– Робин, объясните ему…
– Я перескажу вам наше письмо королеве Виктории, – сказал наместник Линь. – Те, кто хочет торговать с небесной империей, должны подчиняться законам, установленным императором. А новый закон императора, только что введенный в действие, гласит, что любой иностранец, который привезет в Китай опиум с целью продажи, будет обезглавлен, а вся собственность, находящаяся на борту его судна, конфискована.
– Но вы не можете так поступить! – вспыхнул мистер Бейлис. – Речь идет о британских гражданах. И о британской собственности.
– Можем, если они стали преступниками.
Уильям Ботельо очень точно передал холодное презрение наместника Линя, даже легкий изгиб бровей. Это произвело на Робина впечатление.
– А теперь послушайте, – сказал мистер Бейлис. – Британцы не подпадают под вашу юрисдикцию, наместник. Вы не имеете над ними власти.
– Я в курсе, что вы считаете, будто ваши интересы стоят выше любого закона. И все же сейчас мы находимся на китайской территории. И напоминаю вам и вашим хозяевам, что мы будем применять свои законы, когда посчитаем нужным.
– Тогда вы должны знать, что мы будем защищать своих граждан, как посчитаем нужным.
Робин был так потрясен этими словами, что забыл перевести. Повисла неловкая пауза. Наконец Уильям Ботельо прошептал перевод наместнику.
Тот сохранил полную невозмутимость.
– Это угроза, мистер Бейлис?
Мистер Бейлис открыл рот, но, поразмыслив, закрыл его. Как бы он ни был раздражен, но явно понял, что одно дело – оскорблять китайцев, а совсем другое – объявлять им войну без прямого указания правительства.
Все четверо молча уставились друг на друга.
Потом наместник Линь резко кивнул Робину.
– Я хотел бы переговорить с вашим помощником нае- дине.
– С ним? У него нет полномочий, – машинально перевел Робин. – Он всего лишь переводчик.
– Я хочу просто поболтать, – ответил наместник Линь.
– Я… но ему не дозволено говорить от моего имени.
– Мне этого и не нужно. Думаю, мы с вами уже все друг другу высказали. Разве не так?
Робин позволил себе позлорадствовать, глядя, как потрясение мистера Бейлиса сменилось негодованием. Робин раздумывал, не перевести ли его сбивчивые возражения, но решил промолчать, поскольку они все равно были нечленораздельными. Наконец мистер Бейлис за неимением лучшего вышел из зала.
– Вы тоже, – велел наместник Линь Уильяму Ботельо, и тот молча подчинился.
Они остались вдвоем. Наместник Линь долго смотрел на Робина, не проронив ни слова. Робин поморгал, не в силах вынести его взгляда, он чувствовал себя ужасно неловко, не в своей тарелке, как будто его обыскивают.
– Как вас зовут? – тихо спросил наместник Линь.
– Робин Свифт, – ответил Робин и смущенно моргнул. Английское имя звучало совершенно неуместным в разговоре на китайском. Но свое первое имя он так давно не использовал, что оно даже не пришло ему в голову. – То есть…
Но он был слишком смущен, чтобы продолжать.
Наместник Линь с любопытством его рассматривал.
– Откуда вы?
– Вообще-то отсюда. – Робин был благодарен за вопрос, на который так легко ответить. – Хотя я уехал из Кантона еще в детстве. И с тех пор не возвращался.
– Любопытно. Почему вы уехали?
– Моя мать умерла от холеры, и профессор из Оксфорда стал моим опекуном.
– Так вы учились там, полагаю? В Институте перевода?
– Да. Именно для этого я и поехал в Англию. Я всю жизнь учился на переводчика.
– Весьма уважаемая профессия, – сказал наместник Линь. – Многие мои соотечественники с презрением относятся к изучению варварских языков. Но, заняв эту должность, я заказал немало переводов. Нужно знать варваров, чтобы контролировать их, не так ли?
Почему-то Робину захотелось говорить с ним откровенно.
– Они относятся к вам примерно так же.
К его облегчению, наместник Линь засмеялся. Робин осмелел.
– Могу я кое о чем спросить?
