Ознакомительная версия. Доступно 167 страниц из 833
— Слушай меня, Яким, — прорычал ему на ухо батя, одной рукой зажимая противнику рот, а локтем другой давя на горло, — сейчас я тебя отпущу, но орать не вздумай, нам с тобой просто поговорить надо. А дурить вздумаешь, парень тебя заколет. Правда, Ром?
— Правда. — Я насупился и наставил пику на Якима.
Тот кивнул. Арчи отпустил, и Яким торопливо отполз назад, пока не уперся спиной в печь.
— Говорите, — со злостью прохрипел он, растирая покрасневшее горло. — Хайверги…
— Стало быть, уже знаешь, кто мы.
— Ведослав сказал.
Я вспомнил старика с его методом дознания и поежился. Отца тоже передернуло. Интересно, он чувствовал то же, что и я?
— А ты знаешь, что у тебя по улицам упырь бегает и людей убивает?
Староста побледнел, рыжая борода мелко затряслась, по виску скатилась капля пота. Он судорожно сглотнул, оттянул ворот рубахи.
— И это, похоже, тоже знаешь… Не твоя это дочка, Нана?
Яким ничего не сказал, лишь кивнул. Глаза старосты погасли.
— Что… что с ней?
— В порубе лежит, оглушили и связали. А вот парням, что нас сторожили, не повезло. Давно это с ней?
— Почитай, уж год… — голос Якима стал глухим. — Где они снюхались с ташшаром — не ведаю. Может, на ярмарке — как раз тогда была, может, еще как… кто этих баб разберет? За красивым лицом — мешок хитрости с ведром коварства. Будь жива ее матушка, она бы ее быстро раскусила, а мне куда… Сперва ходить ночами стала, потом краков мучить начала. Всех зверьков извела. Я как мог скрывал, а сегодня как узнала, что вы из Чернухи пришли да кто вы есть, так в слезы: кричит — хахаля вы ее погубили. То правда?
— Нет, хотя потрепал его Ромка изрядно.
— Лучше б убил. Что с дочкой моей сотворил, ублюдок!
— Не ублюдок, а наследник правящей династии ташшаров Черного бора! — неожиданно для себя вступился я за приятеля.
— Мне не легче от того. Кем внук мой теперь родится? Ни наш, ни чужой.
— Такова жизнь, — пожал плечами отец. — Будете помалкивать — глядишь, никто и не узнает, что малыш полукровкой растет. Так что не спеши дубьем махать, может, все устаканится. А дочку свою до утра из поруба не выпускай, пусть в себя придет. Сейчас она и тебя порешит, не помилует. Теперь у меня вопрос к тебе. Почему в вашей деревне магия не работает?
— Не работает. Ты видел, что ворота-т раскрыты днем были?
— Видел.
— А ведаешь ли, отчего? Зверя хищного окрест нету, люда разбойного да лихого тоже. А колдуны и нежить у нас силу теряют. Потому как наша земля особая: не ташшаров и не эррхаргов. Да и мы, если заветы предков позабудем, жить тута не смогем. Ничья это земля. Жить позволяет — и ладно, а колдовать низя.
— А Ведослав этот ваш? Он же колдун тот еще!
— А Ведослав не наш, его еще мой прадед звал, как нужда приключалась, и сколько я его помню, всегда таким был. Мыслю, еще когда предки наши сюда пришли, Ведослав тот в своей землянке жил, как сейчас.
— Но раз нежити к вам хода нет, стража зачем? — не удержавшись, спросил я.
— А на то нам вой, что колдовством нас не взять, но вылазки ночами случаются. У них ярость — у нас отвага, у них мощь звериная да клыки с когтями — у нас сила да сталь острая.
Яким махнул рукой, встал и прошел в угол, к стоящей там кадушке с водой и плавающим в ней резным деревянным ковшом. Зачерпнул, напился.
— Жив, значит, хахаль ее? А звать поганца как?
— Лукас, сын Алвы.
— Хорошо, я подумаю, как теперь жить. Кто вы такие, знаем лишь мы с Наной да Ведослав, но он не болтлив… Сказал люду, что не нежить вы, такие же люди — все и успокоились. А теперя спать укладывайтесь, лавки есть… Утром разберемся.
Яким снова стал таким, каким и должен быть человек, облеченный властью: спокойным и уверенным в себе.
…За занавеской сопел хозяин избы, отец дремал на полу, вытянувшись вдоль порога. Мера предосторожности: если кто решит прокрасться ночью через дверь, непременно споткнется о спящего. Я с пикой сидел под окном: спать хотелось, но заснуть в доме врага — глупость непростительная. По рукавам пробежали два теплых шарика. Ром и Рем устроились у меня на плечах.
