— Хорошо, сделаем, — довольно потёр руки Федя. — Ближайшее время Гараж будет с хорошим профицитом, даже запасы возможно получится сделать. Получится же? — вопросительно взглянул он на меня.
— Скорее всего «да», — прикинул я. — Хотя сам понимаешь, агрессивных придурков хватает. Да и счастливчики ещё эти.
— Понимаю, — кивнул Федя и покинул мастерскую.
А я задумался. Вятские такими темпами просто перестанут существовать. Как торговый Дом — точно, а есть вероятность что и физиески. Но это удобные выгодные партнёры. А их атака явно связанная с нами. Это не вина или что-то такое, «просто бизнес». Но помочьвыгодному партнёру сам я велел. Нам их торговые связи огого как нужны.
Подумал и набрал личный номер Кирилла, младшего Вятского.
— Примите соболезнования, господин барон. И поздравления, что ваш отец идёт на поправку.
— Откуда вы… Впрочем, благодарю и приветствую, господин граф.
— У меня к вам, к роду Вятских, есть предложение, от которого вы вряд ли откажетесь.
— И какое же? — явно напрягся парень.
— Военный союз между родом Мехов и родом Вятских. Договор о взаимопомощи, официальный, с фиксацией в геральдической палате.
— Что вы за это хотите, граф? — резко спросил Вятский.
— В общем — ничего. Кроме того, чтобы Стальная Вязь продолжила работу.
— Но союз с корпорацией не фиксируют в Палате!
— Союз рода и рода, господин барон. Меховы и Вятские.
— Не понимаю зачем это вам… Но не откажусь. Помощь нам очень не помешает.
Через час Вятский подписал со мной договор-ряд, отказался от гостеприимства и уехал. Видимо занят в своём убежище тем, что спасает то, что осталось от их торгового Дома.
А я набрал Феде, обрадовав того новостью:
— Федь, я как граф Мехов желаю официально нанять Гараж, для защиты моих родовых интересов.
— Чего?!! — такой крик стал мне ответом, повеселив.
Глава 8
Подвал для допросов особняка, поместье рода Дуровых, Верхний город, Новгород
Алексей Дуров, одетый в щегольский кожаный костюм в обтяжку, брезгливо стирал с рукава капли крови. А на металлическом стуле сидел совсем молодой парень, лицо которого было окровавлено, а в глазах плескался ужас.
Удовольствия от избиения Алексей не получал: он любил, когда ему попадались считающие себя стойкими, несгибаемыми. Вот когда такие после нескольких часов начинали плакать и умолять — это было приятно. А тут — совсем мальчишка, сжался и трясётся.
Даже сил на крики у него нет, хмыкнул Алексей, бегло взглянув на показания диагноста. Убивать мальчишку было не только бессмысленно, но и вредно: от его наглого дядюшки нужно было получить подпись.
А для этого нужно продолжать, чтобы запись для демонстрации не вызывала никакого сомнения.
— Знаешь, что это? — извлёк Алексей из кармана устройство, созданное специально для устрашения: хищно выглядящий держатель для иглы.
Пленник в ответ, покрывшись испариной, замотал головой, с ужасом смотря на прибор.
— Какой ты молчаливый, — не без иронии отметил Алексей. — Лучше бы ты, щ-щ-щенок, молчал, когда я делал вам щедрое предложение. И не корчись: десять процентов — огромные деньги. По сравнению с их отсутствием и тратами на лечение… Если, конечно, выживешь, — ухмыльнулся Дуров.
Подошёл к предусмотрительно зафиксированной ладони пленника и начал рассказывать. Не для самого мальчишки, который, похоже, почти свихнулся от страха, а для его дядюшки.
