Седьмой царевич. Том 4 и Том 5 (СИ) - Шаман Иван

Золото и мрамор. Возможно, даже настоящий. Кровавая ковровая дорожка, ведущая в центр гигантского помещения с потолками, находящимися на высоте семи метров, чтобы увидеть гербы на них, приходилось задирать голову.

Но здесь, в этом месте, его великолепие казалось жутковатым. Он был безжизненным, стерильным, как фотография. Не хватало духа истории, надышанного поколениями, не было теней в углах. Яркий, ровный свет софитов, скрытых в карнизах, не оставлял тайн.

Это была не копия, а чучело прошлого, многовекового величия, поставленное здесь для одной цели: напомнить, что империя всё ещё сильна, всё ещё прекрасна и всё контролирует. Именно здесь император, восседая на точной копии трона своих предков, принимал послов и героев, дотронувшихся до Обелиска.

Удивительно, но прямо сейчас он восседал на престоле, в окружении своих слуг, помощников и лакеев. Хотя возле него и не было никого ниже губернатора, генерала или министра. Чуть ближе к нам стояло несколько высокопоставленных и очень богатых просителей. А возможно героев, что показали себя в прошлом и удостоились этой чести.

Войдя в зал, мы автоматически стали последними. И по виду полковника с майором, ждать своей очереди нам придётся довольно долго.

Не знаю, с чего я вообще решил, что к императору вызвали лишь нас, и он примет кадета и его попечителя сразу, по первому требованию. Скорее всего, наоборот — нам страшно повезло, что в расписании правителя империи появилось крохотное пятиминутное окошко, и он согласился вписать туда наши имена.

А уж когда я вслушался в то, что говорили просители, понял, что моя проблема, пусть и самая важная для меня лично, для остальных покажется сущим пустяком.

Послы бывших южных республик, вновь влившиеся в состав империи после ядерной войны, жаловались на наплывы мутантов с территории бывшего Пакистана. Большинство мутантов являлись просто облучёнными больными людьми. Угрозу они представляли в первую очередь для самих себя. Воровали, пытались грабить, когда видели беззащитных жертв. Несли с собой заразу и неустроенность.

Но были и другие. В попытке выжить обе державы, в которых в прошлом жило под два миллиарда человек, не стеснялись в способах и испытывали любые методы. Включая нестабильные штаммы химеризации. Люди, вместо того чтобы стать суперсолдатами, вырождались в жутких мутантов, редко сохранявших полноценный разум. Но даже звери, если они достаточно сильны, могут представлять опасность. Эти же существа, которых людьми можно было назвать лишь с большим трудом, имели разум десятилетнего ребёнка, и злобу ста взрослых.

В последние несколько недель нападения на деревни и села происходили регулярно, требовалось вмешательство военных, которых император стянул к столице. И послы губернаторов очень просили оставить им хотя бы пару дивизий. Или разрешить собрать собственное вооружённое ополчение.

Выслушав их мольбы, император пообещал подумать. Но даже мне, с другого конца зала, было видно, что он либо совершенно равнодушен к их бедам, либо считает жертвы необходимыми в свете будущего испытания.

— Слушай, а если всю технику сейчас к столице стягивают, это выходит, и паразиты из нашего испытания могут быть здесь? — неожиданно толкнув меня в бок, спросил Тимофей. — А если они в самый разгар боевых действий обращаться начнут?

— Это будет жопа, — тихо прокомментировала Настя, и тут я с ней был совершенно согласен. Одна проблема наслоится на другую, оборона может не выдержать, и когда фронт посыплется, мы с теплотой будем вспоминать редкое исчезновение людей от одиночных паразитов.

Следующая проблема, с которой обратилась группа военных, касалась вышедшего из-под контроля эксперимента. Двадцать лет назад вышедшего, если я правильно понял. Полуразумные обезьяны куролесили в районе Абхазии, устраивая погромы и поджоги. А несколько недель назад было замечено даже нечто напоминающее вооружённое формирование из горилл.

Просьба была простая: разрешить использование бронетехники и авиации для решения этого вопроса раз и навсегда. Вот только свидетельства были одиночные, жертвы малочисленные, а горная местность всегда осложняла любые военные действия и могла привести к затяжной операции. Правда, ответ меня удивил.

