– Не могу понять, ты шутишь или нет.
– Не шучу. – Он взял одну пчелу и показал поближе. – Видишь? Самое вкусное – ноги. Они впитывают масло. – Он закинул пчелу в рот и громко захрустел. – Вкуснятина! Хочешь?
– Нет, спасибо, – пробормотала Рин.
– Ты же южанка. Я думал, ты ешь все подряд.
– В Тикани никогда не ели насекомых.
Он засмеялся.
– Тикани – не самый бедный городок на юге. Понятно, почему ты никогда не голодала по-настоящему.
Рин пришлось признать, что это правда. Она много вечеров чувствовала себя голодной, и в Тикани, и в Академии в Синегарде, но лишь потому, что ей отказывали в пище, а не из-за нехватки еды. Даже в разгар Третьей опиумной войны, когда жители империи дошли до такого отчаяния, что ели кору с деревьев, Рин питалась армейскими пайками как минимум дважды в день.
А как же иначе? В самые тяжелые времена первыми кормят солдат, а всем остальным остается только умирать. Рин так давно полагалась на возможности империи, за которую сражалась, что так и не научилась самостоятельно добывать пропитание.
– Я не хочу тебя оскорбить. Просто говорю как есть. – Суцзы протянул Рин плошку с пчелами: – Хочешь попробовать?
Пахли они соблазнительно. В животе у Рин заурчало, и очень громко.
– Ешь давай, – ухмыльнулся Суцзы. – У нас еды с избытком.
* * *
На заре они продолжили поход, держась по обочинам дороги, в готовности спрятаться в лесу при первом же сигнале высланных вперед разведчиков. Темп взяли чуть более быстрый, чем накануне. Рин хотелось направиться прямо к Улью, но Суцзы зигзагом начертил на карте обходной маршрут, по которому они обогнут главные скопления противника и доберутся до центра только под конец.
– Но тогда они точно узнают о нашем приближении, – сказала Рин. – Разве весь смысл не в том, чтобы нагрянуть в Лэйян внезапно?
Суцзы покачал головой:
– Нет, максимум дней через пять они узнают, что мы здесь. Дольше мы не сумеем держать свое приближение в тайне, так что лучше нанести несколько хороших ударов, пока можем.
– Тогда какой смысл во всех этих мерах предосторожности?
– Сама подумай, принцесса. Они знают, что мы приближаемся. Но это все, что они знают. Они не знают, сколько нас. Может, нас всего десять? А может, и миллионная армия. Они понятия не имеют, чего ожидать, по какому суставу мы нанесем удар. Попробуй к такому подготовься.
Конечно, в Синегарде Рин учили думать, как враг. Но она всегда считала, что это важно при стратегии доминирования. Каков лучший вариант врага в текущих обстоятельствах? И как к нему подготовиться? Но она не особо размышляла о том, что так занимало Суцзы – страхе, осторожности, тревоге, иррациональности. Однако в войне с неясными и неравными силами именно это стало первостепенным.
Так что, когда Коалиция южан наталкивалась на мугенских солдат, люди Рин либо скрывались в лесу, наблюдая, как те проходят мимо, если мугенцы ничего не замечали, либо Железные волки прибегали к той же тактике, что и в первый раз. А когда армия проходила мимо оккупированных деревень, делали почти то же самое – осторожно выжидали или наносили удар малыми силами, чтобы добиться незначительных тактических целей, не вступая в настоящее сражение.
Через восемь дней, после многочисленных схваток, Рин уже знала все излюбленные приемы Суцзы. Почти все они основывались на хитрости, и некоторые были гениальными. Железные волки обожали подстерегать небольшие отряды мугенцев, всегда по ночам и в разных местах. Когда мугенцы возвращались с более крупными силами, партизан уже и след простыл. Устраивая засады, они притворялись нищими, крестьянами и деревенскими пьяницами. Специально разбивали фальшивые полевые лагеря, чтобы привлекать патрули. Больше всего Суцзы любил одну уловку: он посылал на поля рядом с лагерем мугенцев отряд Железных волков, состоящий только из разодетых в самые кричащие и смелые наряды девушек. И конечно, их немедленно пытались изнасиловать. Но девушек с ножами и огненными ракетами уложить куда труднее, чем обычную добычу мугенских солдат.
