Ответом было гробовое молчание — слов не нашлось ни у кого.
Джек затянулся в последний раз, выдохнул дым и прицельным щелчком отправил окурок в кусты. Посмотрел на небо. Сказал, ни к кому не обращаясь:
— Светает, однако... Вот вам первый голос разума: лошадей привяжите, да топайте приют себе искать. Один хрен сегодня никуда не поедете, а в этот дом мы вас не пустим. Не люблю, когда меня во сне задушить пытаются.
***
Задавать отцу вопросы в присутствии Шамана и чужаков Серый не решился, с крыльца разошлись молча. Мрак и подавно ни слова не обронил — хотя Серый понял, что обалдел от распоряжения отца не меньше него.
Дабы сохранить лицо, все дружно сделали вид, что всё идёт, как задумано. И лишь убедившись, что Георгий, Ариадна и Виссарион обосновались в доме неподалёку с явным намерением не высовываться до вечера, а утомлённый ночным переходом Шаман затих в дальней комнате, Серый решился заговорить.
— Пап. Ты нам ничего сказать не хочещь?
Эри и Мрак замерли, Джек невозмутимо продолжил разматывать бинты на боку.
— Хочу, — кивнул отец. — Сейчас Джеку повязку поменяю, отойдём туда, где ушей лишних нет, и поговорим.
Через полчаса отряд вышел в пристроенный к дому двор — помещение без окон, где хозяева когда-то держали скотину.
Тут темнота сменилась полусветом — сквозь щели в прохудившейся крыше пробивались тонкие лучи солнца. В ярких, узких полосах плясали пылинки. У дальней стены помещения стояла узкая лавка, на неё и присели.
— Итак, — сказал отец. — Ситуация следующая — Жека, поправь, если ошибаюсь. За тридцать лет люди Шамана подсели на присутствие его и Ангелины мощнее, чем Дикие на наркоту. И теперь, без Шамана, у них началась ломка. Разум, привыкший к тотальному контролю — то есть, к тому, что его постоянно поглаживают, поддерживают и направляют — вдруг утратил опору. Наружу вырываются доселе подавляемые эмоции и желания. Необъяснимая тревога переходит в агрессию. Растерянность сменяется вспышками бунтарства, а вспышки — страхом ответственности, неумением отвечать за свои поступки. Вскипает и выходит на поверхность всё то, что Шаман нежно и с любовью подавлял в людях тридцать лет. Зависть, злость, желание самоутвердиться... У нас так дуреют подростки в период пубертата — но рядом с нашими детьми всегда есть взрослые люди, готовые помочь.
— По шее двинуть, — хмыкнул Джек.
Кирилл серьёзно кивнул:
— В том числе. Ты, возможно, удивишься, но в обозначенной ситуации физическое воздействие — одна из форм оказания помощи. А у людей Шамана таких «взрослых» рядом больше нет. Люди не понимают, что с ними. Боятся того, что происходит, и на пике своих страхов творят новую дичь. А учитывая тот факт, что физически они — реально взрослые, то есть сильные, телесно здоровые люди, бед могут натворить немало. А в бедах обвинят — как вы думаете, кого?
— Кого? — удивилась Эри.
— Нас, — буркнул Мрак. — Кого ж ещё.
— Почему нас?
— Дак, потому что пока у них Шаман был, всё нормально было, — объяснил очевидное Серый. — Ну, то есть, они считают, что нормально — не в курсе же, что им тридцать лет мозги сношали. А пропал Шаман, муйня началась. А Шамана увёл — кто?
— Мы, — ахнула Эри.
— Во-во, — кивнул Серый. — Об чём и речь.
Джек невесело усмехнулся:
— Погодите ещё, это пока цветочки. А вот когда они не только драться да к бабам приставать, а ещё и бухать научатся — вот тогда пойдёт жара! Если уж на трезвяк так отжигают, спьяну вовсе беспределить начнут. И, что характерно, тоже скажут, будто мы крайние. При Шамане не бухали же!
Кирилл кивнул:
— Вот именно. Поэтому ты вернёшься в его посёлок и проследишь за тем, чтобы мозги у людей встали на место.
Джек гыгыкнул:
— Самому-то не смешно? Меня, и главным по порядку? Это ж сказать кому, не поверят.
