* * *
На вершине Золотого моста Аркан замер, слегка потянув за поводья. Его спутники также остановились, рассматривая открывшуюся их глазам панораму.
Весеннее солнце заливало яркими лучами омываемый темными водами Великого Рубона Мраморный остров — так по-другому называли Дворцовую сторону. Центральное место впечатляющего пейзажа занимало огромное, монументальное здание Императорской резиденции, выполненное в псевдоантичном стиле, с колоннадой, статуями первых Императоров и Основателей, и отдельно стоящими гигантскими ростральными колоннами, каждая из которых содержала в себе воссозданные по древним изображениям горельефы носовых и кормовых частей Четырех Ковчегов. Все оттенки мрамора были использованы для строительства величественного архитектурного комплекса: черные, красные и белые элементы органично дополняли друг друга. Дворец занимал практически весь остров, оставляя место только для выложенной все тем же мрамором набережной, двух симметрично расположенных парков и площади у моста.
Площадь была полна народу. Весь цвет оптиматского имперского дворянства уже собрался здесь: конечно, их предупредили в первую очередь, пораньше, чем еретиков-популяров или раскольников-ортодоксов. Пышные плюмажи, сверкающие латы, знамена и попоны — целое море людей и лошадей. Каждый владетель стремился показать свою значимость богатством и качеством лошадей, доспеха, оружия… Ограничение в пять спутников действовало исключительно на Дворцовую сторону: за пределами этого острова, у Золотого и Серебряного мостов, на Казенной и Церковной сторонах, сгрудилось множество вооруженных воинов, ожидающих своих сеньоров.
Партия популяров во главе с тимьянским прево Жаном Майларом и курфюрстом Людвигом Вермаленом, кажется, стремилась перещеголять оптиматов пышностью нарядов: богатство и удобство облачений они ставили выше, чем показную воинственность. Они медленно двигались по Серебряному мосту, с Казенной стороны, постепенно приближаясь к главному месту событий. Бархатные и парчовые одеяния, немыслимые головные уборы, меховые плащи, явно слишком жаркие для поздней весны, множество украшений, золотой и серебряной вышивки… Даже конская сбруя популяров сверкала самоцветами и переливалась жемчугами! Семеро принцепс электор от северо-восточного анклава сторонников Саймона Самромара держались вместе, их лошади шли едва ли не в ногу… Всем было понятно: популяры выступают единым фронтом.
Оптиматы этим похвастаться не могли. В их рядах явно наблюдался раскол: меньшая часть, на щитах и знаменах которой явно можно было увидеть гербы западного рыцарства, образовала четкое каре, в центре которого находился свитский одного из герцогов, даже не обладавший статусом принцепс электор — Антуан дю Массакр. Аркан поймал его взгляд даже среди сотен других, направленных на него и других ортодоксов.
Буревестник остановился не только для того, чтобы осмотреться: он пропускал кавалькаду единоверцев, по очереди раскланиваясь с каждым из них, и привставая для этого в стременах. Ему было отрадно видеть, что ортодоксы решили продемонстрировать верность традициям. Их кони, оружие, одежда и доспехи были подобраны так, будто Великие Семьи идут в дальний поход: добротные, не раз бывавшие в деле… Конечно, опытные воины и просто — люди бывалые прекрасно понимали, что боевое копье Корнелия Гасты или жеребец Люциана Фрагонара стоили целое состояние, но по сравнению с оптиматскими и популярскими доспехами и нарядами выглядели скромно. Точно так же, как охотничий сокол выглядел бы среди бойцовских петухов.
Аквила со своим огромным мечом у бедра и в голубом берете держался в аръергарде — вроде как и примыкая к Триумвирату, а вроде бы — особняком. Аркан повел коня вровень с южанином.
— Сегодня карты будут вскрыты, — сказал Вергилий Аквила. — Нам неизвестна судьба голосов многих гнилых местечек… Их не меньше дюжины в этот раз. Дюжина блуждающих виц — это создает неопределенность, верно? Да еще и не все принцепс электор явились на верификации… Монтрея нет! Гринцебаха нет! Выборы обещают быть очень интересными…
Спорить с этим утверждением у Буревестника не было никакого желания, тем более — он сам под кирасой держал семь комплектов виц и соответствующие документы… В том числе — Монтрея и кое-кого из этих самых гнилых местечек.
