А значит, надо линять нахрен.
Я вынырнул из воды, как раз застав картину того, как он пытается атаковать крабомразь. Словно змея, дракон поднялся над ей, издавая что-то на грани шипения и рёва, и теперь бросался на свою добычу, пытаясь её сцапать.
Но и крабомразь не спешила сдаваться. Пламя растопило ледяные якоря, и теперь даже с одной сломанной лапкой она очень быстро бегала вперёд-назад и была вполне себе подвижна, контратакуя броски змееподобного дракона жалом и острыми лапками с когтями.
Они сцепились прямо не на жизнь, а насмерть. Каждая их атака поднимала волны, взметала литры воды и килограммы грязи в воздух. Дракон делал рывки, как змея, пытаясь уцепиться в крабомразь, но та жалила в ответ или быстро перемещалась влево-вправо.
А я тем временем…
Ребёнок! Точно! Этот тупорылый ребёнок, из-за которого я здесь, и…
Енот!
Твою мать, енотик! Сука, если вы что-то сделали с енотом, я вас обоих на костре буду жарить, мрази. Я бросился к тому месту, где оставил лодку и от которой осталось только одно название.
— Люнь! Енота ищи!
— А ребёнок?
— А ребёнку здесь по пояс, не утонет!
Енот-енот-енот-енот, милый, ты где, ты… вот он!
Мою лодку перевернуло, и тот теперь цеплялся коготками за днище, весь мокрый и какой-то худой, в ужасе пищал. Пищал, потому что рядом с ним сражались твари, поднимая волны, которые отбрасывали лодку всё дальше и дальше, будто цунами, и вполне могли его утопить. А чуть левее ребёнок стоял и ревел, будто парализованный, так и напрашиваясь на проблемы.
— Люнь, лодку! — крикнул я, бросившись к ребёнку. — Переверни её!
— Но мне…
— Не помрёшь! — бросил я и понёсся так быстро, насколько это было возможно, к мелкому. Подхватил его и бросился обратно к лодке…
А потом резко побежал в другую сторону, потому что мрази разбушевались не на шутку.
Крабомразь бросилась в атаку и практически повалила дракона, но тот умудрился обвиться вокруг него, и теперь вдвоём сплелись в единый клубок, который бросало то в одну сторону, то… в нас. Я бежал как заяц, когда они пошли в нашу сторону.
Краб перебирал всеми своими лапками, пытаясь справиться с напором дракона, продолжая пытаться жалом атаковать его. Но практически все его атаки встречались с чешуёй, когда атаки дракон упирались в панцирь.
Это был бой в ничью.
Но ни одного, ни другого это не смущало.
Вот дракон поднял сраную крабомразь и бросил её… прямо в нашу сторону!
Да ты чё, сука, убить нас решил?! Я бросился бежать что есть сил и в последний момент оттолкнулся, избежав огромной туши, которая приземлилась прямо около меня. Она, словно валун, перекатилась несколько раз, поднимая волны, после чего вскочила на лапки и отпрыгнула.
Прямо туда, где были мы.
Ребёнок завизжал, и я едва успел увернуться от лапки, которая едва не продела меня, как кол, но только с макушки.
И начался танец смерти.
Я метался, словно таракан, под лапками крабомрази, которая бегала надо мной, сражаясь с драконом. Но куда бы я ни бросился, едва не попадал под коготь твари, которая будто специально пыталась меня затоптать. Вот я почти выскочил из-под краба, но тут же едва не попал под огромный хвост дракона, что чуть не размазал нас по дну.
Да чтоб тебя…
Лапка и уворот, лапка и уворот, ещё лапка… я бегал и прыгал влево-вправо, едва избегая опускающихся то тут, то там лапок. Бросился прямо и, обойдя последнюю, наконец вырвался из ловушки, где шаг вправо, шаг влево, и тебя наколют. Начал оббегать место сражения, стараясь приблизиться к лодке, обходя их по дуге в надежде, что никому не будет дела до бедного Инала и ребёнка, который наконец охрип и не мог крича…
И я наступил в яму.
Нет, я наступил не просто в яму.
Я наступил в сраную тину, в ту самую дыру, из которой выбралась крабомразь и куда теперь меня начало утягивать, будто трясина. За мгновение меня поглотила вода. Избавляясь от тяжести, я тут же отбросил ребёнка подальше от ловушки и в панике попытался схватиться за край руками. Но пальцы погружались лишь в слизкую тину, не находя опоры.
