Забегая вперед, стоит сказать, что допрос проштрафившегося лейтенанта Петрухина не дал ожидаемых результатов. Инцидент вполне можно было классифицировать как служебную халатность; на шпионаж он не тянул - если, конечно, не тянуть за уши. Но очень скоро версия рассыпалась. Это случилось после следующих вопросов следователя:
- Вы приказывали сотрудникам открыть огонь на поражение?
- Да, я приказал это.
- Какие у вас были на то основания?
- Живым этого гражданина взять нельзя.
- Почему вы так подумали?
- Потому что он не человек.
Тут следователь даже немного растерялся, однако быстро опомнился и спросил:
- Какие у вас основания сделать этот вывод?
- Он - черт. Человек не смог бы украсть ордер на арест из полностью закрытой папки, к тому же стоя на расстоянии пять метров. А нечистый может.
Натуральной реакцией следователя должен был стать ор вроде: 'Да ты что тут мистику разводишь? Какие в наше время, нах, черти?!!' Но следователь всего лишь глянул в прозрачные глаза задержанного и понял: этот будет стоять на своем насмерть. Похоже, тут работа предстояла не людям из органов, а психиатрам.
Лаврентий Павлович Берия доверчивостью не отличался. В частности, получив доклады (а не доклад!) о случившемся на предприятии у Курчатова, он для начала принялся собирать и систематизировать информацию, не доверяя аналитикам.
Если говорить о бумагах, то первой к нему на стол попала гневная докладная от самого Игоря Васильевича, в которой вежливо, но крайне настойчиво проталкивалась мысль, что без помощи товарища Александрова работы замедлятся как бы не вдесятеро. Там же упоминалось, что как раз непосредственно перед попыткой ареста он (Александров) устроил институту запас плутония, которого хватит, по самому пессимистическому расчету, на полтора десятка изделий. Теоретические расчеты для них уже готовы, можно приступать к изготовлению. И в самом конце еще раз подчеркивалось, что ни разу товарищ Александров не был замечен в чем-либо предосудительном.
Также пришло сообщение от начальника первого отдела, в котором с занудной дотошностью описывалась сама попытка ареста. Излагались факты и только они. Ни малейшей попытки осмысления не делалось. Капитан госбезопасности Леонтьев со всей очевидностью не хотел брать на себя лишнее.
Третьим было краткое сообщения от человека в окружении директора. Он занимал скромную должность, но доступ к информации у него был. Вообще-то ему не полагался выход непосредственно на наркома, разве что в чрезвычайных обстоятельствах. Как раз по этой причине соответствующее сообщение и легло на стол к Берия.
Чуть позже на свет появился протокол допроса лейтенанта Петрухина. Нарком прочитал его целых два раза и начертал резолюцию: 'Вызвать психиатров для освидетельствования.'
Дополнительный телефонный звонок от Странника выглядел в данной ситуации довеском, хотя по времени он был первым. Собственно, сразу же после него и последовало распоряжение задержать незадачливого лейтенанта и допросить его, но без мер физического воздействия. Одновременно ушел приказ задержать Влодзимирского, но до поры не допрашивать. Лаврентий Павлович рассудил, что перед допросом этого высокого чина понадобятся факты - и как можно больше.
Наиболее серьезной из забот наркома был выбор того способа, каким следует представить информацию Самому. Наибольшее опасение вызывала возможность того, что Сталин может узнать о случившемся из собственных источников, в существовании которых Берия не сомневался. И задача, таким образом, сводилась к следующему: доложить Сталину как можно быстрее, но так, чтобы не подставить себя под удар.
Очередным оврагом, пересекавшим гладкую дорогу, представляла собою лично майор (впрочем, ей скоро предстояло присвоение очередного звания) Осипенко. Полина Денисовна была сильно озабочена - настолько, что проявила запредельную настойчивость, добиваясь встречи с товарищем коринженером. И даже больше того: сам генерал-лейтенант Рычагов рядом с ней смотрелся чем-то вроде бесплатного приложения.
