Мне было не до речей. Последнему повезло, хотя и не сильно. Попадание было только одно, почти в упор, в правую часть груди. Наклонившись к нему, я сразу понял, что лёгкое коллапсирует и его заливает кровью. Фигово. Нужно срочно отвести кровотечение, только нечем. Я оглянулся по сторонам.
— У кого есть ручка⁈ Лучше всего металлическая! — крикнул я, повернув его набок. Гравитация иногда может сделать то, что неподвластно человеку. Раненный, булькая, взвыл, но сейчас мне было совершенно наплевать на его боль и эмоции.
— У меня есть, паркер, — ответил один из парней неподалёку.
— Да мне плевать какая, главное, чтобы корпус надёжный был, — сказал я.
— А ну, заткнулись! — рявкнули сверху. — Сидеть!
Придурок. Хотя теперь понятно, почему его поставили во главу. Идейный. Такие хорошо смотрятся на картинке или баррикаде. А ещё их мгновенно сливают, когда дело сделано. Ни один из подобных вождей не проживает больше десятка лет. Обычно.
Поманив рукой парня, я дождался, пока он кинет ручку, и, поймав её, воткнул в рану, из которой тут же с бульканьем, потекла кровь. Тут я тоже сделал всё, что мог, осталось только решить, как действовать дальше. Я недаром отдавал братьям нужные мне сектора, сам смещаясь на запад. Теперь мы могли перекрыть сразу три направления, но только три. Если немедленно начать штурм, будет слишком много жертв.
Они будут так или иначе, живыми террористов никто не выпустит, и они это отлично понимают, значит, для них мы тут в роли жертвы. Кровавой жертвы новой революции. Не расстрел царской семьи, которых признали великомучениками и чуть ли не святыми, но тоже вполне неплохо.
Только в мои планы это не входит.
Продолжая делать вид, что оказываю первую помощь, я тихо, чтобы расслышали только сидящие неподалёку, спросил:
— У кого есть боевые знаки? Или ударного типа? — большинство уставилось на меня, ничего не понимая, но один парень взглянул прямо в глаза, с сомнением, но достаточно уверенно. — Сможешь взять охранников у ближайшей двери?
— Попробую, — тихо проговорил парень.
— Мы требуем освободить политзаключённых, борцов за свободу, невинных, обвинённых в государственной измене, терроризме и сепаратизме! — тем временем вещал на камеру урод. — Пять тысяч наших братьев…
— Хорошо. Тогда прямо перед моей казнью, — сказал я и, поднявшись, уверенным шагом, но держа руки на виду, двинулся в центр комнаты.
— А ну, сел! — тут же раздался приказ одного из террористов.
— Вам не нужны все заложники! Лишь дворяне, — громко сказал я. Обращая на себя ещё больше внимания. Оставалось надеяться, что им и в самом деле нужен спектакль в прямом эфире, а раз так, я мог вполне сыграть для них роль козла отпущения. — Зачем вам простые, пусть и богатые люди? Есть мы! Я, князь Пожарский, лично готов быть вашим заложником.
— Вы все наши заложники, а ты, сердобольный придурок, сейчас станешь ещё и примером. Вот что будет с теми, кто не послушает единственный голос разума! — рявкнул он, но в этот момент по залу ударил звук битого стекла. Разом все автоматы направили на разлетевшееся окно, которое я выбил первой Дланью.
— Ни с места! — рявкнуло сразу несколько глоток. Но теперь уже было неважно, действие началось.
Серп, и цепь, удерживающая громадную люстру, лопается. Монструозная позолоченная конструкция срывается вниз, но не успевает пролететь и нескольких сантиметров, как в неё бьёт вторая Длань, отбрасывая люстру на второй этаж и едва не задев журналистов, сносит главаря вместе с десятком террористов.
Толпа делится на тех, кто вскакивает, в попытке использовать на врагах знаки, и тех, кто падает на пол, чтобы не поймать пулю. Я же лишь немного смещаюсь, создав Длань прямо перед собой правой рукой и золотое свечение на мгновение останавливает поток пуль. В то же время Серп срезает высунувшихся слишком далеко автоматчиков. Раздаются захлёбывающиеся очереди. Если я неверно оценил ситуацию и меня подведут… отпуск закончится немедля.