— Этот прекрасный прибор чистит грязь под ногтями. Может чуть глубоковато, конечно… Но эффект потрясающий. И я очень надеюсь, когда мы его с тобой проверим, ты станешь разговорчивее. А то я так до сих пор не знаю, какие чудесные ощущения испытывает человек, с которым работают этим маникюрным прибором. Кстати, гордись: ты вошёл в когорту избранных, которым делал маникюр сам барон Дуров! — маньячно оскалился Алексей, вонзая иглу.
Правда эффектом стало то, что бешено дёрнувшийся, несмотря на фиксаторы, парень сорвал ноготь целиком. Всхлипнул и обмяк, явно потеряв сознание.
— С каким мусором приходится работать? — риторически спросил Алексей, посмотрев на потолок. — О, отец, полюбуйся… — обернулся он на звук открывшейся двери.
А в допросную буквально вкатился невысокий, полный человечек средних лет. На лице у него читалось родство с Алексеем, вот только это лицо было искаженно бешенством.
И с шипящим криком «с-с-сука!» он… наотмашь ударил Алексея по уху, для чего ему пришлось слегка подпрыгнуть. И несмотря на, казалось бы, смешной удар, который должен бы откинуть самого бьющего, Алексея буквально снесло с места, кинув к стене.
— За что, отец?.. — вскричал он с пола, придерживая ухо, но тут же короткий и на вид не серьёзный пинок по животу подкинул его над полом.
— «За что?», говоришь, сучёныш⁈ За что?!! — приговаривал старший Дуров, нанося удары, следы от которых стали появляться на его сыне — рассечения, багровеющие гематомы. — Зря это… — вдруг остановил избиение он.
— Са фто ы так⁈ — чуть не плача, спросил Алексей, шепелявя прорехами вместо зубов и смотря на отца на удивление схоже с недавним взглядом своего пленника.
— Ты, недоумок, угрожал Фёдоровым на неделе, — закрыв глаза, ровным тоном произнёс Дуров, но вдруг открыл глаза, бешено взревев: — Какого дьявола ты грозил спалить их производство?!!
— Я… шпалить не опещал… гофорил что хрупко всё…
— Договорился. Завод Фёдоровых вчера сгорел до основания. И знаешь, чья гвардия штурмует поместье⁈
— Но это не я…
— Я это знаю. Ты это знаешь. Хочешь объяснить это Фёдорову? — как бы в дополнение к словам Дурова свет мигнул, а стены низко завибрировали.
Избитый Алексей же только помотал головой, пытаясь придти в себя и понять, что делать. Избиение было жёстким, но Дуровы были крепкими — Дар физической силы и крепости.
— Што телать, офец? — взяло он себя в руки, начав подниматься.
— Не трепать языком поганым, головой думать! — рявкнул Дуров, но вздохнул. — Ничего не сделаем. Уходим из особняка: гвардейцы долго не продержатся, если ещё остались.
— А этот? — указал Алексей на пленника, обмякшего в кресле.
Из уголка рта последнего сочилась тонкая струйка крови, голова обессиленно висела. Дуров-старший бросил взгляд и махнул рукой.
— Сам сдохнет. Уходим!
И через минуту в подвале оставалось только прикованное тело, вызывающее сомнения в том, живо ли оно. Но вдруг оно дёрнулось. Распрямилось, изогнулось по-новому и… вывернуло руки и ноги из фиксаторов зажимов.
Таким образом, что конечности должны были непременно сломаться — но этого не происходило. А гротескно и невозможно изогнутое тело энергично поднялось.
И мало того, что оно было не похоже на человека, так ещё и лицо его начало буквально перетекать в другое! А это существо скинуло на пол окровавленную одежду, и открыло сумку… в собственной плоти!
— Кажется я облажался, — произнёс сам себе этот всё-таки человек, протирая ставшее нормальным, хотя и явно отличным предыдущего, более крупным и мускулистым, тело. — Правда, непонятно в чём. И что докладывать? — задумался он. — Вроде и хорошо: эти Дуровы в бегах и проживут недолго. Но полгода работы псу под хвост! И дело-то… — а вот на последнем метаморф замер, задумавшись.