– Ты обожаешь притворяться слабаком, – заметила Рин. – Это всегда работает?
– Почти всегда. Мугенцев страшно привлекают легкие цели.
– И они до сих пор ничему не научились?
– Насколько я заметил, нет. Понимаешь, они же задиры. И ожидают увидеть перед собой слабака. Они так убеждены, что мы примитивные, трусливые животные, что даже не удосуживаются в этом усомниться. Им не хочется верить, что мы способны дать сдачи, вот они и не верят.
– Но ведь мы и правда по-настоящему не даем сдачи, – сказала Рин. – Просто досаждаем им.
Суцзы понимал, что она не в восторге от такой осторожной кампании, – они сражались вполсилы, провоцируя из-за угла, вместо того чтобы встретиться с врагом лицом к лицу. Такая тактика шла вразрез со всеми принципами, которым ее учили. Рин учили побеждать, причем так, чтобы предотвратить возможную контратаку. А Суцзы заигрывал с победой, но никогда не доводил дело до конца. Оставлял все шахматные фигуры на доске, словно собака, закапывающая кости, чтобы полакомиться ими позже.
Однако Суцзы упорствовал в убеждении, что она по-прежнему мыслит неверно.
– У тебя нет нормальной армии. Ты не сможешь войти в Лэйян и разделаться с врагами, как когда дралась за Республику.
– Нет, могу, – возразила Рин.
– У тебя хорошо получается в девяти случаях из десяти, принцесса. А потом случайная стрела или копье найдет путь к твоему виску, и твоя удача закончится. Не рискуй, действуй осторожно.
– Я ненавижу постоянно убегать.
– Мы не убегаем. Ты не понимаешь. Мы просто путаем им все планы. Задумайся о том, как изменятся все твои расчеты, если бы ты была на той стороне. Придется изменить расписание патрулей в ожидании атак, но ты все равно не сумеешь предугадать, когда они произойдут. Это действует на нервы. Не зная, что тебя ожидает, ты не сможешь толком отдохнуть или выспаться.
– Так твой план в том, чтобы утомить их до смерти, – вставил Катай.
– Разложение войск – отличное оружие, – ответил Суцзы. – Не стоит его недооценивать.
– Я и не собираюсь, – сказала Рин. – Но выглядит так, будто мы постоянно отступаем.
– В том-то и дело, что возможность отступать есть только у тебя. А у них – нет, они застряли в оккупированных поселениях, потому что не могут их отдать. Попытайтесь об этом задуматься, вы оба. Ваша модель войны больше не годится. В Синегарде вас учили вести крупные подразделения в масштабные битвы. Но такого больше нет. Можно только нападать на изолированные группы, снова и снова, и мешать им укрепляться. Приходится сражаться мелкими отрядами с широкими возможностями. А крупных сражений в открытом поле нужно избегать как можно дольше.
– Все это – полное безумие. – Катай закатил глаза, а его лицо приобрело слегка напуганное выражение, как бывало всякий раз, когда он размышлял над новой концепцией. Рин почти слышала, как скрежещет его мозг. – Противоречит практически всему, что говорили о военном деле классики.
– Не совсем, – сказал Суцзы. – Какова главная теорема войны у Сунь-цзы?
– Покоряйте врага, не вступая в сражение, – машинально отозвался Катай. – Но это же неприменимо к…
– А что это значит? – перебил его Суцзы.
– Это значит, что нужно победить врага, показав ему безусловное превосходство, – нетерпеливо откликнулась Рин. – Если не в численности, то в технологиях или позиции. Нужно заставить врага осознать, насколько он жалок, чтобы он сдался без борьбы. Избавить свои войска от сражения и занять поле битвы. Проблема лишь в том, что они ни в одном смысле не выглядят жалкими по сравнению с нами. Так что ничего не выйдет.
– Но Сунь-цзы имел в виду совсем другое.
Суцзы выглядел раздражающе самодовольным, как учитель, ожидающий, когда же, наконец, недалекий ученик найдет правильный ответ.
– И что же, половина текста написана невидимыми чернилами? – потерял терпение Катай.
Суцзы поднял руки.
