На прорыв! - Мазур Степан Александрович

Вечная ему память.

Только теперь цена ошибки равнялась не десяткам жизней экспедиции, а тысячам.

– Включил мозг? Похвально. – Добавила Клавдия. – Я так же была одной из тех, кто запустил этот гордый Варяг в путь. Без моих знаний о радиационной защите вы не уехали бы дальше Уссурийска! Антирадиационная комната – моё детище. Или ты думаешь я на руководящий пост по безопасности за красивые глаза попала после Сергеева? Да я за него почти всю работу делала замом. Он же тупой как валенок был. Суровый, храбрый, но глупый. Без моих советов ни шагу.

Седых хмыкнул и снова сплюнул кровь на пол.

– Может, голубки, пока спорите, зубы вернёте мне? А то нечем будет пережёвывать трофейную тушенку. Ну, или можем подождать, пока всё разрешится само собой. Погоревать о прошлом, да? Попенять на роботов, которые сожгли этот чёртов мир, а? Молодой, ты внатуре собрался сопли жевать?

– Тебе, старый, если решим все проблемы, я верну главное – самоуважение. – Ответил Зиновий, блеснув драконом в белке глаза… И разорвал руками оба наручника на Клавдии. – Я вас обоих ненавижу, но не хотелось бы, чтобы прощальный подарок Хозяйки свёл счёт в её пользу. Люди должны быть умнее машин. Или чувствительнее. Мы умеем прощать и это важно. Идёмте. Оба. Если поможете, попробую отменить ваш смертный приговор. – Зиновий повернулся к Седыху. – Капраз, зубы вставить можно, но сложнее людям в анклаве объяснять, почему бойцов на смерть в подземелье повёл.

Седых кивнул:

– Я ж говорю, молокосос. Да люди сотнями гибнут за периметром каждый месяц. Никто не спросит о потере двадцати бойцов больше, чем требуется. Если вернёмся с припасами, всё спишется. Погибли в бою. Герои. Ты как будто первый день родился. Вроде на севере побывал, наглядеться должен был на смерти-то.

– Дурак ты, капраз. Ой, дурак. – Вздохнул адмирал. – Твой анклав это в первую очередь твои люди, а не жратва. А еще меня молокососом называешь. Сам бы повзрослел, старый чёрт. Двадцать человек! Это тьма людей! Столько ненужных жертв. Мы должны беречь каждого человека. Каждого, понимаешь?

Седых насупился и ещё долго не говорил ни одного слова.

Зиновий меж тем посмотрел на Клаву и тихо спросил.

– Кстати, ты не знаешь, что такое «лук»?

* * *

О строении ядерного реактора Зиновий знал не больше прочей молодёжи подземников. В частности о том, что любой ядерный реактор состоит из следующих частей: активная зона с ядерным топливом и замедлителем; отражателем нейтронов, окружающий активную зону; теплоносителя; системы регулирования цепной реакции, в том числе аварийной защиты; радиационной защиты и системы дистанционного управления.

Но в целом устройство, предназначенное для организации управляемой самоподдерживающейся цепной реакции деления, которая всегда сопровождается выделением энергии, в ШУРе его не интересовало. Теперь молодой адмирал корил себя за это, так как бегать за Клавдией по помещению энергоблока приходилось бесцельно, слепо следуя командам мало знакомой женщины.

«Завел неизвестно кого в сердце города», – корил себя молодой Поверенный, добавляя про себя, что поверхность меняет людей. А способностями паранорма, чтобы залезть ей в голову, он не обладал.

Внутренние переживания подстегивало и то, что услышал прозвище женщины. Хорошего человека «Моргом» не назовут.

Выходила странная ситуация. Зиновий знал всё о радио-защите, но о том, что производит радиацию, впервые узнавал из уст лысой женщины, которая сначала оторвала ему руки, напала на его город, а теперь вводила в курс высшей физики по ходу дела.

– … Так вот, самопроизвольному переходу всегда препятствует энергетический барьер, для преодоления которого микрочастица должна получить извне какое-то количество энергии. Это называется «энергией возбуждения». – Продолжала тем временем Клава, не замедляя шагов. – Экзоэнергетическая реакция состоит в том, что в следующем за возбуждением процессом превращения выделяется энергии больше, чем требуется для самого возбуждения процесса. И существуют два способа преодоления энергетического барьера: либо за счёт кинетической энергии сталкивающихся частиц, либо за счёт энергии связи присоединяющейся частицы. Что это значит для нас, юноша?

