Но вот вернулся Танияр, и мы наконец могли отправиться в путь. За воротами нас ждали несколько ягиров и Архам. Его появлению я была искренне удивлена. Вчера, после разговора, супруги надолго у нас не задержались. Они посидели за столом и, забрав девочек, ушли на старое подворье. И по их взглядам, что они бросали друг на друга украдкой, было видно – для этих двоих начинается пора познавания заново. Но так как они все-таки уже были мужем и женой, один из которых не утратил чувств, а второй открыл их в себе, то мне думалось, что сегодня Эчиль и Архам уделят время только своей семье.
Однако деверь сидел на Чаншалы и приветствовал меня улыбкой. Это могло означать лишь одно – причин огорчаться у бывшего каана не было.
– Тебя жена из дома выгнала? – с иронией спросила я. – Не ожидала тебя увидеть так скоро.
– Неужто надоел? – прищурился деверь.
– Вовсе нет, – заверила я. – Но думала, что от жены так быстро не уйдешь.
– А я не ушел, я к ней вернулся, – ответил Архам. Его взор на миг скользнул в сторону, и на губах мелькнула улыбка, однако уже через секунду снова посмотрел на меня и сказал: – Хочу наверстать упущенное.
– Это хорошее дело, – улыбнулась я и забралась в седло. – Ты поедешь с нами в священные земли?
– Провожу и останусь ждать на границе вместе с остальными, – ответил Архам.
Из моих телохранителей сегодня был Юглус. Он тоже был в отряде и приветствовал меня кивком. Я кивнула в ответ, а потом мы тронулись. Рядом неспешной рысцой бежали рырхи, моя свита была со мной. Усмехнувшись этой мысли, я устремила взгляд вперед и вернулась к недавнему воспоминанию. Но теперь я думала о картинах. Похоже, что и картина, на которой я была изображена в образе Сиэль, принадлежала кисти того же Э. Г., что и пейзаж, и набросок. И отчего-то мне казалось, что он написал не только эти два портрета. Это подозрение постепенно крепло и становилось уверенностью, только вот никак не удавалось вспомнить, почему он уделил мне столько времени и внимания.
– Ашити, – позвал Танияр.
– Что? – рассеянно спросила я, продолжая витать среди призрачных обрывков прошлого.
– О чем задумалась? Что-то тревожит?
– Нет, – улыбнулась я, – всё хорошо.
– Ашити любит думать, – произнес Архам. – У нее большая голова.
Услышав столь вопиющее заявление, я устремила на Архама взгляд, полный возмущения.
– У Ашити маленькая голова, – возразил Танияр, – но мыслей в ней много.
– Так много, что непонятно, куда они все вмещаются, – усмехнулся деверь.
– Вы так и собираетесь рассматривать меня и обсуждать до священных земель? – сухо полюбопытствовала я.
– Я любуюсь, ты знаешь, – пожал плечами дайн.
– А я любуюсь вами обоими, – ответил Архам.
– Но вы меня обсуждаете! – возмутилась я.
– Свет моей души, мы оба смотрим на тебя, так о ком же нам еще говорить? – искренне удивился Танияр.
– Не о рырхах же, – усмехнулся деверь. – Да мы на них и не смотрим.
– Осторожней, – предостерегающе произнесла я, – пока ты не видишь рырха, рырх видит тебя.
Мы втроем посмотрели на наших рырхов, но им до нас дела не было, и внимание братьев вновь вернулось ко мне.
– О, – я патетично взмахнула руками и милостиво разрешила: – Любуйтесь, но! Не обсуждать.
– А ты будешь думать, – улыбнулся Танияр.
– Буду, – кивнула я. – Кто-то же из нас должен это делать.
– На то у тебя и голова большая, – сказал Архам, и я фыркнула.
Впрочем, больше я в себя не уходила и не задумывалась ни о прошлом, ни о будущем. Пустая, но веселая болтовня с братьями оказалась интереснее всяких размышлений. Да и просто наслаждалась прогулкой по хорошо знакомым местам. Махала рукой в ответ на приветствия встречных айдыгерцев. А когда мы пересекли границу священных земель, жадно вдыхала аромат подсохших степных трав и ждала, когда увижу домик моей названой мамы.
– Ах, милый, как же чудесно, – произнесла я, привстав в стременах. – Ты чувствуешь?
– Что? – с улыбкой спросил Танияр.
