Псы войны. Гексалогия (СИ) - Пауллер Олег

   - Как? Вы им сразу даёте стрелять? Они же только вчера слезли с пальмы!

   - Нет. Пока только учим держать винтовку, - выпалил Денни, стоявший недалеко от строя.

   - Патроны мы им выдадим недели через две, не раньше, - кинул Жан-Люк через плечо. - Сейчас я их учу правильно целиться...

   Обучение военным премудростям начинались в шесть утра с построения и заканчивались после захода солнца, после чего их отпускали в лагерь. Для поселения рекрутам выделили отдельную площадку, расположенную в стороне от стрельбища и ангаров. Её предварительно огородив её колючей проволокой и вокруг повесили несколько мощных прожекторов. Туземцы построили себе обычные хижины: плетёный каркас из прутьев обмазывали латеритом, имевшимся здесь в изобилии. На него устанавливали конус крыши из тростника или пальмовых листьев, а на пол бросали несколько циновок из рафии. Многие из солдат имели семьи, кое-кто из них привёл с собой по две-три козы. Столовой в лагере не было, поэтому пронырливые, разбитные мамми из окрестных сензалов были в нем желанными гостьями. Они обслуживали новоявленных солдат, обстирывали и кормили их. С первых дней часовые, стоявшие у проходов, беспрепятственно их пускали в лагерь и обратно. Каждый вечер они разжигали жаровни и, помахивая раскрашенными тростниковыми веерами, раздували в них огонь. Помимо традиционных жареных бататов, каши из маниока и кукурузы солдатам на ужин выдавали кислое пальмовое вино и мясо. Как правило, это была печёная на углях козлятина или птица под жгучим соусом из красного перца. Вечерами, уставшие от дневных тренировок, солдаты сидели на корточках у дверей своих хижин и, закрыв глаза, тянули свои монотонные песни. Другие, скрестив босые ноги на грязных циновках, резались в карты, играя с соплеменниками на скудное жалование, перепадавшее им от форона. Люди Шевалье проводили вечера в клубе. Несмотря на достаточную величину помещения в нём постоянно висело облако табачного дыма, пары алкоголя, стояли шум и мат, визг избранных мамми. Эндин всегда задавался вопросом, как такой бардак могут устроить десять белых Сначала он с энтузиазмом поддержал развлечения наёмников, но потом ему всё это приелось. Как-то вечером перед отъездом он покинул клуб и бродил по окрестностям. Несмотря на то, что гомон африканского лагеря накладывался на шум клуба и нудное тарахтенье дизеля, густой тёмный африканский вечер снял накопившиеся усталость и раздражение. Он стал думать о Ядвиге Зумбах. К его большому огорчению её следы затерялись где-то на континенте. Агентура Роджерса донесла, что её видели в Уарри в начале августа с каким-то недомерком-французом то ли моряком, то ли коммерсантом. Он затем улетел куда-то на юг, а она -- в Абиджан. Ещё удалось выяснить, что Ян Зумбах продал свой бизнес и улетел во Францию, но без жены. Много лет спустя, 3 января 1986 года, он был убит при странных обстоятельствах. Его похоронили на военном кладбище в Варшаве, как героя. Его мемуары были опубликованы в 1975 году, однако в них он ничего не написал о своём последнем приключении в Африке. Наверное, это было никому не нужно...

   По дороге в Уарри Саймон размышлял о том, каким образом ускорить поиски Ядвиги. Путей для этого было несколько. Во-первых, напрямую обратиться к бригадиру Спиффу, во-вторых, привлечь к розыску Блейка, в третьих, нанять кого-нибудь из местных, например, Джонго или Мутоту. По здравом размышлении все варианты не годились. Особый интерес к этой женщине мог сделать Эндина объектом шантажа, как со стороны Блейка, так и Роджерса, а, возможно, и Спиффа. Любой, даже самый минимальный шантаж со стороны этих персон мог провалить весь проект Мэнсона и, следовательно, поставить крест на всех мечтах Эндина о процветании. Вместе с тем, его свербило где-то ниже пупка, так ему хотелось найти Ядвигу. После трх часов тряски по невообразимой дороге его вдруг осенило. От простоты решения и избытка чувств он закричал, испугав шофёра:

   - Эверар!

   - Что с Вами, бвана? - спросил шофёр.

   - Ничего. Просто получил послание свыше!

