Последняя битва (СИ) - Сафина Айя "AyaS"

Вот так наверное взрослеют.

— Так ведь лучше, — произнесла Тесс то ли вопросом, то ли утверждением.

— Ты очень депрессивная личность, Тесс. Я думаю, недалек тот день, когда ты помрешь героической смертью, спасая кучку людей. И лучше, чтобы Калеб был в этот момент со мной. Потому что иначе он прыгнет под огонь за тобой. Ты убьешь его своей собственной судьбой, и я считаю, это нечестно.

— Значит, договорились.

— Договорились.

— К тому же Кейн тот еще душка.

— А с ним что не так? — Тесс уловила в моей фразе ноту сарказма.

— Ему семьдесят один год! Хватит шнырять по мавзолеям!

Мы прыснули со смеху.

— Для этого придется найти моего отца там снаружи.

— О черт, я сделаю это! Сделаю ради тебя! Пора прекращать это безумие.

Мы продолжали смеяться, размазывая мозги настойкой, а желудок — галетами. Как раньше. Как во времена юности, когда мир казался огромным, а возможности — бесконечными, когда мечты отправлялись в полет к другим материкам, а собственные силы казались неутолимыми.

Лишь я и Тесс. Лишь две подруги.

Без мужчин, драм и предательства.

[1] Героини мультфильма «Холодное сердце»

[2] Вулканский салют из телесериала «Звездный путь» и одноименной серии фильмов.

Глава 3. Аахен

18 февраля 2071 года. 09:00

Тесса

Я бесшумно вошла в плексигласовый бокс Лилит-Роуз, надеясь, что не разбужу ее. В таком случае я смогу с чувством выполненного долга сообщить Кейну, что я пришла, а она спала, и вообще я молодец. Но только я хотела развернуться и убежать, как женщина открыла глаза и посмотрела прямо на меня.

Теперь же я выглядела каким-то извращенцем, подкрадывающимся к спящим женщинам.

— А я все ждала, когда же ты наконец придешь, — прохрипела Роуз.

Я нахмурилась.

— Ребята много о тебе рассказывают, — пояснила она. — Ты для них как неофициальный предводитель.

Я хмыкнула. А потом прошла к табурету рядом с кроватью Роуз и села. Чего уж теперь пытаться сбежать.

— Почему так долго тянула? — спросила Роуз.

Я замерла, не зная, что ответить.

— Ты… тут было так много желающих послушать тебя, — произнесла я неуверенно.

И Роуз эту неуверенность прочла чуть ли не по слогам, но никак не прокомментировала. Блин, она и впрямь душка.

— Ну давай, — она чуть качнула головой, зазывая меня, — задавай свои вопросы.

Я набрала воздуха в грудь и понеслась:

— Что ты помнишь?

— Уже много что. Поначалу было тяжело. Все равно что пытаться вспомнить слово, которое на языке застряло. Ребята принесли мне телевизор и гигабайты контента, так что теперь вспоминается быстрее.

Я чуть откашлялась, пытаясь вернуть вопрос туда, куда я нацелила его изначально.

— А что ты помнишь из последних лет? Когда была…

Монстром? Чудовищем? Кровососом?

— …когда блуждала по лесам?

Я просто дипломат хренов.

Роуз ответила не сразу.

— Я скорее помню ощущения, нежели конкретные образы.

Я чуть пригнулась, чтобы расслышать каждый звук ее речи.

— Я была в каком-то тумане что ли…все было бесконечным невесомым серым. Пустота. Ничто. И в этой серости было так тоскливо.

Я понимала каждое слово Роуз, она описывала ощущения, что посещали меня во снах, когда изредка меня уносило в ту пустоту без стен, без верха и низа, без запаха, без света.

— Я помню тебя.

От слов Роуз у меня все похолодело внутри, а позвоночник в миг оброс солевыми отложениями, и я уже не могла разогнуться.

Роуз смотрела на меня, я — на нее, мы молчали наверное минут пять, а может целый час, прежде чем я преодолела ступор.

— Это невозможно, — произнесла я, голос стал таким же хриплым как у старикашки с соленым позвоночником. — Я родилась много позже Вспышки.

— О, нет. Я знала тебя, уже будучи бессознательным существом.

— Это невозможно, — повторила я.

