– Я решил, что тебе понравится меч подлиннее, так он достает дальше.
Рин перебросила меч из одной руки в другую. Она опасалась, что из-за длины с мечом будет труднее управляться, но, учитывая небольшой вес, он был как будто создан для нее.
– Ты что, называешь меня коротышкой?
Кузнец хмыкнул.
– Я лишь говорю, что руки у тебя не слишком длинные. Ну, как тебе?
Рин прочертила острием по воздуху и протанцевала знакомую Третью фигуру Сээцзиня. И удивилась, насколько легко вышло. Нэчжа был прав – с мечом она управляется куда лучше. В своем первом сражении она дралась с мечом. И убила им первого врага.
Почему она так долго дралась трезубцем? Теперь это казалось глупостью. Рин несколько лет практиковалась с мечом в Синегарде и чувствовала его как естественное продолжение руки. Вновь обрести меч – это как сменить церемониальное платье на удобную одежду для тренировок.
Рин с воплем бросила меч в противоположную стену. Клинок вонзился в дерево точно в том месте, куда она и целилась, под идеальным углом, рукоять слегка покачивалась.
– И как тебе? – спросил кузнец.
– Превосходно.
К дьяволу Алтана, его наследие и его трезубец. Пора взять в руки оружие, которое сохранит ей жизнь.
К тому времени как Рин вернулась в казармы, уже зашло солнце. Она быстро пробиралась между каналами, руки до сих пор ныли после нескольких часов перетаскивания мешков с песком в пустые дома.
Стоило ей подойти к двери, как из-за угла появилась тощая фигура.
– Рин?
Она дернулась и замерла. Новые клинки клацнули по полу.
– Это всего лишь я.
Фигура вышла на свет.
– Кесеги? – Рин подняла мечи с пола. – Как тебе удалось проникнуть за заграждение?
– Ты должна пойти со мной. – Он схватил Рин за руку. – Быстрее.
– Зачем? Что случилось?
– Не могу сказать здесь. – Он кусал губы, с опаской озираясь. – Но я в беде. Ты идешь?
– Я… – Рин бросила рассеянный взгляд на казармы.
Это могло плохо кончиться. Ей приказали не иметь дела с беженцами, когда она не в карауле, и, учитывая текущие настроения в Арлонге, вряд ли ее за такое похвалят. А если кто-то увидит?
– Пожалуйста, – взмолился Кесеги. – Дело плохо.
Рин нервно сглотнула. О чем она только думает? Это же Кесеги! Кесеги – ее семья, единственный родной человек.
– Конечно. Показывай дорогу.
Кесеги бросился бежать. Рин не отставала.
Она решила, что за забором что-то случилось. Какая-то заварушка, стычка между охранниками и беженцами. Наверняка за всем стоит тетушка Фан, как и всегда. Но Кесеги не повел ее обратно в лагерь. Он обогнул казармы и пробежал мимо шумных верфей к пустому пакгаузу в дальнем конце гавани.
За пакгаузом стояли три темные фигуры.
Рин остановилась. Среди них явно не было тетушки Фан – силуэты были слишком высокие.
– В чем дело, Кесеги?
Но Кесеги потащил ее к пакгаузу.
– Я ее привел, – громко объявил он.
Когда глаза Рин привыкли к полумраку, она узнала лица. И охнула. Это были не беженцы.
Она повернулась к Кесеги.
– Что это значит?
Он отвернулся.
– Мне нужно было как-то выманить тебя сюда.
– Ты мне наврал.
Он стиснул челюсти.
– Но иначе ты бы не пришла.
– Просто выслушай нас, – сказал Таха. – Прошу тебя, не уходи. Больше у нас не будет возможности поговорить.
Рин скрестила руки на груди.
– Теперь мы прячемся от Вайшры за пакгаузом?
– Вайшра достаточно натворил, чтобы нас погубить, – сказал Гужубай. – Это очевидно. Республика бросила юг на произвол судьбы. Союз должен быть расторгнут.
Рин поборола порыв закатить глаза.
– И какова альтернатива?
– Наша собственная революция, – тут же ответил он. – Мы не будем поддерживать Вайшру, наши войска покинут армию Дракона и вернутся в свои провинции.
– Это самоубийство. Только Вайшра способен вас защитить.
