Лекарь в мире ЗОМБИ (СИ) - Орлов Сергей

— Каждый выбирает сам, кем ему стать, — произнёс я, глядя ему в глаза. — Даже в аду.

Он кивнул, не подозревая, о чём я на самом деле думаю.

Вдруг снаружи раздался странный звук — низкий, гудящий, словно где-то включили гигантскую турбину. Земля слегка задрожала под ногами.

— Что за хрень? — Вика вскочила на ноги, уронив банку с консервами.

С передней части магазина донёсся крик декана:

— Макар! Сюда! Быстрее!

Я бросился вперёд. Декан и Алина стояли у витрины, глядя сквозь щель в рольставнях с выражением полного шока на лицах.

По всему городу, насколько хватало глаз, из неба били столбы ослепительного света. Они возникали один за другим, как гигантские прожекторы, несмотря на яркий дневной свет.

— Началось, — прошептал я, чувствуя, как внутри всё сжимается.

Один из столбов света ударил прямо в наш магазин, пробив крышу. Мертвенно-белое сияние залило помещение, на мгновение всех ослепив. Когда я проморгался, то увидел Лёху — его тело дёргалось в воздухе, зависнув в полуметре над полом. Из глаз, ушей и носа сочилась кровь.

— Все назад! — крикнул я, оттаскивая остальных. — Не трогайте его!

Я знал, что происходит. Этот свет не убивал — он трансформировал. Но почему так рано? В прошлый раз псионические способности начали проявляться только через несколько дней после заражения.

Когда свет погас, Лёха рухнул на пол. Я быстро перевернул его, проверяя пульс — неровный, частый, как у перепуганной птицы.

Вдруг его глаза распахнулись. Они светились голубоватым светом, неестественным, нечеловеческим. Вены на его висках вздулись и почернели, кожа приобрела странный оттенок, словно под ней разливалось жидкое электричество.

— Что со мной? — прохрипел он, хватаясь за голову.

Его пальцы слабо шевельнулись, и ближайшая стопка консервных банок подлетела на полметра и рухнула вниз, рассыпавшись по полу.

— Распределение сил началось, — произнёс я, отступая на шаг. — Теперь, Леха, ты Телекин.

Глава 8

Дальнейшие планы

Вика, Алина и другие ребята из нашей группы инстинктивно отступили подальше, прижимаясь спинами к холодным металлическим стеллажам. Только Ника, не думая об опасности, рванула к Лёхе, но я успел перехватить её, крепко схватив за плечо.

— Стой. Ему сейчас нельзя помочь, — сказал я негромко. — Это трансформация. Болезненная, но необходимая.

Лёха снова застонал, прижимая ладони к вискам. Ещё одна банка с томатной пастой взлетела с полки, ударилась о потолок и с грохотом рухнула вниз, разбрызгивая красное содержимое во все стороны. Ещё чуть-чуть, и он начнёт швырять предметы на полном автопилоте, не контролируя силу.

— Надо тебя успокоить, — я подошёл ближе и присел напротив Лёхи на корточки. — Смотри на меня. Слышишь?

Лёха медленно поднял голову. Из носа сочилась струйка крови, губы дрожали. Глаза уже не были залиты свечением полностью — только зрачки светились неестественным голубым огнём. Он пытался сфокусировать взгляд, но это давалось с трудом.

— Больно… — просипел он. — Такое ощущение… словно сейчас мозг взорвется…

— Знаю, — кивнул я, глядя прямо в его светящиеся глаза. — Но эта боль скоро пройдёт. В твоём мозгу сейчас формируются новые синаптические связи — так организм адаптируется к псионическим способностям. Энергия ищет выход и не находит его, поэтому вещи вокруг тебя двигаются сами по себе. Нужно дать телу время осознать новую реальность — глубокий сон поможет нейронным цепям перестроиться. Иначе ты рискуешь перегореть.

Я кивнул Нике, и она нерешительно приблизилась:

— Может, найдём ему какой-нибудь матрас? — предложила она, оглядываясь. — Или хотя бы подушку?

— Там в углу есть подсобка, — Алина указала на дверь в дальнем конце магазина. — Может, там что-то найдётся.

Декан тем временем подошёл к нам, внимательно изучая Лёху взглядом опытного преподавателя, который повидал немало студенческих срывов.

