Тайная Сила (СИ) - Московский Василий

— Хорошо, — кивнула она, оторвавшись от созерцания двух жертвенных лож, стоящих близко и соприкасающихся пентаграммами под ними, сплетёнными в причудливый узор.

Аваллах расстегнул застёжки верхней одежды. Идриэль расстегнула корсет…

Веструс тактично отвернулся.

— Да ладно, ты же ещё распластывать нас будешь, — засмеялся Аваллах.

— Да, извините…

Аваллах сбросил брюки, и стоял полностью обнажённый. Прохлада слегка раздражала голое тело. С Идриэли соскользнул шёлк нижнего платья с глубокмим вырезами. Она сняла заколку, и её буйная рыжая грива рассыпалась по изящным, мраморным плечам. Тонкая, гибкая, слегка ёжащаяся от холода и смущения, с выражением тихой печали на лице и сияющими глазами. Её белая кожа словно светилась, и она казалась не смертной, а воплощением какого-то божества, Посланницей Матери-Природы, совершенной и невинной в своей наготе.

— Какая же ты красивая, — тихо проговорил Аваллах, восхищённо глядя на Идриэль.

Та смущённо потупилась.

— Простите, но у нас мало времени, — кашлянул Веструс. — И не думаю, что вам нужно прощаться.

Оба повиновались, легли на столы.

Веструс сначала подошёл к Аваллаху, закрепил его лодыжки и запястья ремнями. Ещё одними перетянул пояс и грудь.

— А не лишнее ли это? — спросила Идриэль, наблюдая за Веструсом.

— Нет, увы, — тихо проговорил он, когда подошёл к ней и начал фиксировать её. — Не туго? Нет? Ну, хорошо… Отвратительная, но необходимая процедура. Если вас просто опутать проводами и так оставить, то когда я начну, вас скрутит так, что вы можете всё тут разнести, и тогда прощай пять лет работы. Ждём ещё пять лет.

— Понятно, — выдохнула Идриэль.

Потом были электроды. Иглы в вены и артерии.

— Удачи вам, — сказал Веструс и подошёл к пульту управления.

— Ты всё помнишь? — спросил Аваллах.

— Всё, — глухо и мрачно ответил Веструс. — Не беспокойтесь, даже если что пойдёт не так, я вас Голодной Суке не отдам. Не дождётся! Хотя, именно к ней вам и надо.

Он замолчал. Глубоко вздохнул, вскинул голову вверх. Сжал кулаки.

— Всё хорошо, друг, — ободряюще сказал Аваллах. — Я рад, что мы дружили. Надеюсь, ещё увидимся на неведомых дорожках иных миров…

Веструс покивал, взяв себя в руки.

— Знаешь, а я прощаться не буду, — сказал он. — Во-первых, ненавижу это дело. А, во-вторых, думаю, ты прав. Мы точно ещё встретимся. Вот, тогда гульнём…ладно, я начинаю.

Защёлкали тумблеры. Загудела машина.

Аваллах повернулся к Идриэли. Та тоже смотрела на него. Улыбалась и плакала…

— Я люблю тебя, — сказал он.

— И я тебя, — нежно прошептала она.

А потом его ослепила вспышка страшной, безумной боли. Боли настолько сильной, выворачивающей на изнанку всё естество, что делало её похожей на чудовищное наслаждение…

Глава 15

Они кричали ещё очень долго. Бились в путах, норовя выломать себе кости. Их голоса замерли на вершине дикого, страшного и прекрасного в своей чистоте, чистоте совершенного страдания и восторга, вопля. Потом, у них хлынула кровь — из носа, ушей, глаз, горла…

Это видели обычные, грубые глаза. Но, вторым зрением Веструс видел и то, что даже его обожжённую душу заставило дрогнуть…

Он видел свет, видел две прекраснейших нестерпимо сияющих фигуры, устремившихся друг к другу и слившихся в одно большое, яркое солнце. Солнце, которое с поразительной грацией скользнуло вовнутрь кристалла, и осветило его ярким светом.

Тела придётся сжечь. На лицах обоих — выражение покоя и умиротворённости. Ему показалось удивительным, он чувствовал, знал, откуда-то, что они словно бы обрели понимание самой высокой ценности. И силы. И понимания всего. Он не знал, как это выразить. Но, глядя на них, он чувствовал, как защемило в груди…но от этого было как-то хорошо. Будто поэт почувствовал долгожданное вдохновение. Что…неужели получилось?