– Что надо разомкнуть связь и процесс нарушится. – Немного подумав, ответил Зиновий. Он рад был в данный момент просто побыть безусым студиусом, но жизнь поставила адмиралом и наградила ответственностью над чужими жизнями. Приходилось не только много думать, но и понимать смысл производственных процессов. Проникать в саму суть.

Клавдия уже вошла в роль преподавателя и не собиралась останавливаться:

– Именно. Проблема заключается лишь в появлении так называемой «Иодной ямы».

– Что это? Отработка?

Тётя Клава Ольхи резко обернулась, на секунду задумавшись:

– Можно и так назвать состояние ядерного реактора после его остановки. Суть проста: накапливается короткоживущий изотоп ксенона 135Xe, который является продуктом распада изотопа иода-135, из-за чего этот процесс и получил своё название. Высокое сечение захвата тепловых нейтронов ксеноном-135 приводит к временному появлению значительной отрицательной реактивности, что, в свою очередь, делает затруднительным вывод реактора на проектную мощность в течение определённого периода. Обычно это около 1–2 суток… но…

– Но? – Зиновий ощутил, как потеет. Подмышки умудрялись выделять пот даже с металлическими руками. Плечи-то остались родными под броней из металла и пластика. Тело жило и постоянно напоминало об этом даже холодным имплантатам. А теплее те так и не стали, сохраняя температуру окружающей среды в плюс 25 градусов Цельсия, а не температуру тела в 36,6. Эта разница и ощущалась, как прохлада, стоило только снять перчатки и имплантатам оказаться вне костюма.

– Но… у нас нет сложных химических элементов вроде смеси Ra и Be, 252Cf или других веществ для возобновления процесса. – Вновь поспешила к реактору Клавдия.

– Ты к чему клонишь, профессор? Хочешь сказать, мы никогда не сможем запустить ядерный реактор вновь? Такой, как в Билибинском АЭС, к примеру. Не только у нас.

– Не сможем. По крайней мере, пока плотно не займёмся химией. Придётся структурировать целые отрасли. На это уйдут годы.

Зиновий вздохнул. Выходило, что обратной дороги после остановки реактора не было.

– А ты сможешь возобновить целую отрасль? Выучить культистов. Скажем, с нуля.

– Повторяю, на это уйдут годы. А я под смертным приговором. Не успею за пару дней. – Напомнила Клавдия.

– Смертный приговор для единственного специалиста в ядерной энергетике в радиусе тысяч километров могут отменить на неопределенно долгий срок. А если мы сумеем доказать суду, что у Седыха в анклаве тоже есть специалисты из старой гвардии и он готов ими поделиться на взаимовыгодных условиях, то в связи с особыми обстоятельствами, можете выжить оба. – Выложил на стол все карты Зёма.

Казнить «высоких» людей с поверхности по собственному усмотрению он и не собирался, на ходу обдумывая как уменьшить приговор для специалистов. Но какой приговор, если весь подземный суд состоя в данном случае из него и спящего Тимофея?

Судьи кто?

Седых, все это время идущий рядом молча, кивнул.

– Есть пара человек. Имена забывают, в пальцах путаются, но в физике шарят. Да и молодых на обучение тоже с радостью отдам. Тесно им в анклаве. А у вас тут научная Мекка. Радости у безусых будет полные штаны.

Зиновий посмотрел на обоих диверсантов и ухмыльнулся. Вот оно – планирование наперед. Когда думаешь не о своей шкуре, а о нуждах будущего поколения. Может же, старый, если хочет.

– Что ж, Клавдия, выход простой. Пока нам переизбыток энергии ни к чему. Глуши реактор смело. Насчёт химических элементов для возобновления его реакций подумаем завтра. – Принял важное решение адмирал. Оно было единственным. Так что выбор был не велик.

Специалист в области ядерной энергетики и умелый хирург в одном лице, подошла к панели управления. Там Морг принялась колдовать над клавишами с кириллицей и клавишами с целыми прописанными командами. О смысле написанного догадаться можно было, но адмирал не понимал всей сути управления. Для него эта рабочая панель была звёздами в небе, которые он впервые увидел пару недель назад. Большой, невозможный космос, о котором не знал ничего, кроме знакомых ориентиров Большой и Малой медведицы. И то лишь потому, что ковшики в небе найти предельно просто.