Фауст 21 века. Перед Апокалипсисом (СИ) - Уверский Илья

Девочка плакала. Но кивнула головой.

Я схватил светляка, и почувствовал, как будто бы в один глоток выпил солнце. Плюсом было то, что я вообще не ощущал гравитации. Никакой тяжести. Я был светом, не имеющим массы. Мы рухнули вниз. Кричали вдвоем, как еретики, сжигаемые на костре инквизиции. Яркая световая сфера стала меркнуть, затем превратилась в кольцо. Затем стала как-то странно изгибаться. Мы завертелись вокруг, как на сдуревшей детской карусели. Мы зашли в кротовую нору.

Мимо нас летела история вселенной. Я видел, как за секунды образуются, сгорают и взрываются звезды, перемешиваются скопления, вращаются туманности. Снова сверхновая. Огненное облако. Планеты. Планеты носит вокруг как сумасшедшие волчки. Столкновения, взрывы, вулканы. Скорость вращения стала замедляться. Мы приближались к Земле. Я зажмурил глаза. Когда открыл, то обнаружил две вещи. Первая. Перед мной перематывалась история человечества, подбираясь к моменту моей высадки. Вторая вещь. Алисы со мной не было, ремень был расстегнут. Я потерял ее где-то по дороге. Вероятно, ближе к концу 19-го века. Возможно, что она высадится отдельно от меня в другом месте. Возможно, что она погибнет. На тот момент, я ничего не мог изменить.

Глава 16. Афро-Аместигон

Адское жжение в руках прошло, я осознал, что огненный шар пропал, испарился. Оглядываясь вокруг, я понял, что с бешеной скоростью проношусь по огромному древу человеческой истории. Я летел сквозь города, поля, битвы, собрания, вытупления. А они проносились мимо меня, ничего не замечая и не обращая на меня никакого внимания. При этом летел я как будто бы вверх, с небольшим уклоном, так как по мере продвижения в этом направлении тяжесть в теле постоянно нарастала. Я мог немного менять направления, задерживаться и вновь ускоряться.

Какой-то мужик в греческой накидке. Это же Сократ. Задумчиво подносит к губам последний напиток в своей жизни, чашу с ядом. Озеро. Около десятого часа. Мужчина в простой серой накидке, разговаривает с каким-то рыбаком, говорит, что видел его, сидящим под деревом. Говорит, что уже видел его, сидящим под деревом. К ним идут другие рыбаки. Какое дерево, непонятно. Ускоряю ход, пролетая тысячелетие. Здесь полет замедлился. Картинки сменялись постепенно. Что-то выходило совсем близко. Я мог понимать голоса.

Что-то интересное. Я пригляделся. Какой-то юноша встречается со светящейся обнаженной женщиной, выходящей из озера, как в фильме Беовульф. Она передает ему непонятное блестящее устройство, работающее по принципу двоичного кода. Объясняет, что это говорящая голова, которая может думать только перебирая «да» или «нет», 1 или 0. Я узнаю великого алхимика и по совместительству Папу Римского Герберта Аврилакского, известного чернокнижника. Хотел рассмотреть переданное ему устройство поближе, но не смог.

Прохожу через страшную грозу. Галилей. Замученный старик разговаривает с кем-то в тесной комнате. Нужно набирать темпы.

Великий инквизитор вместе со своей свитой, сжигающий еретиков на нескольких кострищах. Красное пламя костров играет во тьме на их лицах. Дико кричит какая-то женщина, сжигаемая на костре. Великий инквизитор в мучениях на смертном одре. Его жертвы ждут его. Они уже предвкушают встречу. Я еще вернусь, - выдыхает он и умирает.

Ускоряю ход. Граф Каллиостро, вводящий в транс свою любовницу. Затем он стоит перед тайным собранием с какой-то чашей с красной жидкостью. Затем предрекает королеве, что ей отрежут голову. Она падает в обморок. Огромная толпа перед гильотиной в Париже.

Наш новый бог - Разум! - кричат они, - Ему поклонимся. Он сметет темное средневековье религии.

Наполеон на крыше какого-то высокого здания. Задумчиво смотрит на дым сгорающего города. Это же Москва…

Пушкин консультируется с каким-то странным человеком, одетым в черное, не по моде. Пишет предсказание про волшебное зеркальце черной колдуньи, надкушенное яблоко и вечный сон в хрустальном гробу. В какой-то огромной пещере, похожей на ту, где я только что побывал.