Кирилл развёл руками:
— Позволить Шаману вернуться мы не можем. Но и бросать людей в таком положении нельзя. Косвенно в их помешательстве и впрямь виноваты мы, и наш долг — попытаться исправить ситуацию. Шаман — эмпат, вы с Эри — тоже. Надеюсь, у вас получится как-то повлиять на людей. А если не получится, если поймёшь, что от вашего вмешательства становится хуже, немедленно уходите. Скрыться ты сумеешь, тут уж не мне тебя учить... Жека, — Кирилл вздохнул. — Я понимаю, что ты устал. Измождён не меньше, чем я. Ты ранен. Но...
— Да я что, хоть слово вякнул? — обиделся Джек. — Наоборот, считаю — всё ты правильно разрулил. И отожрусь, и шкура подживёт, и у вас под ногами мешаться не буду. А то, что ранен — хреново, конечно, ну так оно ж не навсегда.
— Вот поэтому я оправляю с тобой Серого, — сказал Кирилл. Посмотрел на сына. Виновато пообещал: — Мы будем очень спешить. Но, сам знаешь, путь предстоит неблизкий.
— А Мрак сильнее меня, и толку от него в дороге больше, — сообразил Серый. — Понял, чё. Не маленький.
И всё же кошки на сердце заскребли — от того, что отец, едва успев встретиться с ним после такой разлуки, снова уходит. Потому что должен. И всю дорогу он так — всем кругом должен! Дома так было, а теперь уже каким-то левым мужикам, которые его чуть не убили, задолжал. Всем должен — кроме Серого. Ну и оттого, что выбрал Мрака, а не его, было грустно.
Умом Серый понимал, что отец поступает правильно, что не может иначе. Что пользы от Мрака — действительно больше. Но дурацкая детская обида всё равно лезла.
— Эри — менталист, куда более сильный, чем Джек и Шаман, — по-прежнему виновато объяснил отец. — Возможно, самый сильный из всех существующих. Но физически — Эри слабая, мало приспособленная к жизни вне Бункера девочка. А Джек ранен. И в случае опасности кто-то должен их защитить.
— Это я-то слабая?! — возмутилась Эри. — Да вы знаете, что я два месяца на лыжах с рюкзаком через лес ехала? А потом ещё месяц по горам шла?
— Когда не падала, — фыркнул Серый.
Эри обиженно надула губы. А Кирилл посмотрел на сына. Снова пообещал:
— Мы постараемся вернуться как можно быстрее.
Прозвучало до того виновато, что Серому стало стыдно за свои мысли.
— Да понимаю я всё! — сердито буркнул он. — Можешь не уговаривать. И так знаю, что наизнанку вывернешься, лишь бы поскорее вернуться.
— Я тоже вывернусь, — подал вдруг голос Мрак. И покраснел.
Глава 3
Эри
Спальных мест в доме обнаружилось три. В комнате поменьше легли на кроватях Джек, Кирилл и Шаман, а Серый, Мрак и Эри устроились в другой комнате. Здесь кроватей не было, а старый продавленный диван, при попытке его передвинуть, развалился. Пришлось устраиваться прямо на полу. Застелили свободный от мебели угол собранными по дому одеялами и тряпьём, завернулись в спальники.
Эри думала о том, как они вернутся в посёлок — тот, где Джека и Кирилла держали в плену. Где погибла Олеся. Эри удивилась, что Джек так легко согласился туда пойти, сама в такое место ни за что бы не вернулась. Хотя, конечно, она — это она. А Джек — боец, сколько уж раз адапты ей объясняли. Он должен делать то, что приказал командир. Командир у него Кирилл — несмотря на то, что Джек и сильнее, и как боец опытнее. И Эри, если хочет остаться с Джеком, к адаптским порядкам тоже нужно привыкнуть... Ничего, справится. Теперь она в этом уверена. Она нашла отца. Всё, чего хотела — это быть рядом с Джеком, для себя твёрдо решила, что в Бункер ни за что не вернётся. Она бы с Джеком и днём не расставалась, но предложение дневать в одной палатке он категорически отверг. Объяснил Эри:
— Тебе всё-таки не пять лет, взрослая уже. Того гляди, жених нарисуется, а у тебя папашка под боком храпит. Всю малину обгадит.
Эри, сообразив, о чём он говорит, вспыхнула и больше на своём не настаивала. А сейчас ворочалась на полу с боку на бок.
Ужас, как неудобно! За все три месяца, прошедшие с тех пор, как сбежала из Бункера, спать на нормальной кровати доводилось считанные разы. Последний — в посёлке у людей, пленивших Кирилла и Джека. Хотя и там Эри толком не спала. Только успела задремать, прибежал Серый: «Подъём! На том свете выспишься».