— Спи, молодой Хайверг. Мы подежурим.
Я кивнул и закрыл глаза.
Артур
Утром я проснулся раньше всех. Ромка сопел, прислонившись спиной к стене, пика лежит на коленях, но держит крепко. На столе хозяйничают мыши, пищат и дерутся за темную корку. Яким в своем углу только начал ворочаться и потягиваться, а я уже пил воду из ковша, потом зачерпнул горстями, плеснул в лицо, умываясь. Занавеска отодвинулась в сторону, вышел зевающий Яким: хоть за окном еще лишь чуть посветлело, но в деревнях рано встают. А что не сорвался в ночь, погибших осмотреть, так оно и понятно: выплывет его тайна — не жить тогда Нане с ребеночком. Так что либо попытается нас прирезать, по-тихому, либо… Староста вернулся за занавеску, повозился там, чем-то громыхнув и наконец появился, вынеся наши вещи. Я принял Гелисворт, обнажил до половины лезвие, полюбовался радужными отсветами, заигравшими на стене.
— А я так и не смог его вытянуть, — признался Яким, — хоть и пробовал вчерась…
— И не получится, — пояснил я, пристраивая клинок на место, — этот меч лишь хозяина признает.
— Уразумел. Готовы? Пошли к порубу, хочу на дочь поглядеть…
Мертвый страж лежал там же, у подернувшихся серым пеплом углей костра, ноги второго торчали из кустов. Староста нахмурился, но, не прикоснувшись к трупам, быстро шагнул к двери погреба.
— Доча, ты тама? — спросил он, благоразумно не открывая вход.
— Тут, батюшка! — раздался чистый девичий голос, так не похожий на ночное воркование.
— Ты это… кусаться не будешь? — на всякий случай уточнил Яким. Понимает, к кому пришел, значит, глупостей не наделает.
Я пинком вышиб из-под двери приставленное вчера сынулей бревно, снял засов.
— Ну, отец-героин, заходи! И да хранит тебя Мастер…
Яким молча шагнул в темень погреба, я тут же закрыл за ним дверь. Какое-то время все было тихо, а потом староста позвал:
— Все добре, спущщайтеся.
Нана сидела в углу, обрывки веревок валялись повсюду, а девушка в изодранном сарафане тихонько баюкала на руках младенца. Длинная ссадина на виске за ночь опухла, на лбу красовалась огромная шишка, но глаза ее светились тихой радостью.
— Он жив, он жив, он жив… — приговаривала она, качая малыша. Розовый комочек, завернутый в обрывки подола, деловито сосал грудь. — Лукас жив…
— Жив он, — поспешил уверить девушку Ромка, — жив. Все у вас будет хорошо.
Яким угрюмо зыркнул на Рому, но смолчал. Как день ясно, не одобряет такого зятя, но тут уж пусть сам выкручивается.
— Вот что, доча. Неча тута сидеть, дитя студить. Домой пошли. И вы, Хайверги, тоже идемте. За мной должок, отдать надоть поскорее, пока остальные не мешают…
Дома староста поставил на печь здоровенный котел с водой, усадил Нану на лавку и повел нас в сарай, предварительно вручив две объемистые переметные сумы. Я тут же перекинул свою ношу через плечо — тяжелая, зараза! Ромка последовал моему примеру.
Из-за закрытых дверей строения доносилось слабое блеяние.
— У меня лучшие гаджи в деревне, — с мрачной гордостью произнес Яким, входя в помещение.
Звери радостно заскакали, приветствуя хозяина. Н-да… Я-то думал, что гаджи — это вроде лошадей или на крайний случай — лам. Ага, держи карман шире! Оказалось, больше всего гаджи оказались похожи на немецких догов, только ростом с тех же коней и с короткими щетками грив. Один черный, второй — тигрового окраса.
Один из этих зверей запрокинул голову и издал уже знакомое нам блеяние. Я выпал в осадок. Но тут гадж зевнул, широко раскрыв пасть и продемонстрировав набор внушительных клыков. Смеяться расхотелось. И на этом нам предстоит ехать верхом?! Сохрани нас, Дрон Пыльник…
— Ну вот, — сказал Яким. — Черный — это Игги, полосатый — Сарни.
Я подошел знакомиться к черному Игги. Похлопал по шее, погладил морду. Чудище заурчало, как сытый кот.
Ознакомительная версия. Доступно 167 страниц из 833