Опять этот же странный человек в черном, теперь беседует с Достоевским. Достоевский пишет своего Великого инквизитора, про программу сатаны, в темной засаленной каморке. Ницше решает дословно выполнить программу со сверхчеловекомРаскольникова, включая его сон с лошадкой и сумасшествием. Россия же приступает к детальной реализации дьявольского плана Великого инквизитора.

Какой-то великан с агнчьими рогами обрывает цепи, оставляет скалу и идет в город. Он приносит людям электричество, украденное с небес. Люди приняли этот подарок. Как будто бы третья часть звезд пала на Землю и зажгла ее поверхность миллионами огоньков. Города! Города зажглись!

Прометей кричит громовым голосом: «Время великих чудес близко. Поклонитесь вашему истинному богу – Разуму и науке. Их могущество беспредельно. Потому что других богов у вас нет».

А толпа отвечает ему, - Да здравствует научно-технический прогресс!

Затем на площадь огромного города гордо прогарцевал всадник на белом коне медицины. Победа! – воскликнул он. Мы нашли антибиотики, мы победили болезни, мы победили тьму религиозного мракобесия. Мы познали все силы вселенной. Мы получили власть над силой огня и пороха.

Глупцы, – отвечал ему какой-то священник, - вы еще обожжетесь от того огня, который, думаете, что приручили. Он заберет ваш мир, и тогда раскаетесь вы в вашей победе! Всадник выпустил стрелу, и священник пал замертво.

Медицина отключила естественный отбор, человечество стало бешено размножаться. Этому никто не препятствовал.

Появляются двое бесноватых с обросшими бородами. Они обладают огромной силой, они рвут цепи на части. Из их рта выходят легионы бесов, вселяются в толпы, прячутся по углам, расходятся по городам и странам. Я следую за ними в Россию,

Дальше скорость перемотки резко падает. Тяжесть в теле продолжает нарастать. Антигравитации больше нет.

Появляются знакомые лица. Максим Горький. Его гражданская жена Мария Андреева, которая ушла из семьи, чтобы отдать себя революции. Они что-то оживленно обсуждают, Горький что-то записывает. Его глаза горят. Бесы находят в нем пристанище.

Савва Морозов, влюбленный в Андрееву до безумия, оставляет ей страховой полис на сумму в 100 тысяч рублей. Его находят застреленным в Каннах, рядом записка «В смерти моей прошу никого не винить». Неожиданно вокруг Горького происходит какой-то оживление.

Одессит Александр Парвус, он же Гельфанд. Ставит пьесы Горького за рубежом. Помогает с финансированием революционному делу. Какой-то тощий шутник Радек, жрица свободной любви Коллонтай. Число лиц начинает плодиться, как цепная реакция.

Николай Второй в задумчивости сидит в своем кабинете. Степа Лиходеев куда-то исчез. Перед ним письма с каракулями Распутина. Эти письма предрекают неминуемую катастрофу. Это уже слишком, - думает он.

Граф Влад Дракула вселяется в Ленина и тайно въезжает в Россию. Чтобы управлять им, постепенно пожирает его мозг изнутри. Вскоре он покинет эту ненужную куклу, оставив о себе вечную память стране, поклонившейся ему. Памятник великому Темному князю. Но до этого ему предстоит порушить храмы, разграбить могилы и кладбища, расстреливать священников и устроить кровавый террор. Небо рвут на части молнии. Золотые купола храмов жалобно взывают о помощи.

Аврора. В маленькой лодочке скрипят весла. Пассажир возмущается, почему такой скрип, неужели нельзя было смазать маслом? Тот улыбается и объясняет ему про какую-то Аннушку, которая разлила масло где-то по дороге. Революция.

Собирается какая-то странная шайка одержимых. Помощник Троцкого, Яков Блюмкин, постоянно меняющий лица, организующий кровавые акции и расправы, собирающий древние рукописи по всей России. Что он там ищет? От него отходит Глеб Бокий, похожий на вампира, руководитель какой-то тайной кровавой коммунистической секты, дачи, где проходят ритуальные оргии с участием крупных большевиков. Он также создает лаборатории, где производят яды, необходимые спецслужбам. Они собирают данные про какую-то Шамбалу, скрытый в горах центр древних технологий. Отправляют туда экспедицию. Что там такого интересного, непонятно. Вскоре они все гибнут.