Времени она тратить не собиралась, а потому после положенного приветствия (все же товарищ Александров был куда старше по званию) этот достойный командир поперла вперед с неудержимостью новейшего танка:
- Вы, думаю, знаете, что нашу эскадрилью приказано развернуть в полк...
Коринженер кивнул. Он это, разумеется, знал.
- ...и потому нам бы надо привести матчасть в соответствие.
Сначала ответ выглядел образцом уступчивости:
- Разумеется, Полина Денисовна. Ваше требование вполне справедливо и будет удовлетворено...
Продолжение частично утратило эти свойства.
- ...однако вам предстоит решать и некоторые другие задачи. Если вы, Павел Васильевич, не выскажетесь против. А именно...
Теперь голос Сергея Васильевича был жестким, как рельс без нагрузки.
- ...помимо обучения новых экипажей работе с уже привычными вам Ми-28 и Ми-26 видится задача освоения других машин. Павел Васильевич, вот что предлагается, исходя из условий возможного боестолкновения...
На столешницу один за другим выкладывались листы. Посыпались вопросы:
- Так по скорости и по бронезащищенности они, считай, одинаковы. Чем же 'акула' лучше?
- В горах ее повышенная маневренность может сыграть роль, учтите также потолок...
- ...разница все равно невелика...
- ...выходит, все они рассчитаны на боевые действия над морем?
- Не так. Тридцать первая машина, вообще говоря, может использоваться и над сушей. Но имейте в виду, что...
- ...считаю нужным привлечь Валю Кравченко. У нее опыт не хуже любой из наших первого состава, а что касается знаний, то...
- ...не имеем права. Военнослужащий, комиссованный по ранению...
- ...можем, поскольку не на летную должность! Преподаватель, но со званием...
- ...если так настаиваете, то попробую...
- ...и еще: такое разнообразие моделей. Прям зоопарк.
- Ошибаетесь, Полина Денисовна, будут сформированы отдельные подразделения на разных машинах, предназначенные для действий в разных регионах. Вы же для начала будете обучать, передавать опыт, а уж потом...
- ...если обучение, тогда хорошо бы тренажеры, подобные тем, на которых моих стрижей обучали. Возможно, Сергей Васильевич?
В голосе пожилого инструктора прорезались досадливые нотки:
- Думал уже! В теории возможная вещь, но для перепрограммирования тренажера потребуются три разработчика из самых квалифицированных и не меньше одного опытного экипажа для проверки того, что получится. Начальник этого подразделения, само собой, иначе разброд гарантирую. Учтите: проверка понадобится не одна и не десяток. По моему опыту как раз этот этап и будет самой длительной, нудной и кропотливой частью работы. Сколько все дело займет - даже не возьмусь предсказывать. Чего уж там: даже успех не могу обещать.
- Добро, понял. Но уж попробовать такое можно? Если потом когда-нибудь понадобится - а у вас и опыт этого... перепрограммирования имеется. Что скажешь?
- Ничего не скажу, Павел Васильевич. Тогда по задачам получаем вот что. Полина Денисовна, за вами летный экипаж. Их передислоцируют на тот аэродром, что в Щелкове - ну, вы знаете. Я буду выбивать у Игоря Васильевича спецов-программистов. Та еще работка... созвонимся через, скажем, три дня. Нет, это попадет на выходной, через четыре. За это время организую доставку техники и запчастей в вашу часть, Полина Денисовна. Запасы ГСМ у вас имеются? Я так и думал. Вопросы? Предложения? Нет? Тогда, Полина Денисовна, вы свободны, а нам с Павлом Васильевичем надо будет еще обсудить вопросы, не относящиеся к вертолетам.
После того, как Осипенко удалилась, Рычагов даже ничего не спросил, а всего лишь бросил нужный взгляд.
Тут стоит заметить, что с некоторых пор оставшиеся двое перешли на 'ты', хотя обращдались по имени-отчеству.
- Есть чего обсуждать, Павел Василич, но... Беда в том, что у меня пока что нет фактов. Есть предположения. Экономическая ситуация в Соединенных Штатах такова...