   - О, бвана - великий колдун, - проговорил шофёр, снижая скорость.

   - Езжай, езжай, мы сегодня до полудня должны быть в Уарри!

   - Я постараюсь, сайя! - последовал ответ.

   Въехав в в свой номер, Эндин заказал разговор с Луисом. На всякий случай Роджерс оставил Саймону номер телефона, по которому можно было экстренно связаться с Эвераром. Когда на той стороне линии подняли трубку, британец возликовал. Однако, ответ обескуражил его:

   - Я не знаю никакого Эверара.

   - Но позвольте, мне дали этот номер для...

   Не дав договорить, трубку на той стороне повесили. Раздражённый неудачей Эндин позвонил администратору и распорядился его связать вновь. Полчаса телефон молчал, Саймон стал нервничать. Для снятия напряжения он несколько раз прикладывался к бутылке. Когда телефон неожиданно зазвонил, он был немного пьян и взвинчен.

   - Какого хрена ты не берешь трубку! - заорал он.

   - Мистер Харрис, вы звонили не туда, - в ответ прозвучал голос Эверара. - Как я понимаю, Вам необходима экстренная помощь, да?

   - Да! - буркнул в трубку Эндин. - Очень!

   - Я буду у Вас через четыре часа. Надеюсь, что Ваши действия обоснованы! - и повесил трубку.

   - Чёрт побери! Как меня достали эти шпионские истории! - закричал Эндин в телефон. Оттуда раздавались короткие гудки. От осознания ситуации он протрезвел: хмель сняло как рукой. Следующие три с половиной часа он посвятил созданию удобоваримой версии для обоснования вызова Эверара. В голову приходили разные идеи, но ни одна из них не нравилась Эндину. В конце концов он решил: "Пусть идёт, как идёт!"

   Когда доверенное лицо бригадира Спиффа постучал в дверь номера, Эндин уже сожалел, что затеял всю эту историю. Поэтому он решил рассказать всю свою историю на чистоту. Реакция Эверара был удивительной.

   - И всего то! - воскликнул он. - А я то думал, что полетят головы! Вашего позволения, сэр, я не буду докладывать наверх о Вашей просьбе. Зачем лишний раз нервировать начальство...

   - Но Вы решите мой вопрос?

   - Конечно. Только на это нужны время и деньги.

   - Сколько?

   - Шесть.

   - Чего?

   - Единиц. Это очень просто: неделя и пять тысяч, две недели -- четыре тысячи, и так далее.

   - Тысяч чего? Франков, долларов?

   - Зачем так много! Шиллингов, сэр, шиллингов.

   - Значит так, я завтра уезжаю. Буду через неделю, не раньше. Вот Вам сто двадцать пять фунтов авансом. Вторую часть суммы Вы получите, как только дадите мне внятную информацию.

   - Вы уверены, что хотите знать всё?

   - Да, я хочу знать всё!

   - О"кей, сэр. Сообщите, когда будете в Луисе на тот же телефон.

   - Понял. А что вы скажете начальству про сегодняшний вызов?

   - Это была ложная тревога, сэр. Вы не слишком хорошо разбираетесь в конспирации, сэр. Короче, сэр, это недоработка полковника Роджерса, который не дал Вам четких инструкций.

   - Вы, Эверар, - умница. При первой возможности я замолвлю за Вас словечко...

   - Лучше не надо, сэр. Я предпочитаю получать за такие услуги фунты и, надеюсь. Эта моя привычка останется между нами.

   - Понял, не дурак.

   - До свиданья, сэр. Хорошего полёта!

   - До встречи в Луисе!

   Визит подполковника Петрова для Сергея был ожидаем. Однако его появление в бывшем особняке Коренева произошло так внезапно, что застал дипломата врасплох. Когда раздался звонок, Голон работал в своём кабинете, составляя очередной политический документ для Дерека. После отъезда Волкова, он взял в привычку ходить по дому в шортах и майке-алкоголичке. Считая, что прибыла очередная корреспонденция, Сергей спустился и открыл дверь. На пороге стоял подполковник Петров и два офицера в мобутах. Оба показались Сергею знакомыми. Он их где-то видел, но где? Сергей силился вспомнить, но не мог сосредоточиться.

   - Что же Вы держите нас на пороге, Сергей Александрович? - мягко, почти ласково, спросил Аспид, глядя своими фарфоровыми глазами. Казалось, ни излучают собственный свет.