— Зачернено, чтобы не пускало блики. Сам меч легкий, чуть легче среднего.
Курант ощупал рукоять, поднял брови.
— Интересная работа, очень интересная. Таких мечей в Текане нет. Что-то мне кажется, что заказчица этого меча из очень дальних краев.
— Откуда? — даже привстал Лук. — Может быть, из-за моря? Хотя нет. Там же тоже стена, я слышал. Может быть, из Холодных песков? Или с Гиблых земель?
— Да, — покачал головой старик. — Небогатый выбор у теканских чужеземцев, чтобы придумать собственную историю. Не знаю откуда. Но повторюсь, таких мечей в Текане нет. Смотри. Привычного навершия у меча не имеется. Зато рукоять длиннее обычной в два раза. Длинные рукояти у мечей клана Тьмы — клана Неку из Ака, и там они тоже чуть изогнуты, но эта еще и расширяется. Немного, но ощутимо. К тому же мечи у Неку имеют кривизну и заточку только с одной стороны, а этот, судя по ножнам, прямой. Рукоять из металла, обтянута кожей сома, сверху заплетена лучшей тесьмой. Хорошо и не ярко. Гарда маленькая, овальная. — Старик продолжал ощупывать меч. — Стальная, но тоже черненая. Да, будущая хозяйка этого меча точно не собиралась красоваться с ним перед строем гвардейцев, конечно, если заказывала меч для себя. Кстати, выше и ниже гарды на рукояти и на клинке кольца из бронзы. Возможно, с добавлением серебра. Так никто в Текане не делает. Но ярлык к мечу теканский.
Старик поймал коричневыми пальцами шнур, на котором висел деревянный, покрытый лаком кругляшок. Ощупал его, повернулся к Харасу:
— Что здесь?
Старший сын наклонился над ярлыком:
— Печать иши. Не урая Хилана, а самого иши, и, судя по всему, настоящая. Здесь написано, что податель сего — свободный всадник Текана.
— Значит, не для себя заказывала, — задумался Курант. — Есть над чем поломать голову. Ты, Луккай, теперь, выходит, вроде настоящего арува? Почти вельможа. Я слышал, что некоторым нищим такой вот ярлык помог превратиться в богатеев.
— Если кто-то из ловчих узнает, что я убил одного из них, этот ярлык позволит мне спокойно жить в Текане? — спросил Лук.
— В Текане спокойно не может жить даже иша, — рассмеялся Курант и положил меч на колени. — И клинок.
Старик медленно вытянул меч из ножен. Харас удивленно присвистнул. Лук задержал дыхание. Клинок был черным. Нет, он был гладким и блестел, отражал поднесенные к его плоскости пальцы старика, но вместе с тем оставался черным.
— Ничего не скажу, — озадаченно пробормотал Курант, отмерил четыре пальца от гарды, положил клинок на ребро ладони, удовлетворенно кивнул, затем взял клинок за острие, попытался его согнуть, отпустил, прислушался, покачал головой. — Ничего не скажу, — повторил с недоумением. — Всегда был уверен, что смогу по звуку определить, что за меч, сколько слоев, какой металл, но тут не скажу ничего.
— Одиннадцать полос, — заговорила Лала, которая встала за спиной Лука. — Середина очень мягкая. Лезвия твердые. Ни один кузнец не выковывал таких лезвий. И еще по четыре слоя с каждой стороны. Твердый — мягкий, твердый — мягкий. Но секрета состава не знаю. Отец, — она проглотила слезы, — сам ковал и учился, ковал и учился. И состав, и порядок, и форма — во всем заказчица его наставляла. Ни за что бы он не согласился следовать указаниям пусть и знатной, но женщины, но она хорошо заплатила. И… она была очень страшной. Когда она приходила, я теряла сознание от страха. Только зря все это…
— Ничего не бывает зря, — не согласился Курант, вдвинул меч в ножны и протянул его Луку. — Держи, но помни: ты за него не платил, значит, есть кто-то, кому ты должен.
— Какой-то женщине, — кивнул Лук. — Да, кажется, какой-то страшной женщине. Но не сиуну же? Что мы будем делать дальше?
Старик поднял незрячее лицо. Лала вздохнула и зашлепала пятками по палубе прочь. Харас поспешил за ней.
