Ознакомительная версия. Доступно 479 страниц из 2394
— Но…
— Вань, успокойся. Будет твой Родик королем. Будет. Потому что каким бы ни был наш ренегат, никто в него всё равно не поверит, и ничего ни он, ни мы никому не докажем. Если даже захотим.
— Но… мы же все слышали, что сказал Тис! Мы свидетели! Мы должны это рассказать всем!
— Мы? — с выражением отстраненного недоумения повторила за мужем царевна. — То есть, несколько иностранцев, застуканных у остывающего трупа короля с непонятно каким претендентом на престол на руках? Да нам самим придется долго всем объяснять, кто кого и как убил! И хорошо, если нам поверят!
— Ты хочешь сказать, что они могут подумать на нас?! — поразился до глубины души царевич и воззрился на Тиса, точно призывая в свидетели.
Но Тис, готовясь свидетельствовать на Последнем Суде после Второго Эксперимента, на призыв гостя по понятной причине не среагировал.
— В смысле, ты имеешь в виду, что нашего честного слова может оказаться недостаточно? — устремился непонимающий взгляд Иванушки теперь уже на супругу.
Сенька моментально представила мутные воды большой политики, которые ее супругу всегда казались по колено, пока под его ногами не разверзался очередной омут, и затараторила, скрупулезно проговаривая только каждую вторую фразу, приходящую на ум:
— Да ты что Вань! [638] Как может кто-то сомневаться в нашем слове! [639] Ни одному нормальному человеку это и в голову не придет! [640] Я… про наследника говорила! [641] Что никто не поверит, что он — сын Дуба Второго! [642]
Иванушка не совсем уловил ход отредактированной супружеской мысли, но пылко возразил:
— Сеня, если не поверят нам, то тетушка Груша сможет подтвердить, что Анчар — сын Дуба Второго!
— Правильно, Вань. Еще один надежный и авторитетный свидетель, вроде нас, — поджав губы, кивнула Серафима.
— Так вот и я об этом же! — обрадовался лукоморец.
— Вообще-то, это был сарказм, — ворчливо буркнула Сенька.
— Не понял?..
— Ва-а-ань… Ну какой идиот, кроме тебя… и меня… и всех нас… поверит в таком вопросе какой-то безродной старухе?
— Ты считаешь, что она лжет? — нахмурился Иванушка.
— Я считаю, что она говорит правду, — вздохнула царевна. — Как и Тис. Но те вельможи и законодатели, которые будут проводить слушания, будут считать совсем другое!
— Что? — не понял Иван.
— Они будут считать, при каком короле им — и их стране в первую очередь, потому что они тут все патриоты полоумные, на все головы ушибленные, с печки в детстве уроненные, повезло же Атланде… Так, о чем это я?.. Ах да. Они будут считать, при каком короле им будет лучше жить: при бастарде-колдуне, прошатавшемся полжизни по заграницам в сомнительной компании, угробившей их столицу, или при высокородном вельможе, человеке их круга, знакомом с экономикой, политикой и прочими дипломатическими премудростями не понаслышке, при человеке, рожденном и воспитанном управлять! И ты не поверишь! Они выберут второго!
— Но Анчар — законный наследник!
— Законы пишутся людьми! И переписываются! Очень быстро!
— Но…
— Друзья мои, а, может, мы продолжим нашу высокоученую дискуссию о тонкостях науки издания разумных законов на открытом воздухе, под бархатом звездного неба? — Ахмет опасливо глянул на ритмично посверкивавшую красным дыру в стене.
Но было поздно.
Алая вспышка осветила внутренности разгромленного зала, стена вокруг отверстия вздулась, словно парус, заставляя гостей кинуться на пол, брызнула камнями и штукатуркой… А когда грохот улегся и головы поднялись, то перед ними с мечами наголо и арбалетами на взводе стоял отряд гвардейцев, два придворных мага с шипящими на кончиках пальцев лиловыми заклятьями и Рододендрон.
