Камень. Книга 3 (СИ) - Минин Станислав

— Алексей, дай глянуть машинку. — перегнулся ко мне из-за спины Орлова Смолов.

Проверив пистолет, передал. И «Беретта» пошла по рядам…

Постепенно, после обязательных тостов Смолова, Пасека и Вяземской, которая отдельно поздравила своих девушек, градус официоза стал спадать, и, как это всегда бывает, господа и дамы начали объединяться в небольшие компании. Меня эти компании не забывали, и с принятием присяги поздравляли отдельно. Понятно, что «волкодавы» привыкали ко мне заново, но их отношение, по сравнению с прошлым, не сильно-то и поменялось — как было достаточно благожелательным, так таковым и осталось. Одна только Решетова повела себя даже не странно, а неожиданно — подошла ко мне с рюмкой водки и, видимо, начала произносить поздравительную речь:

— Ваше Императорское Выс… Извините! Алексей Александрович! Камень! — она отчаянно краснела и запиналась, не знала, куда деть руки. — Разрешите поздравить вас… тебя… — девушка покраснела ещё больше. — Извините!.. — она резко повернулась и быстрым шагом удалилась в глубь ресторана.

А мне стало как-то совсем неудобно. И перед девушкой, и перед Прохором. Да и Вика, наверняка, всю эту некрасивую сцену наблюдала, а значит я опять буду подвергнут насмешкам, которые у Ведьмы камуфлируют сцены ревности.

Однако, надо было отдать должное характеру Решетовой, она всё же подошла чуть позже с поздравлениями, хоть и в составе остального «женского батальона». Девушки были уже не так зажаты, как в Кремле, улыбались и даже пытались шутить. Поздравил и их еще раз.

В десятом часу вечера генерал намекнул подразделению, что пора и честь знать. «Волкодавы» намёк поняли, неспешно собрались и стали выходить на улицу, где их уже ждали разъездные машины Корпуса — в своей парадной форме сотрудникам подразделения в общественных местах было появляться строго запрещено. Последними ресторан покидали Орлов, Смолов и Пасек, еще раз поздравившие нас с Викой, и напомнившие, что моё присутствие в пятницу в Ясенево строго обязательно.

— Вот видишь, Лёшка, — усмехнулся Прохор, когда мы втроём с девушкой сели за один из чистых столов, — никто тебе поклонов не бил и полным титулом не называл.

— Да и настрой у подразделения нормальный. — кивнула Вика. — Романов и Романов, чего такого? Свою работу делаешь — почёт тебе и уважение. А на девок моих не обращай внимания, они к столичной жизни ещё не привыкли, не обтесались… Это мы знаем, что куда не плюнь — или в графа какого-нибудь попадешь, или в князя. А для девок это всё в диковинку. И ты сам смотри, не вздумай тут нам с Прохором строить из себя… Великого князя Алексея Александровича! — насупилась она. — Побью, так и знай!

— Так я, вроде как, и… — улыбнулся я.

— Вот и не надо начинать! — припечатала она. — На людях можешь. На официальных мероприятиях — обязательно! В общении со Светом посмотришь по ситуации. А с нами — нет! Ты согласен со мной, Прохор?

— Полностью! — кивнул тот, и добавил. — Я уже как-то Его Императорское Высочество предупреждал, что если он будет себя плохо вести, не слушаться старших, например, уроки университетские плохо делать, домой поздно с гулянок своих возвращаться, я тебе, Вика, буду жаловаться. Уверен, после твоих приёмчиков Алексей быстро в себя придёт!

— Даже не сомневайся, Прохор! — она гордо выпрямилась и с вызовом посмотрела на меня. — Найдём на нашего Великого князя управу!

Добравшись до квартиры, перед тем как снять мундир, не стал себе отказывать в удовольствии и повертелся перед зеркалом.

— Красавчик! — прокомментировал мои «упражнения» подошедший Прохор. — Мундир, Лёшка, меняет человека. Надевая его, ты сразу становишься частью чего-то большого, даже огромного, и перестаёшь быть сам по себе, принимая все те идеалы и ценности, которые этот мундир олицетворяет. Недаром существует выражение «Честь мундира», теперь его смысл до тебя должен стать более понятным.

— Да. — согласился я. — В мундире и чувствуешь себя по-другому. Как тогда, в Ясенево, когда я камуфляж первый раз надел.

