ЧВК "Пересвет". Книга третья (СИ) - Медоваров Алексей

— Твою мать! — я буквально отпрыгиваю в сторону прямо с места, потому что надо мной возвышается существо из «дыма» — аморфное, постоянно меняющее очертания.

— Что случилось, Максим? Почему ты выглядишь таким испуганным? — на существе проступают очертания лица Софии, смотрящие на меня пустыми, безжизненными глазами.

— Какого хрена тут происходит⁈ — кричу я, отползая всё дальше.

— Княжич, всё хорошо! Мы спускаем жидкость из восстанавливающего резервуара, — отвечает существо из дыма с лицом Софии, но почему-то мужским голосом. — Осталось совсем немного.

— Что? Что тут происходит? — вскричал я, чувствуя, как мне становится холоднее. И, наконец, открыл глаза по-настоящему.

Со стенок резервуара медленно стекала жидкость, по своему составу больше похожая на негустую слизь. Сам же я лежал на полу аквариума, а к моему телу было подсоединено несколько десятков гибких трубочек.

В первый раз, когда я оказался в аквариуме, меня из него буквально смыло волной, да и в последующей перестрелке мне было не до ощущений. Теперь же я лежал на дне пустого резервуара, абсолютно голый и к тому же покрытый противной мерзкой субстанцией, больше всего похожей на жидкий кисель. Такое себе ощущение!

По ту строну стекла за мной наблюдало четверо пар глаз.

Самыми внимательным и заботливым был взгляд солидного мужчины, которому на вид было лет шестьдесят, может чуть меньше. Возраст трудно определялся из-за густой, ухоженной бороды, в которой отчетливо проглядывались прожилки седины.

Вторыми глазами, в которых сквозило беспокойство и некоторая нервозность, были глаза молодого человека в медицинском костюме. Именно он, судя по всему, занимался извлечением меня из аквариума.

Но вот остальные двое присутствующих, смотрели на меня холодными, расчётливыми взглядами. Я, безусловно, был важен и для них, но совершенно по другим причинам. Я сразу узнал их. Невзрачные, практичные костюмы, аккуратные, не привлекавшие внимания лица. Мне уже доводилось беседовать с этими господами после событий в Крыму, когда была ранена Снежанна. Следователи из «Специального отдела», подчиняющегося непосредственно Императору. Что ж, неудивительно…

— Вот конкретно ваши физиономии я сейчас хочу видеть меньше всего, — не удержался я от колкости, хотя даже язык с трудом слушался меня.

— Ваша светлость, мы рады, что вы наконец то пришли в себя, — сказал один из представителей Специального отдела.

— И, судя по всему, вы вполне осознаёте происходящее, — заметил второй. В его голосе проскальзывали нотки явного сарказма.

— Господа, у нас есть уговор, — вмешался солидный человек с аккуратной бородой. — Я приведу княжича в чувство, но вы приступите к своим, кхм, процедурам только после моего разрешения.

— Разумеется, доктор, — нехотя ответил второй представитель Специального отдела.

— Но не затягивайте. Мы скоро вернёмся, — сказал первый. Он бросил взгляд на часы и кивнул напарнику.

Когда следователи покинули палату, доктор кивнул медику, занимавшемуся моим извлечением, и купол аквариума начал движение вверх.

— Ваша светлость, приношу принять мои искренние извинения, — сказал доктор. — Эти люди оказались исключительно настойчивыми. Я сдерживал их напор столько, сколько мог, но мне пришлось сдаться.

— Не берите в голову, — ответил я. — Вы буквально вытащили меня с того света. И у меня есть вопрос.

— Какой, ваша светлость?

— Мне показалось, что меня приходили навестить. Или же это был сон?

— Нет, не сон, — ответил доктор. — Первым прибыл ваш отец, князь Басманов-Астафьев. Затем я разрешил визит ваших подчинённых. А одна упрямая молодая особа, которую доставили ранее, хотела и вовсе поселиться в вашей палате…

— София? — спросил я, хотя это был больше не вопрос, а констатация факта.

— Совершенно, верно, — улыбнулся доктор в бороду.

— Я бы хотел видеть её.

— Боюсь, что это невозможно. Меня вынудили ограничить ваше общение с внешним миром. Я обещал делать только то, что необходимо для вашего скорейшего выздоровления, ваша светлость.

