Взбодрившись сама, не смогла побороть искушение краем глаза рассмотреть хорошо сложенное обнаженное тело Ронарда, довольно фыркающего от холодной воды после меня. Не так уж густо и цвела та глициния… Но хватит!
Собираясь в Лес, отринула все платья, взяв с собой лишь самые удобные вещи. Здесь сама атмосфера диктовала, как правильно одеваться. Даже широкие брюки-обманки не подойдут, вчера постоянно путалась их штанинами в высокой траве, собрав на себя пыльцу и репейники. А вот обтягивающие кожаные штаны, мягкая обувь, легкая кофта сверху — в самый раз. Лето ведь! Мекса вообще, не стесняясь, сверкала голыми от колен ногами, а сверху и вовсе будто нижнее белье — короткий кусок ткани на лямках. И ничего!
Дерево Мексы оказалось совсем близко, туда мы хотели заглянуть и вместе позавтракать. Пару метров не дошли, как из ее трейта пулей вылетел совершенно пунцовый Анхельм и убежал куда-то в направлении озера. Следом появилась невозмутимая Мекса, жмурясь на солнце и потягиваясь от сладкого сна.
— Доброе утро! А что с Хельме?
— Не знаю. Нормально вроде спали. Вдвоем тепло было, не замерзли.
— Э-ээ… а вы… вместе, что-ли, спали?
— Ну да, — простодушно ответила унвартка. — У меня в трейте пока только одна каверна открылась, больше негде спать.
— А-аа… Понятно. Мекса-аа… — сощурилась я. — Ты когда ночевала со мной во дворце… Скажи, а ты… это… Ты по-прежнему голой спишь?
— Как и всегда, — пожала она плечами, искренне не понимая такой реакции.
— Ясно, — чуть не расхохоталась я. Бедный Хельме.
К завтраку наш друг все же вернулся, старательно избегая унвартку взглядом.
Как мне было вкусно! Да простят меня дядюшки… И совершенно не хотелось знать, где это мясо еще ночью бегало или летало, или ползало… К нам присоединилась Хельтинге, а вот манса со вчерашнего дня так и не видать. Ладно уж, пусть побегает вволю, это не в каменных стенах Академии сидеть.
Еще три упоительных дня! Мне просто ложками хотелось черпать этот чистый воздух, находясь в окружении любимых друзей, рядом с Ронардом. Вот бы они, как во снах, смогли растянуться на недели! Увы, пролетели как один миг.
Хельме все это время пропадал то на рыбалке, то на охоте. В тот же вечер с видом мученика выпросил у Хельтинге дополнительный шерстяной плед, видимо, не только комната у неприхотливой Мексы была пока одна…
Я же слонялась по Лесу, знакомясь с его удивительными чудесами, наслаждаясь летом и кратковременным спокойствием. Семечко себя больше не проявляло, затихло, только в центре ладони темной звездочкой под кожей виднелись короткие отростки от небольшого пятна. Моя собственная магия не принимала зерно как нечто чужеродное, но о том и астарх говорил: Изначальной она ведь зовется потому, что вышла из Леса. Может, от того, я и чувствовала себя в безопасности, гуляя по этим диким местам одна.
Его светлость почти все время проводил с астархом, бесконечно обсуждая новый союзный договор. Да, в ключевых моментах сошлись, зато в деталях порой спорили так, сотрясались кроны могучихтрейтов. Но это происходило днем, а ночами…
Ночами мне остро не хватало Греттена с его способностями. Он-то мог одним легким ударом лапы отправить обоих в безмятежный сон до самого утра. А так оба честно пытались заснуть, но получалось лишь под утро, когда уже само тело начинало бунтовать против постоянного перенапряжения. И эти ласки, которые становились все острее и изощреннее, не получая естественной развязки… Каюсь, зачастую сама распускала руки, не в силах просто лежать рядом. Знакомилась с ним, узнавала заново себя, изучали по миллиметру все, что не было прикрыто одеждой. Впрочем, та тоже не особо мешала…
В последнюю ночь перед запланированным отбытием внезапно вернулся манс. Просто запрыгнул на кровать, не обращая внимания на разгар очередной взаимной пытки. Судя по тому, что плюхнулось нам в ноги, Греттен ощутимо подрос на вольной кормежке, а, может, сам Лес тому способствовал. Я накрыла пальцы, прокладывавшие мучительно медленную и сладкую дорожку сбоку от моей груди, снова доводившую до дрожи, разорвала томный поцелуй и выдохнула, не размышляя более:
— Я хочу быть твоей.