— Вот и запомни эти ощущения, чтобы в следующий раз, когда будешь трудное решение принимать, поступить правильно, и не запятнать честь мундира. — Прохор смотрел на меня серьёзно. — А таких решений у тебя будет ещё очень и очень много, Алексей.

Я кивнул, и принялся раздеваться, аккуратно повесив мундир в шкаф. Свой мундир Прохор повесил рядом.

— Куда «Беретту» положить? — поинтересовался я.

— Тебе решать. Ящик письменного стола могу предложить. Не собираешься же ты наградное оружие к нашему остальному арсеналу кидать?

— Нет, конечно.

— Вот и положи «Беретту» в стол. И иди уже! — хмыкнул он. — Ведьма тебя уже заждалась поди!

Предположение моего воспитателя оказалось верным, Вика сидела на кухне с кружкой чая.

— Романов, что с Решетовой делать будем? — смотрела она на меня серьезно.

«Романов» прозвучало как-то непривычно.

— По какому поводу? — пришлось делать вид полного непонимания, чтоб попытаться избежать очередной сцены ревности.

— Ты дурачком-то не прикидывайся, Романов! — Вика осталась серьёзной. — Я видела, как Решетова к тебе подходила! Да она весь вечер на тебя таращилась влюблёнными глазами! И твоё официальное объявление Императором в Кремле перед подразделением на эту девку не подействовало. Вернее, ещё больше башню ей снесло! Вот тебе и повод, Романов! Как Прохору будем помогать?

Слава богу! Так вот в каком смысле!

— Предлагай. — кивнул я.

— И что, у тебя совсем никаких мыслей нет?

— Нет. Я хотел её как-нибудь обидеть, послать наконец, но Прохор не соглашается, мол ему так не надо.

— Понятно. — разочарованно протянула Вика. — Хорошо, поступим следующим образом. Я аккуратно выясню у своих девчонок, что там себе навоображала Решетова, должна же она им хоть что-то рассказывать. А вот потом будем думать, как лучше всё провернуть. — взгляд Ведьмы стал подозрительным. — Или ты, подлец, всё же решил эту провинциалочку завалить, как меня когда-то?

— Вика-а-а, ну не начинай! — буквально застонал я.

— Я уже на приемы к Романовым ходить боюсь. — князь Долгорукий вертел в руках конверт, доставленный фельдъегерем. — Как бы ещё кого прилюдно не расстреляли…

— Батя, так приглашение же в Кремль, в Георгиевский зал, а не в Бутырку. В Кремле никто паркет пачкать не будет. — ответил Наследник. — Но эти внезапные приглашения без указания повода действительно начинают несколько напрягать. Может это как-то связано с захватом заложников в школе? Которое на прошлой неделе было?

— Да, нет. — помотал головой князь. — Там дело ясное.

— Деда, а ты вообще в курсе, как Романовы будут с этим Родом Никпаев расправляться? — заинтересовался Андрей, которого старшие родичи уже старались привлекать ко всем важным делам Рода. — Я, конечно, понимаю, что этот Род вырежут полностью, но такого же давно не случалось. Как Романовы технически-то это сделают?

— Всё просто, внучок. — принялся объяснять князь. — Уверен, дан приказ Генеральному штабу Военного министерства и Отдельному Корпусу жандармов с их Управлениями внешней разведки на устранение всех членов этого афганского Рода. Да и Канцелярия наверняка в деле. Вот увидишь, нам сообщат через СМИ об успехах этой операции. А они будут, эти успехи, Романовы слов на ветер не бросают.

Андрей кивнул с важным видом.

— Хорошо. — кивнул наследник. — Афганцев исключаем. Что остаётся?

— Не знаю, сынок. — развёл руками князь. — Но в Кремле нам с тобой это непременно сообщат. Даже не сомневайся…

— Твою же мать! Проклятый ублюдок Пожарских! — бушевал у себя в кабинете князь Юсупов. — Какое опять позорище! Хоть снова бухать начинай! В Кремль, и на коляске!

Наследник с жалостью смотрел на до сих пор не восстановившегося отца, которому гипс на руках и ногах обещали снять только через пару недель, уж слишком сложными оказались переломы, да и возраст князя не способствовал быстрому выздоровлению.