– Спрашивайте.
– Почему вы называете их «и»? Вам наверняка известно, как им это ненавистно.
– Но ведь это означает «иностранец», – ответил наместник Линь. – Они сами настаивают на другой коннотации. Сами создали оскорбление для себя.
– Не проще ли было бы говорить «ян»?
– А вы позволили бы кому-то объяснять, что означают слова на вашем языке? У нас есть подходящие слова, когда мы хотим оскорбить. Им повезло, что мы не так часто называем их «гуй» [986].
Робин хохотнул.
– Справедливо.
– Мне хотелось бы, чтобы вы ответили откровенно, – сказал наместник Линь. – Есть ли смысл вести переговоры на эту тему? Если мы проглотим свою гордость, если встанем на колени, исправит ли это положение?
Робину хотелось ответить «да». Да, конечно, имеет смысл вести переговоры, Британия и Китай, которыми руководят просвещенные и рациональные правители, наверняка сумеют найти компромисс, не скатившись к вражде. Но он знал, что это не так. Знал, что Бейлис, Джардин и Мэтисон не собираются идти на компромисс с китайцами. Для компромисса требуется признать, что другая сторона заслуживает равного положения. Но британцы относились к китайцам как к животным.
– Нет, – ответил он. – Они не согласятся на меньшее. Они вас не уважают, не уважают ваше правительство. Вы лишь препятствие, которое нужно устранить так или иначе.
– Как это разочаровывает. При всех их разговорах о правах и достоинстве.
– Думаю, эти принципы относятся лишь к тем, кого они считают людьми.
Наместник Линь кивнул. Похоже, он принял решение, его черты стали тверже.
– Значит, нет смысла тратить слова понапрасну, верно?
Лишь когда наместник Линь повернулся к Робину спиной, тот понял, что аудиенция окончена.
Не зная, что делать дальше, и чувствуя себя неловко, он неуклюже поклонился и вышел. Мистер Бейлис ждал его в коридоре, кипя от возмущения.
– И что там? – спросил он, когда слуги проводили их из здания.
– Ничего, – ответил Робин.
У него немного кружилась голова. Аудиенция окончилась так внезапно, и он не понимал, что все это значит. Он настолько сосредоточился на процессе перевода, на передаче точного смысла слов мистера Бейлиса, что не сообразил, когда тон разговора изменился. Робин чувствовал, что произошло нечто чрезвычайно важное, но не знал, что именно, и не понимал своей роли в этом. Он прокручивал в голове ход переговоров, размышляя, не совершил ли какую-нибудь катастрофическую ошибку. Но беседа проходила так вежливо. Они лишь подтвердили позиции, закрепленные на бумаге.
– Похоже, он принял окончательное решение, – сказал Робин.
Сразу же после возвращения на Английскую факторию мистер Бейлис поспешил наверх, в контору, оставив Робина в одиночестве в вестибюле. Робин не знал, чем теперь заняться. Предполагалось, что он будет переводить весь день, но мистер Бейлис удалился, не дав никаких указаний. Робин прождал несколько минут и в конце концов отправился в гостиную, решив, что лучше всего находиться в общественном месте на случай, если он еще понадобится мистеру Бейлису. Рами, Летти и Виктуар сидели за столом и играли в карты.
Робин занял пустой стул напротив Рами.
– У вас разве нет серебряных пластин для полировки?
– Рано закончили. – Рами раздал ему карты. – Честно говоря, тут немного скучновато, когда не владеешь языком. Мы подумываем отправиться на лодке, посмотреть сады Фа Ти на реке, если разрешат. Как прошла встреча с наместником?
– Странно, – признался Робин. – Мы ничего не добились. Но я его явно заинтересовал.
– Потому что он не может понять, каким образом переводчик-китаец стал работать на врага.
– Наверное, – согласился Робин. Он не мог избавиться от гнетущего предчувствия, будто смотрит на собирающуюся грозу и ждет, когда разверзнутся небеса. Атмосфера в гостиной казалась слишком легкомысленной, слишком спокойной. – Как вы тут вообще? Думаете, вам дадут какое-нибудь более интересное задание?