— Толк будет из девчонки, — заметил старик. И добавил: — А вот что будет дальше, я пока и сам не знаю. Приглядимся, прислушаемся, принюхаемся. Лошадок и повозку я продал за полцены, реквизит за небольшую плату тот кессарец, что с тобой бился, согласился забрать в Хурнай. На тот случай, если мы выпутаемся из этой беды и снова начнем выступать.
— А разве может быть по-другому? — удивился Лук.
— Может, — кивнул старик. — У нас достаточно денег, чтобы остепениться. На домик где-нибудь на берегу моря хватит. Да и имеются уже у нас домики. Но будет ли нам там спокойно? Ладно, обдумаем еще все. Сегодня к вечеру будем в поселке. Остановимся в трактире у Арнуми. Она сама прибудет после закрытия ярмарки. Постарается что-нибудь разнюхать. Подождем. Если за нас не возьмутся всерьез.
— Из-за щита? — спросил Лук. — Или из-за ловчего, которого я убил? Или из-за меня?
— Из-за всего, — пробормотал Курант и медленно повел вокруг глазами, словно мог разглядеть низкий берег Блестянки, где кудрявились свежей зеленью поля, паслись коровы, овцы, торчали вышки, на каждой из которых маялся едва различимый дозорный, а на другой стороне — полосу леса, который теперь был совсем рядом и подавлял повисшей в кронах непроглядной темнотой. — Из-за всего, — повторил Курант. И добавил: — Но если ты перешел дорогу Далугаешу, то, судя по тому, что я о нем знаю, кому-то из вас смерть, потому как этот ловчий не из тех, с кем можно договориться.
— Я умирать не хочу, — буркнул Лук, оглянулся и поймал взгляд Неги, которая стояла чуть в стороне, у мачты, на которой пыжился квадратный парус. — Так что выбор у Далугаеша незавидный.
— Никто не хочет, — согласился Курант. — Но дело не только в Далугаеше. И он не один у иши ловчий. И не все решается меч в меч. Есть еще и хитрец Данкуй, и упорный, словно гиенская собака, Квен. Но и это не все. Если за тебя возьмутся всерьез, тогда на след встанут воины из клана Смерти. Видишь вышки на берегу вольных?
— Да, — кивнул Лук. — На них дозорные?
— Не только, — вздохнул старик. — На каждой из них стоит котел со смолой. И огонь имеется. Если на земли вольных ступают ловчие, или какая пакость скатывается с далеких гор, или выползает какая-нибудь мерзость из Дикого леса, дозорный разжигает смолу. Ночью открытый огонь виден далеко. Днем — столб дыма. Жизнь в Вольных землях труднее и опаснее, чем жизнь в Текане. За свободу приходится платить.
— Ты хочешь рассказать мне о сторожевых вышках иши? — спросил Лук.
— Да, — кивнул старик. — Они, как и оплоты, разбросаны тут и там. Чаще всего строятся друг над другом. Ты знаешь, что в половину дня, передавая с вышки на вышку зеркалами сигналы, дозорные могут донести вести и повеления иши к самым пределам Текана?
— Я даже когда-то мечтал служить на такой вышке, — усмехнулся Лук.
— Такая же вышка стоит и в Сакхаре, — продолжил Курант. — И если дозорный клана Смерти получает особое повеление иши, глава клана отправляет к правителю своих лучших воинов. Троих лучших воинов. Таких, которые готовы умереть, но выполнить любое задание. И это единственная подать, которую платит ише клан Смерти. Но платит он ее исправно и лучшей монетой.
— Зачем ты мне говоришь об этом? — не понял Лук.
— Чтобы ты знал, — сухо бросил старик и положил меч.
— Ты тоже вставал на след? — спросил Лук Куранта.
— Случалось, — кивнул старик. — Может быть, поэтому жизнь меня и наказала. Но и это не самое страшное. Самое страшное, если Пустота пошлет за тобой своих воинов. Я уже рассказывал об этом. Мои земляки говорили, что такое случается не так уж редко. Трое темных слуг не в обычном, а в человеческом обличье входят в границы Текана и вершат волю Пустоты. Производят маленькую, но ужасную Пагубу. Вроде бы порой она заменяет большую. Может быть, часто.
— Это как же нужно разозлить Пустоту, чтобы она отправила за мною своих слуг? — недоверчиво усмехнулся Лук.
— Десять лет назад ее волей был уничтожен твой клан, — пробормотал Курант. — Или ты думаешь, что это все измыслил предпоследний иша?
