала, где уже собирались пары для танца.
— Он что, герой? — спросила Катерина, неожиданно появившись рядом.
— Или сумасшедший, — ответил я, пожимая плечами.
— Она ему нравится, — хмуро заключила Катерина. — И это не нравится мне.
Я улыбнулся.
— Неужели ревнуешь?
— Брось! — фыркнула Катерина. — Мне просто не нравится эта стерва с ангельским личиком и длинными ножками. Никогда не знаешь, что у нее на уме.
Здесь я был согласен. Салтыкова смогла выкрутиться и избежать обвинений в заговоре. Но ее род все же был замечен в связях со сбежавшим Юрьевским, и доверять этой девице не стоило. Лишь бы Андрей помнил об этом и думал головой, а не тем, что располагается на метр ниже.
— Ну а ты что же? — спросила Катерина. — От тебя ждет приглашения вся женская кордегардия. Кого выберешь?
— Лучше погляди, кто это идет по твою душу, — улыбнулся я и кивнул в сторону Безбородко. Аполло собрал всю волю и, преодолев стеснение, сейчас шел прямиком к моей подруге.
— Ой…
— Хорошо потанцевать, Кать.
Я же посмотрел в сторону великокняжеской семьи. Великая княжна Марина сидела рядом с отцом, наблюдая за происходящим. Её взгляд равнодушно скользил по парочкам и вдруг остановился на мне. Я заметил, как ее глаза загорелись интересом. Судя по всему, сестрица Андрея была рада меня видеть.
Сделав шаг вперед, я направился к ним.
— Ваше императорское высочество, — произнес я, обращаясь к Фёдору Николаевичу, — позволите ли мне пригласить вашу дочь на танец?
Великий князь отвлекся от разговора с супругой и одобрительно кивнул.
— Конечно, Алексей Иоаннович. Развлеките Марину.
Девушка встала, для приличия натянув на лицо улыбку. Я прекрасно помнил, что ей было ужасно некомфортно на балах.
— Буду рада, Алексей Иоаннович, — сказала она, протягивая мне руку.
Музыка сменилась на более мягкую и романтичную, оркестр наконец-то заиграл венский вальс — особенно волшебный танец в преддверии рождественских праздников. Я чувствовал на себе взгляды всего зала. Мы кружились в вальсе, и я заметил, что княжна Марина немного расслабилась.
— Кажется, с прошлого бала вы немного поднаторели в танце, — сказала она, улыбаясь.
— Видимо, сказывается регулярная физическая подготовка, — ответил я.
— Вас все еще гоняют по три часа в день? Помнится, Андрей на это жаловался.
Я улыбнулся.
— К счастью, с завтрашнего дня мы официально на каникулах. Целых две недели на отдых и восстановление.
Марина тоже позволила себе улыбку.
— Да, я очень рада, что Андрей на целых две недели останется с нами. Мы очень по нему соскучились. У матушки уже столько планов — завтра все вместе поедем в Москву, потом на Рождество вернемся в Петербург, чтобы присутствовать на службе и праздничном балу в Зимнем… Но, если честно, я бы предпочла более спокойное время.
— Что поделать, ваше императорское высочество. Праздники…
Вальс завершился на высокой ноте. Оркестр замер, оставив в воздухе едва уловимые вибрации последних аккордов. Я, сделав лёгкий поклон, предложил Марине руку, чтобы проводить её обратно к родителям. Она приняла жест с изяществом, почти непринуждённо, хотя в её глазах читалась некоторая усталость и скрытая отстранённость.
— Благодарю за танец, Алексей Иоаннович, — мягко произнесла она, когда мы подошли к возвышению, где её ожидали родители.
— Это была честь, ваше императорские высочество, — ответил я, чувствуя, как привычная формальность слов начинает раздражать. Хотелось сказать что-то более искреннее. — И невероятное удовольствие. Я очень рад за Андрея, что уже завтра он воссоединится с вами.
Фёдор Николаевич, заметив нас, кивнул и повернулся к Марине:
— Ну как тебе был, дорогая? И не утомил ли тебя кузен Алексей?
Марина чуть заметно пожала плечами и улыбнулась, но её взгляд был обращён куда-то вдаль.
— Бал очень красив, и курсантам идет эта форма, — сказала она, — Но вы же знаете, что я слишком быстро устаю от громкой музыки и яркого света… Я бы с удовольствием немного прогулялась подальше от танцующих.
Великая княгиня нахмурилась и уже хотела было тихо отчитать дочь за дерзость, но Фёдор Николаевич жестом остановил ее и взглянул на меня.
— Алексей Иоаннович, вы ведь, должно быть, прекрасно ориентируетесь в замке? Быть может, покажете Марине публичные залы? Разумеется, только помещения, куда разрешен вход гражданских лиц. Ей будет полезно сменить обстановку.
Я поклонился, чувствуя облегчение — возможность вырваться из плена бала и для меня была настоящим подарком.
— Конечно, Федор Николаевич. Буду рад сопроводить ее императорское высочество.
Марина склонила голову в знак благодарности, и через минуту мы уже шли по просторным коридорам Михайловского замка. Звуки музыки постепенно стихали, сменяясь гулким эхом наших шагов.
— Спасибо огромное, Алексей! — Девушка наконец-то вдохнула полной грудью и повеселела. — Вы меня спасли!
— Всегда рад угодить даме. А столь неординарной — вдвойне.
Марина застыла с занесенной для шага ножкой.
— Вы считаете меня неординарной? Матушка, наоборот, всегда напоминает мне о том, как заурядно я выгляжу.
— Мне не интересует, как вы выглядите, — отозвался я. — Я восхищаюсь тем, что происходит у вас в голове. У вас ум ученого, Марина Федоровна. Впрочем, если говорить откровенно, то и с внешностью у вас все в порядке. А тот факт, что вы плюете на моду, лично для меня делает вас еще интереснее.