Я задумался. Специальный отдел был очень влиятельной организацией, которая подчинялась напрямую Императору. Идти попрёк было себе дороже и позицию доктора я вполне понимал. Но ведь существуют и обходные пути. Даже данные обещания, при желании, можно толковать по-разному. Особенно, если их дали под принуждением.

— А разве положительный настрой пациента не влияет на его самочувствие?

— Да, конечно…

— А что лучше всего влияет на этот самый настрой? Разве не поддержка близких и друзей?

— Я понял мысль, ваша светлость, — доктор снова улыбнулся в бороду, однако в этот раз в его глазах промелькнула искорка озорства. — Думаю, что терапевтическая поддержка не будет нарушать данного мною обещания.

— Со своей стороны могу заверить, что мне будет значительно лучше после этого сеанса, доктор.

Меня уложили в больничную кровать, обтёрли от остатков слизи, затем ещё раз прошлись сухими полотенцами, хотя мне больше всего хотелось залезть под обычный горячий душ. Но когда моя нагота скрылась под больничным одеялом, я почувствовал себя гораздо уверенней.

Вскоре меня оставили в одиночестве, облепив целой кучей датчиков, а спустя полчаса дверь в палату отворилась, и я увидел Софию.

— Значит это был не сон, — вырвалось у меня. Она и впрямь передвигается на кресле-каталке.

— Ненавижу эту штуковину. Но врачи говорят, что без неё никак, — сказала София, объезжая мою кровать.

Когда она остановилась рядом с моим изголовьем, то вдруг привстала с кресла и обняла меня.

— Максим! Как же я соскучилась! — сказала София. — Ты так долго болтался в этом аквариуме, что мне стало не по себе…

— Снова разглядывала мою голую задницу, да? — не удержался я.

— И не только задницу твоей светлости! — ответила София в своей манере.

Мы рассмеялись так, как смеются люди, испытывающие чувство облегчения. Затем она перебралась ко мне на кровать и устроилась рядом.

— Значит с твоей спиной всё хорошо? — спросил я.

— Конечно. Просто врачи перестраховываются и заставляют меня перемещаться в этой хреновине, — ответила София, хлопнув ладонью по рукояти своего кресла. — Но, когда никто не видит, я хожу на своих двоих. Скорей бы свалить отсюдова!

— И не говори… Слушай, а долго я плавал в этом аквариуме?

— Прилично. Сегодня шестнадцатый день, — последовал ответ. — Говорят, что на тебе не было живого места… Одни сплошные переломы и гематомы. Словно тебя грузовик сбил. Ну или ты грохнулся на дно ущелья со стометровой высоты…

— Довольно аналогий, — мне пришлось прекратить этот парад сравнений. — Я вполне помню, как трещали мои кости. Но что было потом?

— Виталик и этот бородатый шумный серб рассказали, как вытащили тебя с баржи. К тому времени к Варшавской котловине подошли первые части наших войск. Они-то и организовали твою эвакуацию сюда, в Минск.

— Что было потом?

— Потом наша Империя оказалась в шаге от новой войны. Этот прорыв, точнее «червоточина», стала настоящим объектом вожделения для британцев и их сателлитов. Они тоже ввели войска в Серую зону и заняли север и запад котловины. Под нашим контролем находятся юг и восток. Пока дипломатам удаётся сдерживать конфликт, но Запад настаивает на том, что именно мы уничтожили их разведывательные отряды на берегу котловины.

— Я собственноручно уничтожил оборудование на той барже, — сказал я задумчиво, намеренно игнорируя слова Софии о перестрелке на берегу, устроенной ЧВК «Затмение». Мне вдруг показалось, что разговор на эту тему может быть небезопасным, прежде всего для неё. — Какой смысл враждовать из-за никому не понятной хреновины?

— Не знаю. Но всех наших, включая серба и того молодого учёного, допрашивал Специальный отдел.

— И ко мне они приходили, — усмехнулся я невесело. — Скоро и меня ожидает любопытный разговор…

Мы ещё некоторое время лежали, разговаривая на разные темы. София упомянула визит князя и что тот был сильно обеспокоен моим состоянием, потом рассказала, как проводила ночи в моей палате, потом похвасталась, что придумала интересную модификацию для наших бронированных экзоскелетов, но подробности утаила, заявив, что это будет сюрпризом.