Губы Ронарда все же закончили так поспешно прерванный процесс и он ответил тихо, уверенно:
— Ты и так моя, Ардина.
— Нет, я не то… я хочу стать твоей.
Прежде, чем снова блеснули диким огнем глаза в полумраке, поспешно уперлась рукой в грудь Ронарда.
— Только не удивляйся ничему… Греттен!
Сообразительному зверю и объяснять ничего не пришлось. Два шлепка по головам мягкой лапой и через мгновение я уже неслась сквозь сияющую мириадами звезд тьму к до боли знакомой сфере. Но на этом путь не закончился: Греттен бесцеремонно лягнул Ронарда, подхватывая того на широкую спину и понесся дальше. Я лишь прижала палец к своим губам, пока его светлость — клянусь, в полном сознании! — с удивлением рассматривал эту бесконечную вселенную.
Манс прицельно нырнул в какую-то сон-сферу, и мне это показалось странным. Зачем в чужую-то?
— Греттен, где мы? — я осмотрелась: это был поистине райский уголок нетронутой природы.
«Дикому Лесу тоже снятся сны» — прозвучало в моей голове, но и Ронард, кажется, это услышал. Манс стряхнул нас обоих в густую траву и деликатно удалился. Я лишь с улыбкой развела руками, глядя на Ронарда: да, вот такой питомец. Мелкий ворчливый зверек, зато во сне мнит себя огромным грозным чудищем.
— Это действительно сон? Как это вообще возможно…
— Невозможно, — легко согласилась я. — Но я уже привыкла. Смотри.
Я взмахнула рукой и, следуя одному лишь усилию моей воли, травинки послушно переплелись в замысловатый упругий ковер, довольно манящего вида. Надеюсь, Лес не будет против, если я тут похозяйничаю немного. Со вторым взмахом солнце послушно скрылось за горизонтом и выплыла величественная полная луна. С третьим зажглась россыпь светлячков на деревьях, а цикады еще громче завели свою нехитрую ритмичную песню.
Я потянула Ронарда за собой, опускаясь на траву. В общем-то, на этом вся моя прежняя смелость и решительность и закончились. Мы замерли друг напротив друга. Он первым, не веря, провел кончиками пальцев по моему лицу. Отвел руку, с удивлением прислушиваясь к ощущениям. Да, знаю, от реальности не отличить, потому что ты уже делал так со мной неоднократно… Склонился, мягко захватил мою нижнюю губу ртом, я лишь судорожно вздохнула в ответ, ловя воздух, заново ощущая зарождающееся волнение. Прошептала:
— Я не знаю, как здесь будет… Здесь мне доступны все знания мира, я успела прочитать сотни книг во сне… Но это были не мои знания. А все ощущения — они во сне складываются из памяти о собственных, испытанных прежде. У меня нет этого в полной мере… Но даже если воображение мне откажет — я просто не в силах больше терпеть эту пытку, Ронард…
— Тогда просто помни, что я люблю тебя, Ардина, — он все же понял мои скомканные мысли. — Ты сейчас открылась мне больше, чем это возможно там, в реальности, где соединяются только лишь тела…
— Зато здесь я вся ваша…
Настойчивый язык коротко впился мне в рот, оборвав неугодные слова, требуя немедленных объяснений.
— Твоя, — спешно исправилась. Когда же я перестану сомневаться в себе и в моменты наибольшего волнения и неуверенности называть его на «вы»? Сейчас? Да.
Поцелуев больше не последовало. Зато само собой соскользнуло легкое свободное одеяние с плеч под пристальным темнеющим взглядом. Я чего-то не знаю о его светлости или это он так быстро ориентируется в новом для него мире? Ткань задержалась на груди, словно задумавшись, но ненадолго, открывая нежную плоть. Тут же осторожные пальцы прошлись по тем местам, где я их остановила с появлением манса. Только теперь не оставалось надуманных преград: не было в этом призрачном мире ни договорных клятв, ни страшных обязательств перед богами, ни собственных барьеров. Только мы вдвоем и безмолвный Лес, что засвидетельствовал (или тем самым благословил?) новую пару…
