"Фантастика 2025-32". Компиляция. Книги 1-36 (СИ) - Вязовский Алексей

— А ты не знаешь, случайно, — спросил я, — там моя братва ни в какой замес не попала? Они все молчат, как воды в рот набрали.

— Нет, насколько я знаю, — покачал головой Листьев. — Даже людей по больницам на своих машинах развозить помогали, потому что скорых не хватало. Я своими глазами видел, как Владимир Николаевич, Карасев который, в шестисотый Мерседес женщину грузил. Да и ваш водитель тоже постарался… Ну, после того как вас увезли, конечно.

Мы поболтали о том о сем, я разузнал, как обстоят дела в Останкино. Змеиное кубло росло, поглядев на Гуся и меня, в тв начали вкладывать деньги другие олигархи. За частоты завязалась настоящая драка.

— По рекламе что? — спросил я Листьева. — Выбросил посредников? Они же канал до трусов раздевают.

— Нет пока, — сморщился журналист. — Мне угрозы поступали. А у меня семья. Может, вы сами…

— Ладно, — вздохнул я. — Выйду из больницы, разрулю.

Я даже почувствовал некоторую ностальгию. Стрелки, терки… Последний год адреналина стало не хватать. Может именно поэтому я поперся сначала на склон горы, а затем в театр? С самим собой надо быть честным. Не так уж меня напугали «подвалы Лубянки». Мог ли я послать генерала? Легко. У меня иммунитет, сразу бы не приняли. А потом я бы сел в частный джет и помахал ручкой из Лондона. Давайте, арестовывайте. Отнимут компании и банки? А их долги перед моим офшором тоже выплачивать готовы? Нет уж. Окопался я — хрен возьмешь. Просто захотелось адреналину. Поднял замотанную левую руку, посмотрел на нее. Да… Получил я его сполна.

Влад ушел, а сразу за ним в дверь пролез следователь Генеральной прокуратуры. Тот же самый, что был и в прошлый раз.

— Алексеев, ты? — спросил я его.

— Я, Сергей Дмитриевич, — с довольным видом кивнул тот. — Я же важняк, сами понимаете. Начальство сказало, раз с вами знаком, то давай, езжай, бери показания. Долго не задержу, велели отнестись максимально деликатно. Вы же теперь национальный герой! Гордость страны.

— М-да, — посмотрел я в окно с тоской. — А ведь по понятиям я должен тебя матом обложить и в отрицалово уйти. И вот зачем я все это делал? Может быть, сейчас я искупаю то, что натворил? Как я тогда Ленке сказал: это судьба…

— Что можете пояснить… — начал было следователь.

— Да ничего я тебе пояснить не могу, — устало ответил я. — Ни хрена я там не видел, осваивал новый для себя опыт.

— Какой? — непонимающе уставился на меня Алексеев.

— Как научиться делать два дела одновременно, — пояснил я. — Я вот теперь умею висеть под потолком и орать. Так что сворачивай свой допрос.

— Понял, — вздохнул следователь, что-то черкнул на листке бумаги, прижатому к планшету, а потом протянул его мне. — Это для проформы… Подпишите, пожалуйста. Тут, тут и тут.

— Люди живы? — спросил я.

— Все, кроме одного, — ответил следователь, открывая папку. — Ну, тот, который погиб в самом начале… Ему еще голову прострелили. Сидоренко. Опознание уже провели. А террористы в СИЗО, требуют права на звонок и адвоката. Такие смешные, ей богу…

— Смешные, — укоризненно покачал я головой. — Ну надо же…

Еще посмотрим, какие сроки они получат. Что-то мне не очень хочется, чтобы они когда-нибудь на волю вышли. Или чтобы их обменяли на кого-нибудь… У нас же теперь эра милосердия, даже вышку отменили. А я в гробу такое милосердие видел. Настоящее милосердие — это когда ты жив, а твой враг умер. Это очень милосердно по отношению к своей семье, которой после этого будет нечего бояться. Решу… Только вот выйду отсюда.

Глава 23

Визит в Горки теперь казался мне мероприятием будничным. Подумаешь, к президенту бухать еду. У него нервы, и у меня тоже нервы. Имеем право. На самом деле, я ехал обсуждать вопрос строительства новой партии, но кто же такие вопросы решает на трезвую голову? Точно-точно. Домой я приеду на рогах, и под утро. Партийное строительство, оно такое! Требует полнейшей самоотдачи!