– Покой, – ответил вместо меня Юглус – единственный, кто последовал за нами, но на то он и личный телохранитель дайнани.
– Умиротворение, – поправила я. – Всё здесь дышит умиротворением. – Глубоко вдохнув, я шумно выдохнула и улыбнулась: – Душа отдыхает.
– Или радуется свободе, – ответил Танияр и указал взглядом влево от меня.
Я повернула голову и рассмеялась. Рырхи больше не держали строй, они резвились. Забыв о важности старшинства и силы, они носились на бескрайних просторах священных земель. Кстати, а где заканчивается степь и что за ней находится? Я никогда не спрашивала маму, а она не говорила. Хм…
– Милый, – позвала я. – Ты не знаешь, что находится по ту сторону священных земель? Кто там живет?
Танияр потер подбородок и пожал плечами.
– Я не знаю, – сказал он. – Никогда не думал об этом.
– И я, – отозвался Юглус.
– Никто и никогда не приходил с той стороны, – произнес дайн. – Может, кто и живет, но мы о них не слышали. Спроси у матери. Она – шаман, вдруг знает.
– Да, мама должна знать, – улыбнулась я. – Я и книгу взяла с собой. Может, она что-то и о ней скажет.
Танияр снова пожал плечами. Я вздохнула и обвела степь взглядом. Она и вправду казалась бесконечной. Лишь справа от нас вдали тянулась невысокая каменная гряда, в которой находились логово охо и пещера… савалар Белого Духа. Имелись еще большие и маленькие валуны, разбросанные по священным землям, но их было немного, и взор за них не цеплялся.
А потом послышался рев Уруша. Я повернула голову и сразу увидела борозду в траве, стремительно несшуюся нам навстречу. Рырхи замерли и одновременно развернули морды в ту сторону.
– О, Хэлл, – выдохнула я и воскликнула: – Нельзя!
Но рырхи уже бросились наперерез тому, кто бежал к нам. Вот прыгнул Бойл, и из травы разомкнувшейся пружиной выскочил турым. Он цапнул рырха за ухо, и тот обиженно вякнул. Уруш промчался под брюхом Торн и споткнулся только на Мейтте, когда тот взвился в воздух вместе с турымом. Оба зверя упали на траву, и вожак маленькой стаи перекатился на спину и забил лапами по воздуху.
– Боги, – я прижала ладонь к груди. – Мне показалось, что они хотят напасть на Уруша.
– Они же не скалились и не рычали, – улыбнулся Танияр. – Просто обрадовались появлению своего друга. Они играли. Это Уруш суров, а рырхи веселятся.
– Здравствуй, мальчик, – я свесилась с седла, и турым, подпрыгнув, ткнулся носом мне в ладонь.
Сторож шаманского дома помчался обратно, а следом за ним бросились и рырхи, продолжая свои игрища. А вскоре мы уже спешивались перед крыльцом, на котором стояла Ашит. Она неспешно спустилась на землю, и я обняла шаманку.
– Милости Создателя, мама, – сказала я, после поцеловала ее в щеку и отступила на шаг назад, зная, что долгих нежностей не будет.
Она подняла руку и провела сухой ладонью по моей щеке.
– Он доволен тобой, – сказала Ашит.
– А ты? – с улыбкой спросила я.
– А я тебя ждала, – ответила мама. – Пирогов напекла. Идем, кормить буду.
То, что шаманка скучала, я поняла, взглянув на стол. Там были не только пироги. Мама наготовила на целое пиршество и не только привычные ей кушанья. Похоже, Ашит вспомнила все рецепты, какие знала по жизни в тагане, потому что ей одной хватало самого простого без изысков. А сейчас изыски были, какие и Сурхэм не готовила на каждый день.
– Настоящий праздник, – улыбнулась я.
– Дочь из далеких земель вернулась, – ответила мама. – Есть что праздновать. Садись, все садитесь.
И пока мы воздавали должное стараниям шаманки, сама она сидела напротив, подперев щеку ладонью, и смотрела на меня. Я ощутила неловкость и смущенно потупилась.
– Мама, – начала я, чтобы отвлечься самой и отвлечь ее, но так и не договорила, потому что она вдруг заговорила сама:
– Знаю, о чем спросить хочешь, нет ответа.
– Почему? – я подняла на нее удивленный взор. – Ты живешь в священных землях и не знаешь, что находится за ними?