Когда с телами и одеждой Аваллаха и Идриэли было покончено, Веструс осторожно взял кристалл. Вот и все. Все и закончилось. Кажется, даже, получилось. Кристалл сиял ровным рубиновым светом, в самом сердце которого пульсировало яркое белое солнце, от которого веяло умиротворенной силой. Силой, способной создавать и разрушать миры, творить и уничтожать. То, что сильнее пламени. Сильнее и ярче самого света. То, что поддерживает и питает этот мир и многие другие, не давая ему разлететься на мириады частиц в бешеном безумии хаоса. И эта сила, выглядящая сейчас как крохотная искорка, которую можно удержать в ладонях, ждала своего часа. Терпеливо, как ждёт цветок живительной влаги.

Веструс взял в руки кристалл. Его гладкие грани отдавали теплом.

Вот и все.

Странно, но сейчас он больше не чувствовал ни протеста, ни злости, ни вины. Не было даже горечи утраты. Осталась лишь тупая сосредоточенность и всепоглощающее стремление завершить начатое во что бы то ни стало.

Если всё удалось — он разгадет загадку, над которой бились поколения учёных, поэтов и философов, и выведет знания о душе на новый уровень! Он вновь сделает так, что эльдар обретут бессмертие и утраченный рай! Он сделает то, что до него не удавалось никому, а значит, жизнь прошла не зря! Победа над эльдарским проклятием будет окончательной! И, о, сколь многое изменится!

Но, это потом.

Сейчас у него ещё есть работа. К тому же, в Коморре мало кому бы понравились их с Аваллахом изыскания. И он был уверен, что Вект уже обо всём знает. Но, он не импульсивный ребёнок. Он попробует использовать его и его открытие в своих целях, которые им совершенно не подходят. Да и Аваллах, и красавица его не зря пожертвовали своими душами — не для того, чтобы укрепить власть горстки ублюдков.

Он осторожно погрузил кристалл в железный кейс и торопливо вышел на узкую, едва освещённую улицу. Он пошёл торопливо — вживлённые в плоть механизмы его же изобретения, позволяли ему двигаться быстро и бесшумно, — но тем не менее, озирался по сторонам. В Коморре самая большая ошибка — решить, что ты в безопасности.

Тропа извивалась и петляла, искривляясь под немыслимыми углами, неправильной формы — он нарочно выбирал самые извилистые пути, самые опасные. Его пару раз возвращало на исходную позицию. Один раз он даже оказался на пороге своей подпольной лаборатории. Но это было частью его плана — он пошёл совершенно иным путём, чем в первый раз — мимо притонов и борделей, где веселились пираты, мимо свалок с гниющим мусором по которому шныряли призрачные тени и роясь в воняющих кучах, искали поживу мутанты и искалеченные результаты экспериментов и садистических шуток его коллег-гомункулов, по узким проулкам между нависающими над ним стенами, исчерченными глифами и узорами.

Он чувствовал, как за ним крадутся голодные тени, и пару раз даже заметил, как на краю поля зрения, исчезающе быстро сверкнули полные ледяной злобы, горящие глаза. Разверзлась полная острых зубов пасть. Хорошо быть гомункулом! Даже эти твари опасаются к ним подходить. И не зря.

Вект, всё-таки, выслал погоню, и не абы кого, а мандрагор — хищных полуэльдар, полутеней. Шпионов и ассассинов весьма не слабого десятка. Веструс знал, что они ползут за ним по пятам, пауками скользят по стенам. Выжидают. Чувствуют его готовность и настороженность…ну, давайте побегаем, ребятки…

Шмыгнув в неприметную нишу, он очутился перед чёрной стрелой гравицикла. Изящное творение представляло собой вытянутый, усеянный шипами и лезвиями полуконус. Миранна не обманула.

— Ты задержался, — прозвучал холодный женский голос. Из темноты вышла гибкая, изящная фигура, затянутая в лоснящийся бронекостюм со сверкающими металлическими вставками. Лицо её было закрыто зеркальным забралом шлема. Его личный шофёр и защитник. Точнее, защитница. Над её соблазнительно-стройными обнажёнными бёдрами возвышались рукояти парных силовых сабель. И пары силовых пистолей.

Она откинула забрало. На тонком, изящном лице сверкали тёмно-синие глаза, сводящие с ума, и заставляющие сердце биться чаще. Прекрасное лицо портил жуткий двойной шрам, пересекающий всю левую половину её лица.