Почему-то мне было необходимо доказать Роуз, что ничего общего у меня с ней нет.

— Ты увидела меня одной из первых, когда пробудилась, воспоминания наложились, и теперь тебе кажется, что ты видела меня раньше.

— Когда я проснулась и увидела тебя, я знала твое имя.

— Это…

— Невозможно? — Роуз улыбнулась.

Но улыбнулась она как-то по-доброму, как тупому ребенку, который не прекращает чушь молотить.

— Я видела тебя в том тумане, — уверенно произнесла она. — Ты так ярко светилась. По крайней мере ярче остальных.

Ну все. Кейн покойник. Говорила же, что мне не стоит сюда приходить. Но почему-то и уходить отсюда не хотелось. Я очень боялась того, что говорила Роуз, но больше всего меня пугало то, что я знала, что все, что она говорит — правда.

Правда, которую я не хотела признавать.

— Ты ведь чувствовала их? Всех тех людей, запертых в тумане. Они там. Они как призраки, которые не видят друг друга. Каждый в своей собственной реальности, но чувствующий присутствие других.

Твою мать, как четко она описывала то жуткое место! Она провела в нем без малого сорок лет, и неудивительно, что помнит каждую молекулу, каждый атом того проклятого туманного ничто.

— Ты светилась, как… забрызганная грязью фара. Такой тусклый свет лампочки, когда она готова перегореть. Но тем не менее… ты светилась.

Я сидела молча еще наверное года три, задница совсем прилипла к табурету, а слова Роуз все никак не выходили из головы.

— Я могу что-то сделать для тебя, Роуз? — спросила я, желая сменить тему.

Она улыбнулась.

— Я не про яблочное пюре, — тут же пояснила я.

Улыбка Роуз стала шире.

— Я очень хочу посмотреть на свой дом.

— Ты помнишь, где жила?

— Да. Под Хемницем. Даже точный адрес помню. Я работала оператором автобусного парка. Удивительно, как профессиональный навык, вроде заучивания схемы города наизусть, легко всплыл в памяти. Я даже имя мужа вспомнила позже маршрута 209В.

— Когда мы его найдем, обещаю ничего ему не говорить.

Роуз тихо посмеялась.

— Это здорово, что вам удалось найти для нас путь обратно. Спасибо.

Ну вот и снова это чувство неловкости. Именно из-за него я не хотела приходить сюда.

— Мне пора. Мы планируем вернуться завтра вечером. Если Кейн разрешит тебе встать с постели, то в следующую миссию отправимся в Хемниц.

— Буду ждать с нетерпением!

— Зря. Все, что ты там увидишь, это куча развалин и кости. Все города превратились в мусорные полигоны, их хорошенько помяли в самые жестокие года Вспышки. Там ты не найдешь ничего кроме горестных воспоминаний и такой же кучи слез, как руин вокруг.

— Мне жаль… насчет Желявы.

Роуз поразительно проницательна. Неудивительно, что Кейн влюбился в нее. Была бы у нее пасть почеловечнее и конечности покороче, может была бы мне конкуренткой.

— Ты стоишь нескольких Желяв, — ответила я ей.

Я встала и направилась к выходу.

— Тесс, — окликнула Роуз.

Я обернулась.

— Если я видела твой свет, то и все они его видят. Ты для нас, как маяк. И я не знаю, почему.

Слова Роуз застряли где-то на полпути до той части мозга, где должны были быть обработаны, осознаны и трансформированы в реакцию. Огромным усилием воли я заставила их замереть, потому что не готова была к тому, что найду в конце этого пути осознания.

Благо, сегодняшний день сулил дохреллион дел, а лучшее, что солдат может сделать для того, чтобы отвлечься от тяжелых дум — отправиться в миссию, и желательно в ту миссию, где его могут убить, чтобы, так сказать, в полной мере сосредоточиться на задаче выжить, которая выместит из мозга все остальное. Даже имя собственное забудешь.

В холле гостиницы царила подготовительная возня: солдаты сгружали пластиковые боксы и холодильные камеры, чтобы добыть очередного сырья с Желявы после миссии в Аахен; Арси с Калебом и Антенной, окруженные несколькими солдатами, сгруппировались вокруг навигационных карт, обсуждая оптимальный маршрут; остальные боевые товарищи проверяли оборудование экипировок.