Но пока лес еще не был таким густым, а над головой синело освободившееся от ночных туч небо. Хотя для Мары хватало и этого – она уже опасливо озиралась по сторонам.
– Какие деревья огромные… – негромко сказала она. – В наших краях таких нет.
Волк только усмехнулся, он уже предвкушал растерянность девушки, когда через пару верст лес станет еще выше, а потом еще и еще. Он даже шуточки по поводу ожидаемой девичьей растерянности заготовил заранее.
Здесь листва желтеть только начала, в основном на верхушках крон, откуда время от времени медленно опускались огромные листья – с четыре мужских ладони, не меньше. Красные, желтые и зеленые с прожелтью, они описывали широкие круги, раскачивались и падали на дорогу. Все сильнее пахло сыростью и прелой листвой. Тревогой тоже пахло, усиливающейся и неясной, но вскоре Мара поняла, что ее так насторожило.
Кое-где по бокам дороги лес был прозрачней, чем в других местах, – с некоторых деревьев листва облетает рано. Там то и дело возникало неясное шевеление, будто пеший человек бесшумно крадется в подлеске, то исчезая из виду, то вновь появляясь.
Девушка беспокойно заерзала в седле.
– Вам не кажется, что из лесакто-то глядит? – спросила она, стараясь скрыть накативший страх.
– Это старое капище в лесу, – пояснил Рати-бор. – Идолы стоят, вот через ветви и мерещится, что люди.
– Ты точно знаешь? – переспросила она.
– Точно. Сам перепугался однажды, пришлось сходить посмотреть.
Мара чуть успокоилась, но тут Волк напомнил:
– Значит, людоедская весь неподалеку.
– Совсем рядом, – спокойно кивнул Ратибор.
– Какая весь? – насторожилась девушка.
– Людоедская, – усмехнулся Волк. – Слышала про такие?
– Приходилось, – нахмурившись, ответила она. – Мы что, через нее поедем?
– Другой дороги все равно нет.
– Ладно тебе девку стращать, – осадил друга стрелок. – Думаю, нас с прошлого раза в этой веси запомнили так, что людского мяса после того в рот не брали.
– Такая хворь не лечится. – Волк с сомнением пожал плечами.
– Хорошей оплеухой любая хворь лечится, – усмехнулся Ратибор и чуть быстрее пустил коня.
Мара тоже подогнала лошадку, боясь от него отстать.
– Погоди, – махнул рукой стрелок. – Я погляжу, что к чему.
– Нет уж. С тобой как-то спокойнее, – ответила девушка.
– С Волком побудь. В лесу из него боец куда краше меня.
Девушка подчинилась, но по выражению ее лица ясно читалось, какого витязя она бы предпочла в защитники. Волк приуныл, но виду показывать не стал. Он ехал с Марой бок о бок, а Ратибор скрылся за поворотом дороги.
– Красивый лес, правда? – спросил он.
– Мрачный, – поежилась девушка.
– Это кажется с непривычки, а мы тут ездили часто. Хорошие места, красивые, хоть и глухие. Верстах в четырех впереди есть озеро – глаз отвесть невозможно. Раньше там племя какое-то жило, еще когда Владимир не сел на престол. Они много леса выжгли под пашни, но потом что-то сняло их с мест. Так все и осталось – лес негустой и озеро очень красивое. В нем вода теплая, даже зимой не замерзает. Жур говорил, что тепло в нем из тайных глубин земли, из самого царства Ящера.
– В царстве Ящера лютый холод, а не тепло, – удивилась Мара.
– А вот Жур говорит, там такое пекло, что камень плавится.
– Разве можно камень расплавить?
– Можно, видать, если Жур говорит. Он много дивных вещей сказывал, от некоторых голова кругом идет. Вот что, по-твоему, за краем земли?
– Океан, – не задумываясь ответила Мара.
– Верно. А за океаном?
– Снова океан.
– Тоже правильно, – кивнул Волк. – Но вот представь, что будет, если сесть в ладью и плыть по океану все время в одну сторону?
– .Утонешь в конце концов, – пожала плечами девушка.
– А вот и нет, – усмехнулся певец. – Жур говорит, что если от края земли плыть очень долго, то доплывешь до другого земного диска.