Но справа один из террористов вспыхивает словно свечка. Александр переводит взгляд на соседнего и причудливо щёлкает пальцами. В воздухе загорается символ, похожий на сваленные в кучу щепки или искры. А затем второй противник загорается, да так ярко, что его сообщники отшатываются в сторону, забывая стрелять.
Лёха тоже не сидит на месте. Его символ куда менее эффектен, зато эффективен и прост. Царевич вворачивает кулак в воздух, одновременно сжимая пальцы, и на втором этаже возникает торнадо, сваливающее людей в кучу и подбрасывающее их в воздух. И многие другие аристократы не отстают, краем глаза я даже замечаю, как Саня, прикрывая собой Наташу, создаёт копьё, которым пробивает насквозь сразу двух врагов.
В воздухе возникают и тут же гаснут десятки символов, уничтожая врагов, но пули обрушиваются на заложников чаще. Одной очереди хватает, чтобы оборвать жизнь храброго парня, который тоже пользовался Дланью и опрокинул врагов у входа, заодно выбив двери. Уродов слишком много, чтобы закончить схватку без потерь.
Длань! Пальцы привычно выбивают чечётку, и символ застывает в воздухе, перекрыв целый сектор, и за эту секунду я создаю Серп. Размашисто, насколько позволяет геометрия Знака и длина рук. Чуть ли не метровый, он загорается в воздухе, прежде чем воплотиться. Удар сердца. Я боюсь, что ничего не выйдет… А затем всех террористов на западном балконе сметает гигантским ножом. Перерубает, оставляя глубокие рваные раны, словно от десятка мачете.
— Ваня! — раздаётся предупреждающий крик, и я оборачиваюсь, видя вспышку подствольного гранатомёта. Вот же глупость, использовать гранату в закрытом помещении! Да только мне уже не успеть сплести пальцы…
Что-то толкает меня в сторону, и я отлетаю в сторону, а на том месте, где я только что стоял, расцветает огненный цветок, разбрасывая десятки осколков. И хорошо, что большинство в радиусе поражения лежало. Но оттолкнувший меня старший брат принял почти половину заряда и теперь валялся на полу, захлёбываясь кровью.
Твою ж мать… В асфальт закатаю!
Серп прошёл по уродам на противоположной стороне, разрывая всех, кто там стоял, а затем ударила Длань. Символ не просто отбросил террористов, он вбил их в стену, вместе с оружием и продолжил вдавливать, пока я держал руку. Вдавливать, ломая им кости их же бронепластинами, сминая черепа вместе со шлемами.
Я не был в ярости, наоборот, все эмоции отступили, оставив в голове только звенящую пустоту и полную ясность. Никто из уродов не должен уйти живым. А любой, кто помешает… Длань сметает аристократов, которыми прикрываются уроды, а от тех тут же остаётся только кровавый фарш.
Серп сносит головы сразу троим, они пытаются сбежать, пытаются сдаться. Ну уж нет. Никаких вторых шансов. Длань обрушивается на пытающихся отползти по второму этажу, а затем скидывает их вниз. Одного из террористов кидает мне прямо под ноги, и я ударом пятки вбиваю ему отстегнувшееся забрало в лицо. Перехватываю автомат, вырываю из ослабших рук и добиваю.
После опустевшего магазина террористов остаётся меньше десятка. Они попрятались по углам, держат заложников и что-то орут. В зал со всех сторон врываются люди в форме и тоже что-то кричат, но я никого не слышу, мне плевать на голоса этих мошек. Серп. У прикрывшегося телом девушки урода слетает башка.
Длань. Группа спецов, пытающихся преградить мне дорогу, отлетает в сторону, и я хладнокровно, единственным точным выстрелом, сношу голову спрятавшемуся за парнем террористу. Один бросает оружие, поднимает руки вверх, и они падают вместе с отсечённой головой.
Последний с криком поднимает автомат и зажимает спуск, водя стволом из стороны в сторону, но ни одна из пуль не отдаляется больше чем на метр. Четыре длани надёжно держат их в коробке, моя и ещё троих одарённых, наконец они очнулись. А этому… Я позволяю своему символу сорваться, влетев в мужчину и две гигантские золотые ладони схлёбываются, оставляя на месте террориста только кровавую лепёшку.
Я поворачиваюсь, держа наготове законченный Серп.