– Ты даже не можешь этого произнести, не покривившись, – сказал Чажоук. – Защита? Нас обдурили с самого начала. Пора перестать надеяться на крошки со стола Вайшры. Мы должны вернуться домой и драться с мугенцами. С самого начала следовало поступить именно так.
– С какой армией? – холодно поинтересовалась Рин.
Весь этот разговор не имел ничего общего с действительностью. Вайшра еще несколько месяцев назад назвал подобные заявления блефом. Наместники южных провинций не могли уйти домой. Без поддержки Федерация разобьет их армии.
– Мы должны создать армию, – признал Гужубай. – Это будет непросто. Но людей достаточно. Ты же видела лагерь беженцев. И знаешь, сколько там человек.
– А еще знаю, что они не подготовлены, не вооружены и голодают. Думаете, они способны драться с войсками Федерации? Республика – ваш единственный шанс на спасение.
– Спасение? – фыркнул Чажоук. – Через неделю мы все умрем. Вайшра поставил на гесперианцев, а они не придут.
Рин молчала. Ей нечего было на это ответить. Как и они, она понимала, что гесперианцы вряд ли когда-либо сочтут никанцев достойными помощи.
Но пока генерал Таркет не объявил со всей определенностью, что Альянс отказывает в помощи, у Республики еще есть шанс выстоять. Примкнуть к наместникам-южанам – очевидное самоубийство, особенно учитывая, что, если Рин покинет Вайшру, больше некому будет защитить ее от Серой гильдии. Она могла бы сбежать из Арлонга и спрятаться. И довольно долго избегать встречи с гесперианцами, если будет действовать по-умному, но они все равно когда-нибудь ее выследят. Они не остановятся. Рин понимала, что люди вроде Петры никогда не позволят ускользнуть тому, кто бросает вызов Творцу. Ее выследят и убьют, переловят всех шаманов империи, чтобы их изучить. Рин могла бы побороться с ними, продержаться какое-то время – огонь против воздушных кораблей, Феникс против Творца, – но это будет кошмарное противостояние. Она не была уверена, что выживет.
А если наместники-южане покинут Республику, их уже никто не защитит от ополчения или Федерации. Это же так очевидно. Почему они этого не видят?
– Оставь глупые надежды, – напирал Гужубай. – Не обращай внимания на чепуху, которую талдычит Вайшра. Гесперианцы остались здесь неспроста, в точности как во время Опиумных войн.
– О чем это вы? – спросила Рин.
– Ты и впрямь думаешь, что они не в курсе происходящего на нашем континенте?
– А какое это имеет значение?
– Вайшра отправил к ним жену, – сказал Гужубай. – Вторую и Третью опиумную войну Саихара благополучно переждала на борту гесперианского военного корабля. Гесперианцы прекрасно знают, что тогда творилось. И не прислали ни мешка зерна, ни ящика с мечами. Ни когда горел Синегард, ни когда пал Хурдалейн, ни когда мугенцы разоряли Голин-Ниис. И это союзники, на чью помощь мы рассчитываем? Вайшра прекрасно это понимает.
– Почему бы вам просто не сказать, что вы предлагаете?
– А тебе самой никогда не приходила в голову такая мысль? – спросил Гужубай. – Войну устроил Вайшра и гесперианцы, чтобы те оказались на коне, когда нужно будет объединять страну. Они не пришли во время Третьей опиумной войны, потому что хотели пустить кровь империи. Не придут и сейчас, пока все противники Вайшры не погибнут. Вайшра никакой не демократ и не защитник народа. Он приспособленец, воздвигающий свой трон на крови никанцев.
– Вы бредите, – сказала Рин. – Только полный безумец способен на такое.
– Только безумец не увидит, что это правда! Доказательства у тебя перед глазами. Войска Федерации не дошли до Арлонга. Вайшра ничего не потерял в войне.
– Он чуть не потерял сына…
– И преспокойно получил его обратно. Посмотри правде в глаза, Инь Вайшра – единственный победитель в Третьей опиумной войне. Ты слишком умна, чтобы этого не заметить.
– Не говорите со мной снисходительным тоном, – огрызнулась Рин. – Даже если это правда, это ничего не меняет. Я и без того знаю, что гесперианцы мерзавцы. И все-таки дерусь за Республику.
– А не следовало бы драться за тех, кто не считает нас людьми, – сказал Чажоук.