– Так земной диск что, не один? – Мара заинтересованно подняла брови.
– Выходит, что не один.
– Но если земной диск стоит на панцире Родовой черепахи, то и черепах тоже две?
– Черепаха одна, – ответил Волк. – Тот земной диск, на котором живем мы вместе с немцами, варягами, сарацинами и желтолицыми людьми из страны Сунь, стоит на спине Родовой черепахи. Но есть еще один, он стоит на плечах другого зверя, и живут на нем люди с алой кожей и перьями вместо волос, а по утрам и вечерам из их ртов валит дым, как из пасти смока.
– Вранье небось, – не поверила Мара. – Как могут расти перья вместо волос?
– У птиц же растут.
– Так то птицы.
– Жур врать не будет, – уверенно сказал певец. – Просто он шибко умный и знаний в нем больше, чем слов. Но про краснокожих людей я не только от него слышал, был у меня знакомый варяг, тоже певец, так он сагу сказывал, где такие же дивные вещи были.
– Неужто кто-то доплывал до другого земного диска?
– Кто-то доплывал и даже воротился назад, ежели другим рассказал. Варяги, скорее всего, они плавать большие умельцы.
Мара задумалась, покачиваясь в седле.
– А если тот земной диск перейти и плыть дальше? – спросила она. – Будет третий?
– А вот тут самое диво и есть, – довольно сощурился Волк. – Если оттуда плыть хоть назад, хоть вперед, все равно приплывешь снова на наш земной диск.
– Ну уж этого точно быть не может. – У девушки на лбу проявились три задумчивые складки. – А действительно, от таких разговоров голова кругом идет. Все же непонятно… Если это все правда, то как эти два земных диска могут быть расположены? Нет…
Она встряхнула золотистыми волосами.
– Лучше об этомне думать, – посоветовал Волк. – А то голова опухнет и станет огромная, как у лося,
– Вот только про лося не надо, – передернула плечами Мара.
Впереди показался Ратибор.
– Все чисто, – махнул он рукой. – Нет больше там никаких людоедов. То ли ушли, то ли вымерли все. Пустая весь, вся бурьяном заросла.
Мара вздохнула с облегчением.
Солнце поднялось и начало ощутимо припекать, из леса поднялся сначала туман, а потом сырое душное марево. Ветви становились все гуще и гуще, хоровод ярких листьев кружил в воздухе, будто стая диковинных птиц. Звуки голоса убегали в чащу и пропадали там безвозвратно, отчего слова звучали глухо и непривычно.
Проехали весь, притулившуюся справа от дороги, – домики действительно выглядели уныло, а у колодца трепетали на легком ветру метелки бурьяна высотой по конское брюхо.
– Может, коней напоим? – спросил Ратибор.
– Лучше не здесь, – напрягся певец. – Доедем до озера, там устроим привал, напоим коней, помоем, сами искупаемся…
– Добро. – Ратибор кивнул и чуть подогнал коня.
Становилось все более душно – лавина солнечного тепла пробивалась сквозь желтые листья, достигала земли, а обратно уйти уже не могла. Мара почувствовала на теле неприятные струйки пота – действительно, озеро было бы очень кстати.
Кони шли мерным шагом, и ехать было легко, девушка подстроилась к череде мерных раскачиваний и погрузилась в душное сонное оцепенение. Иногда крупные птицы перелетали с ветки на ветку, роняя больше листьев, чем успевал сорвать легкий ветерок, шумевший в вершинах. Иногда приходилось отмахиваться от назойливых мух, которые внезапно налетали, а потом так же внезапно отставали.
– Водой пахнет, – через некоторое время сообщил Волк.
Мара стряхнула с себя дремоту и чуть подогнала коня, чтобы ехать ближе к мужчинам. За время ее сонной задумчивости лес вырос в вышину раза в два, и теперь, несмотря на близость полдня, дорога кралась в мягких сумерках.
– Ничего себе… – Она догнала друзей. – Мы что, до середины леса доехали?
Волк едва не рассмеялся.
– Какая уж тут середина, – усмехнулся он. – Это еще самый краешек.
Мара притихла. К душному запаху прелой листвы примешался чуть заметный, но быстро усиливающийся запах цветов. Даже духота сделалась мягче, словно растворившись в этом нежном, бодрящем запахе.