— … император милостиво разрешает вам применение любых средств после того, как ваши части исполнят свой долг на передовой, — проговорил один из министров, и я увидел, как скривились лица просителей. Стойко выдержал лишь один, остальные, когда с поклоном отошли и отвернулись, чуть не вслух ругались матом.

— А какие потери при прохождении испытания? — поинтересовался я у Тучи.

— От двух до пятнадцати тысяч человек, — невозмутимо ответил товарищ. — Обычно меньше, но бывает и полная жопа. Но зато среди мирных потерь нет. Почти.

Две тысячи для государства, в котором проживают больше двухсот пятидесяти миллионов — это не так чтобы много. Но и немало. Теперь понятно, почему у них такие лица. Кто-то из этих просителей может вовсе не пережить испытание, вместе с вверенными ему войсками.

— Кавалер ордена Николая Чудотворца, дважды герой империи, майор Пётр Алексеевич Буйнов, — объявил конферансье, и нас пригласили подойти ближе. Правда, вперёд к императорскому трону вышел лишь ректор и, нисколько не сомневаясь, встал на одно колено.

— Встаньте, — раздался тихий приказ. — Говорите.

— Ваше императорское величество, прошу прощения, что пришлось воспользоваться правом героя полковника Носова, — произнёс Пётр Алексеевич и замер в поклоне, дожидаясь, пока правитель махнёт ладонью, разрешив продолжать. — Моя прошлая просьба, о сохранности некой Екатерины Красновой… боюсь, она была нарушена. Женщину похитили прямо из больницы, машину скорой помощи, в которой её увезли — сожгли, лечащего врача пристрелили.

— Вы хотите сказать, что некто посмел ослушаться приказа императора? — проговорил один из помощников. — Или считаете, что самодержец не исполнил своего слова?

— Ни в коем случае, я бы не посмел, — вновь склонился ректор. — Однако, если позволите. На её сына было совершено покушение, довольно топорное и в то же время изощрённое. Некий судья выездной военной канцелярии, приговорил её сына, Святослава Ивановича Краснова и его товарищей по команде, к казни через Испытание. Новое, только открытое в нашем крае.

— И у вас есть доказательства вашим словам? Если дети пропали и след остыл…

— Прошу прощения, но дети не пропали. Вот они, за моей спиной. Они прошли Испытание, все шестеро вернулись обратно. Более того, пользуясь своими дарами, они сумели справиться с продажным судьёй и даже изъяли у него телефон, — медленно, не совершая резких движений, майор достал поломанный корпус и извлёк из него сим-карту. — Здесь список всех совершенных звонков и переписка.

— Вы желаете обвинить кого-то конкретного? — раздался новый голос от трона. К сожалению, мне было не видно, кто именно говорил, вообще не рекомендовалось поднимать голову, пока не разрешат.

— Боюсь, что так. На этом телефоне есть переписка с вашей супругой, генерал, — сказал Пётр Алексеевич, и зал взорвался тысячей шепотков. Возмущение всё нарастало, уже начали раздаваться гневные оклики и обвинения в клевете. А затем всё мгновенно стихло, и я услышал спокойный, сухой голос.

— Эти обвинения слишком серьёзны. Надеюсь, что и доказательства соответствующие, а не косвенные, — проговорил император. — В противном случае вам не сносить головы.

— К сожалению, судья умер и не может дать показаний. Но у меня есть список звонков, переписка и свидетельства выживших, — вновь склонившись, сказал ректор. — Поэтому я и привёл их с собой. А ещё, потому что Святослав сумел закрыть Испытание, дезактивировав обелиск.

— И он здесь? Пусть подойдёт. Можешь поднять глаза, юноша.

Стоило мне выпрямиться, как я столкнулся взглядом с сидящим на троне правителем. Ещё достаточно молодой, не старше сорока пяти, но уже с сединой в волосах и на висках. Не по годам крепкий мужчина, в церемониальной мантии, аккуратно наброшенной поверх удобного, но от этого не менее стильного чёрного делового костюма. Он был до синевы выбрит, предельно собран, и в то же время чувствовалось, что император в своей тарелке.