Первым его порывом было броситься к неподвижному телу короля, кликнуть знахарей, магов, кричать, просить, умолять отвернувшиеся сегодня от Атланды небеса, чтобы они не отнимали у него еще и отца, и так он бы и сделал… если бы безжалостная и холодная, как топор Олафа, мысль не сковала его движения и эмоции.
— За что… вы?.. — глухим, предательски срывающимся голосом проговорил он, обводя поднимающихся гостей тяжелым взглядом.
И на языке его, всего в одном движении губ от катастрофических необратимых последствий застыло «Убейте их».
— Ренегаты вернулись, — даже не угадывая — чувствуя не выговоренные пока слова, быстро объяснила Серафима. — Это была засада.
Атланы вздрогнули.
— Ренегаты?! — принц побледнел, крутанулся вправо, влево, меч наготове, придворные маги вскинули руки, готовые ударить по любому подозрительному движению, гвардейцы дружно попятились к пролому [643]…
— Нет нужды опасаться вчерашнего смерча, когда небеса спокойны и солнечны, ваше высочество! Его премудрие Агафоник Великолепный, да преумножит Сулейман его силу и знания, уже поквитался с ними за всё и за всех! — несколько высокопарно, хоть и не отступая от истины, проговорил калиф. — И доказательство сему — под вашими ногами!
— Где?! — едва не отпрыгнул Рододендрон, словно ему сказали, что он остановился на змеином гнезде.
— Вон, — Олаф указал на нечто, принятое поначалу атланом за груду старого тряпья [644].
— Это… человек? Он жив? — сильно сомневаясь по обоим пунктам, нахмурился сын Тиса.
— А чего ему станется… гаду реньему…
— Так значит… они вернулись… Проклятье… отец… — метнув испепеляющий взгляд на недвижимого ренегата, Рододендрон опустился на колени перед телом короля, нерешительно дотронулся кончиками пальцев до покрытой грязью щеки, и тут же отдернул их, словно обжегся. — Он… холодный?..
Принц поднял голову, и взгляд его — растерянный и жалкий, точно у больного, потерявшегося щенка, метнулся по лицам понурых гостей и придворных и снова вернулся к Тису.
— Отец… Боги всемилостивые… отец… отец… отец…
Казалось, только присутствие иноземцев не дает ему забыть, кто теперь в Атланде король, и каким должен он быть в такие времена, как эти. Броситься на остывающий труп, дать волю разрывающим сердце эмоциям, кричать от боли, рычать, угрожать, проклинать и безнадежно чувствовать, что разверзающаяся в душе ледяная бездна не сможет быть когда-либо заполнена, даже если все ренегаты Белого Света будут низвергнуты в нее живыми…
Но гости были здесь.
Гвардейцы были здесь.
И он был здесь.
Он.
Как будто по мановению волшебной палочки все чувства, бушевавшие в его груди, моментально выкристаллизовались в одно. И вместо растерянного, балансирующего на грани слез юноши на людей, безмолвно взиравших на семейную трагедию, глянул мужчина.
— Верес, Шиповник, — блестящие уже не от слез — от медленно разгорающейся ярости глаза впились в придворных волшебников, и те с готовностью подались вперед в ожидании приказаний.
С ними говорил король.
— Заберите его, — пылающий ненавистью взгляд ожег ренегата с такой силой, что тот тревожно застонал в беспамятстве. — Держите под каким угодно заклинанием, наложите какие угодно чары, но чтобы, когда на площади его будут четвертовать и колесовать, он был жив. И жил, пока последняя капля крови не вытечет из его поганых вен. И еще неделю после этого.
Королевские маги двинулись выполнять распоряжение, но неожиданно на пути их встали иноземцы.
— Он наш, — коротко вымолвил, как отрубил, отряг.
Ахмет, не дожидаясь развития событий, принялся раскатывать Масдая, давая понять, что спорить они с кем бы то ни было не собираются.
Ознакомительная версия. Доступно 479 страниц из 2394