— А что, Борис Николаевич, — спросил я сразу же после приветствия. — Правду сказал Степанов? Что если я в тот театр не пойду, то вы санкцию на мой арест дадите?

— Ну как ты мог такое подумать? — с ласковой укоризной, словно любимый дедушка, посмотрел на меня президент. — Я бы ни за что… Но ты и Степанова тоже пойми… Это же небывалый позор! В центре столицы ядерной державы заложников захватили…

— Понятно, — с каменным лицом ответил я.

Когда тебе говорят «да», это значит «да». А если говорят «да, но…», это означает «нет». Вот так вот… Чтобы не питать лишних иллюзий.

— Давайте по новой партии поговорим, — со вздохом сказал я.

— А самому на президентские выборы выдвинуться? — испытующе посмотрел на меня Ельцин. — А потом снимешь кандидатуру в мою пользу?

Ничего себе! Работать клоуном у пидорасов? Или это проверка такая? На лояльность?

— Не готов против вас пойти даже понарошку, — с каменным лицом ответил ему. — Я, Борис Николаевич, вам всем обязан. Что люди обо мне подумают?

— Тут мнение есть, — с прищуром посмотрел на меня президент, который обдумал мои слова. — После второго срока тебя на самый верх двинуть. Ты у нас сейчас популярен, люди тебя любят. А то, что судим… Ну, снимем тебе судимости за заслуги перед Родиной. Ты как? Пойдешь в преемники?

— Ни за что! — отчеканил я. — Все что угодно, только не это, Борис Николаевич!

— Жаль, жаль, — с разочарованным видом покивал Ельцин. — Ну как знаешь… Я на тебя рассчитывал…

Нашли дурака, — думал я. — Ему самому бы на второй срок попасть, а он о преемнике думает. Рейтинг почти нулевой. Провокация, обычная провокация… Мимолетная одобрительная искорка, промелькнувшая в глазах президента, сказала мне всё лучше всяких слов. Меня проверяли, и я проверку прошел. Кто-то надул Хозяину в уши, что я решил воспользоваться своей известностью и выдвинуться на выборы. Вот тогда мне точно конец…

— Ну, давай, чего там у тебя… — пробурчал Ельцин, делая вид, что недоволен мной. Хрена с два у него получилось.

Мы ехали на новоселье. Свой дом, наконец, закончил и Карась, который, в отличие от меня, то ли излишним пафосом не страдал, то ли сильно недооценивал зависть людскую. Вовка построил дом во Владимирской области, в деревне своей бабули, где провел пионерское детство. Более идиотский способ закопать двести тысяч долларов даже представить сложно, но он сиял как медный таз. Вовка был совершенно счастлив. И даже ненавидящие взгляды друзей детства, превратившихся из пухлощеких сорванцов в деревенских алкоголиков, его не смущали. Карась нам все уши прожужжал, рассказывая, какие здесь водятся белые грибы и какого размера растет окунь. Или наоборот… Я за свои две жизни так и не сподобился разобраться ни с тем, ни с другим. Из животного мира я был хорошо знаком только с килькой в томате и котом Барсиком, которого недавно купили Машке. Впрочем, разум не оставил Вовку окончательно, и дом получился довольно небольшим, квадратов на восемьсот, что было лишь немногим меньше общей площади жилого фонда всей остальной деревни.

— Сожгут, — со знанием дела окинул окрестности взглядом Димон Китаец. — Зуб ставлю, Серый, сожгут. Местные ему ни за что не простят, что он поднялся так.

— Да, охрану нужно поставить, — согласился я, в свою очередь, разглядывая в окно Гелендвагена брусовые домики, выходящие на улицу тремя подслеповатыми окошками. Домики стандартные для Нечерноземья: шесть на восемь примерно…

— И трактор покупать надо, — продолжил Димон, когда Гелик, взрыкнув всеми тремя литрами движка, проехал очередную колдобину, заваленную рыхлым снегом.

— Редкостная жопа, братан, — кивнул я. — Никогда не понимал тяги к природе. И как они, блядь, тут живут…

— Да уж не хуже нас, — усмехнулся Димон, резко выкручивая руль. — Без разборок и пальбы. Только бухло у них дешевле, и бабы стремные.

Дом замаячил на горизонте, словно грозовая туча. Он был здесь абсолютно чужероден, смотрясь в умирающей деревне как бык в стае лягушек. Три этажа плюс мансарда… Четырехметровый забор из дикого камня… Ну нормально, по-пацановски так… Красный кирпич, башенки, все как положено.