Тина была будто живой. Она засасывала меня в себя, и сколько я ни пытался дотянуться руками хоть до чего-то твёрдого, руки натыкались только на бесконечную слизкую тину. Здесь тина, там тина — везде тина.
А она уже мне по пояс, она уже подбирается к груди, к плечам, заползает на лицо, проникая в уши и нос, будто полностью обволакивая меня.
Нет-нет-нет, сука!!!
Я забился, загрёб руками в полнейшей панике, пытаясь хоть за что-то зацепиться, совершенно позабыв…
Печать. Эта мысль вспыхнула у меня в голове, как спасательный круг. Я совсем забыл о том, чем обладаю.
Я вытянул руку и, направив нехилую силу в печать, щёлкнул пальцами. И в тот же момент почувствовал, как поток ударил из-под ног и, подхватив меня, потащил наружу. Я буквально вынырнул из тины, но сил не хватило, чтобы освободит меня полностью, и я щёлкнул пальцами ещё раз, и ещё.
На третий раз я почувствовал, как ловушка отпустила меня, когда я сам лишился обоих сапог. Но это было малой платой за спасение. Куда важнее — я чувствовал под собой грунт! И на радостях я вскочил, жадно хлебнув ртом воздуха…
И столкнувшись нос к носу с драконом.
Опля…
Взгляд тут же оценил обстановку, не столь жизнерадостную, чтобы обрадоваться спасению. Я спасся от одной проблемы, но спокойно подошёл к другой: большой и голодной. И кто победил в схватке, было понятно и без объяснений — рядом валялась, немного дымясь и пованивая, огромная крабомразь, чьи ножки неуклюже торчали вверх, как у мёртвого паука.
Повисла напряжённая тишина, и я буквально чувствовал, как моя маленькая нить судьбы натянулась, как струна, готовая лопнуть в любую секунду.
Тут если краб не справился с ним, то чего говорить обо мне? Единственное, на что мне приходилось рассчитывать — это на чудо и наличие сознания у дракона. Ведь если есть сознание — есть и милосердие, верно?
Мы смотрели друг другу в глаза, будто играли в гляделки. В его больших глазах со зрачками-веретенами читалась вековая мудрость. Пожалуйста, только не ешь меня…
А в следующую секунду он неожиданно рванул вперёд, что я даже и среагировать не успел. Схватил меня пастью и подбросил вверх, словно игрушку.
Тупая змея…
Его острые зубы пусть даже и не сомкнулись, но спокойно пронзили кожу и мышцы, добавив мне сразу несколько дырок.
Я взлетел метров на двадцать, истошно крича и размахивая руками, пока не достиг пика полёта, в котором и замер будто на пару секунд. В этот момент всё остановилось, и я смог окинуть взглядом Водную Гладь, краем сознания оценив красоту, что открылась перед глазами.
А потом я полетел вниз.
Прямо в раскрытую пасть.
Отсюда она выглядела огромной, похоже на бездонный колодец.
Единственное, на что меня хватило, это на…
— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
А через мгновение я исчез в нём. Упал вовнутрь, и дневной свет тут же померк. Меня сразу будто обняли чем-то тёплым, нежным и мягким, залили слизью, которая пахла гарью и тухлым мясом. Стало невозможно дышать. Я почувствовал, как всё вокруг задвигалось, то обнимая сильнее, то наоборот, отпуская, будто пошло волнами, и моё тело начало скользить вниз до тех пор, пока я не выпал.
Выпал в какую-то полость, где дышать было просто нечем.
Но хуже было то, что я провалился в какую-то жидкость. Жидкость, которая тут же начала щипать и жечь руки. Жечь так сильно, что я был готов закричать от боли. Будто это была и не вода, а огонь, который растворял руки, ноги, одежду…
Желудок.
Мне звизда.
Но вместе с пониманием, что меня сейчас растворит за минуты, проснулась и ярость.
Хочешь меня сожрать?! Хочешь переварить живьём?!
Так почему бы тебе, сука, не попробовать немножко этого?!
Я выхватил меч, взмахнул и прошептал пропавшим голосом:
— Защитница Снегов. Приятного аппетита, сука, прими Мезима…