— Будет интересно, — сказал он. — Конечно, я за то, чтобы ортодоксы выступили единым фронтом, но, думаю, нам не стоит принимать очевидные скоропалительные решения. Вас Фрагонар охотнее послушает…
— То есть — держаться особняком? — Аквила цепко осматривал Дворцовую площадь, как будто готовился к сражению, оценивал поле битвы.
Аркан же молился лишь об одном — чтобы эта битва не началась прямо сейчас. Если он просчитался — и все случится во время верификации, то… То значит — Бог не на его стороне.
На площадь аскеронцы въехали последними — и на Церковной стороне ударили колокола, возвещая всей Империи — принцепс электор прибыли в Кесарию! Имперские выборы состоятся! Дворяне на площади разразились приветственными криками, на высокое крыльцо начали выходить члены Регентского совета — один за другим.
Буревестник смотрел на все это действо отстраненно. Регентский совет, серьезно? Дюжина стариков, некогда — первых лиц Империи, генералов, магов, священников, управленцев — спустя столько лет они наконец-то собрались провести выборы… Фабий Красивый, последний Император, в своем завещании указал ясно — Регентский совет выполняет свои функции до следующих выборов, которые необходимо провести со всей возможной скоростью!
Рем Тиберий Аркан, будущий герцог Аскеронский, будущий Командор ордена Зверобоя, будущий Буревестник родился в тот же месяц, когда умер император Фабий Красивый. Четверть века понадобилось Регентам, чтобы созвать выборы! И надеяться на то, что сделали они это из чувства искреннего патриотизма и желания возродить Империю было бы крайне опрометчиво. Аркан и не надеялся… Он готовился к худшему.
Вторым рядом — сразу за спинами Регентского совета — выстроилась череда иерархов Синедриона. В пурпурных мантиях, высоких митрах, с посохами — оптиматские первосвященники чувствовали себя истинными хозяевами положения.
— КЕСАРИЯ ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС, ЛУЧШИЕ ЛЮДИ ИМПЕРИИ! — раздался голос герольда.
Взревели трубы, на фасадах зданий синхронно развернулись пурпурные полотнища, взлетели в воздух тысячи лепестков, закружившись над площадью. Тысячеголосый сводный хор кафедральных соборов столицы стоя у подножия дворцовой колоннады, запел старинный гимн «Тебя, Бога, хвалим», но…
Ортодоксы, которые решили прислушаться к совету Аркана и не присоединяться ни к одной из сформировавшихся партий, стали переглядываться. Слова были другие!
— Тебя, Феникса, хвалим
Тебя, хозяина, исповедуем.
Тебя, владыку вечного,
Вся земля величает, - гремел григорианский напев.
Ни одного слова про Бога, Творца миров, Владыку Света и Огня и подателя вечной жизни не было в этом страшном хорале. Кому молились кесарийские оптиматы? Именем кого они собирались благословлять выборы будущего Императора? Буревестник то хватался за эфес меча, то — начинал шептать строчки псалмов… Он не мог найти себе места здесь, на самой красивой и величественной площади самого грандиозного города в мире.
И вдруг на плечо ему легла рука в кожаной перчатке. Брат Мартелл — старый зилот, боевой капеллан ортодоксальных воинов церкви, был здесь — в составе свиты Аркана. Он надел шаперон и шапель, и кожаный доспех, и у бедра его был скимитар, такой же, как у Патрика, Скавра, Шарля и Луи.
— Они продали души дьяволу, — проговорил он. — И свои, и своей паствы.
Обернувшись и глянув в ясные глаза священника, Буревестник одними губами произнес:
— Повинны смерти.
И сразу сердце Аркана успокоилось. Решение принято. Жребий брошен. Он здесь — не участник этого фальшивого действа. Он и его люди — верные псы Господни в стае волков. Их главная цель которых — отделить зерна от плевел и спасти верных… И заблудших, но готовых снова встать на путь истинный. Остальные же… «Смерть грешников люта, и ненавидящие праведного прегрешат…» — так сказано в писании, и быть по сему!