— Необычное зрелище, — произнёс он негромко. — Значит, телекинез? Интересно…

Краем глаза я заметил, что декан держит правую руку как-то неестественно, прижимая её к груди. Рукав его куртки был задран до локтя, обнажая внутреннюю сторону предплечья, где виднелась глубокая рваная рана — длинная красная полоса с неровными, вывернутыми краями, из которой сочилась тёмная кровь, стекая по запястью на пальцы.

— Что с рукой? — спросил я, подходя ближе и осматривая повреждение профессиональным взглядом.

Михалыч скривился, пытаясь пошевелить пальцами, которые слушались с видимым трудом.

— Тетива лука, — он покачал головой, словно досадуя на собственную оплошность. — Десять лет не стрелял без защиты. Забыл, как она может рассечь кожу при неправильном положении запястья. В пылу боя даже не заметил, что напарывался на неё при каждом выстреле.

В другом углу магазина Ника и Алина уже соорудили подобие постели для Лёхи — нашли в подсобке несколько мешков с какой-то крупой, взбили их, чтобы получилось что-то вроде матраса, и накрыли стопкой новых промо-футболок, еще пахнущих типографской краской. Я осторожно помог Лёхе подняться на ноги, придерживая его за пояс — он пошатывался, как тяжело контуженный, цепляясь за меня ослабевшими пальцами.

— Давай, дружище, — я медленно вёл его к импровизированной кровати. — Несколько шагов, и сможешь отдохнуть.

Когда он наконец лёг, я заметил, как напряжение постепенно покидает его тело — мышцы расслаблялись одна за другой, словно кто-то развязывал туго затянутые узлы.

— Поспи хотя бы час, — сказал я, помогая ему устроиться поудобнее. — Организм сейчас работает на пределе. Твои способности никуда не денутся, но мозгу нужно время, чтобы научиться с ними справляться. А потом я лично покажу, как контролировать силу без риска снести полздания.

Я не стал говорить ему о том, что видел в прошлой жизни — как псионики, перенапрягшие свои способности или не сумевшие их контролировать, внезапно теряли рассудок. Их глаза наливались кровью, превращаясь в пылающие багровым светом провалы, а тела начинали излучать волны разрушительной энергии. В таком состоянии они превращались в неконтролируемые машины убийства, уничтожая всё живое вокруг без разбора — друзей, врагов, союзников. Лишь немногие выживали после таких срывов, и те, кто приходил в себя, что случалось совсем редко, навсегда оставались психически искалеченными, мучимыми чувством вины и кошмарами.

Лёха слабо кивнул, его веки уже опускались, неспособные сопротивляться изнеможению. Силы покинули его окончательно — псионическая трансформация и эмоциональное перенапряжение высосали всю энергию до последней капли. Через несколько минут его дыхание стало глубоким и ровным — от рваных, прерывистых вдохов не осталось и следа. Пальцы, судорожно сжимавшиеся в кулаки, наконец расслабились, и даже зловещее свечение в глазах, видневшееся сквозь неплотно сомкнутые веки, полностью исчезло.

— Присмотри за ним, — попросил я Нику. — Если начнёт дёргаться или бредить — зови.

Она молча кивнула, опускаясь на корточки рядом с Лёхой, осторожно вытирая кровь с его лица чистой салфеткой.

Вернувшись в торговый зал, я нашёл декана, который пытался обработать свою руку антисептиком из аптечки, найденной за кассой. Движения были неловкими — он явно щадил поврежденную конечность.

— Давай помогу, — я подошёл и без церемоний взял его за запястье, поворачивая руку к свету.

Рана выглядела хуже, чем казалось сначала. Тетива лука буквально сняла полоску кожи на внутренней стороне предплечья, обнажив мышцы. Края рваные, сама рана загрязнена. Кровь уже запеклась, но при малейшем движении начинала сочиться.

— Это не просто ссадина, — я покачал головой. — Тетива содрала кожу до мяса. С луком ты теперь некоторое время точно не сможешь работать.

— В такой ситуации забываешь об элементарных мерах предосторожности, — он покачал головой. — Адреналин зашкаливал, боли даже не чувствовал, пока всё не закончилось. Лук-то коллекционный был, просто для красоты висел — никогда не предполагал, что придётся из него стрелять по-настоящему. Краги рядом, естественно, не держал. — Он усмехнулся с горечью. — Впрочем, теперь это уже не важно. Стрелы всё равно закончились.