Меньшее зло (СИ) - Красников Андрей Андреевич

Собеседник внезапно сбавил тон и очень серьезно произнес:

– Восемьдесят процентов жителей нашей страны вносят детей в базы данных сразу после рождения. Остальные используют свое конституционное право на неприкосновенность частной жизни. Понимаете, кто чаще всего поступает таким образом?

– Судя по вашим словам, это шпионы, религиозные фанатики и преступники.

– Именно так.

– И что? Простите, но я не помню, что было раньше.

– Решили начать новую жизнь?

– Я был бы рад возобновить старую. Но не могу.

Офицер некоторое время пристально меня рассматривал, но затем слегка расслабился и кивнул:

– Хорошо, будем считать, что я вам верю. Вы получите новый идентификатор, однако в вашем личном деле будет пометка о неблагонадежности. Если вы действительно хотите изменить свою жизнь – государство согласно это принять. Если же вы решите вернуться на преступный путь, это будет расцениваться как рецидив. Со всеми вытекающими последствиями.

– Я не преступник.

– Откуда вам знать?

Ответить на этот вопрос было нечего. Пришлось промолчать.

– Вот именно. Надеюсь, что вы станете полезным членом общества, Алекс Фишер. Желаю удачи.

– Спасибо…

Через день мне прислали удостоверение личности – небольшую серебристую пластинку, напичканную электроникой и украшенную моей фотографией. А еще спустя трое суток госпиталь окончательно со мной распрощался.

Я сидел на обшарпанной пластиковой скамейке, крутил в руках продуктовую карточку и в который уже раз за последнее время систематизировал имевшуюся в моем распоряжении информацию. Мимо ходили озабоченные люди, с неба сыпалась мелкая изморось, полученная в больнице накидка все сильнее пропитывалась влагой, но подобные мелочи оставались где-то на задворках моего внимания.

Двигаться к линии фронта было нельзя – интуиция буквально кричала об опасности, постоянно напоминая о сбивчивых рассказах Марии, брошенных вскользь репликах доктора Льюиса, злых словах разговаривавшего со мной офицера и крутившихся по местной сети новостях.

Сразу после ядерной бомбардировки регулярные части противника были спешно разделены на более мелкие формирования и рассредоточены вдоль всей границы условно-безопасной зоны. Это мешало добраться до ничейной территории. Как минимум пятеро моих товарищей были обнаружены и ликвидированы. Как минимум один из них не успел взорвать свою бомбу. Это заставило врагов многократно усилить патрулирование местности. Моя собственная легенда была шита белыми нитками – даже несмотря на готовность к допросу и выверенную линию поведения. Это уже привлекло внимание офицера и стало причиной соответствующей отметки.

Что случится, если подозрительный молодой человек без какой-либо внятной причины отправится в тщательно охраняемую прифронтовую зону и будет там задержан?

– Ничего хорошего…

Учитывая полное отсутствие каких-либо ресурсов, мое положение выглядело достаточно плачевно. Тем не менее, разбив глобальную задачу на составляющие, я немного успокоился.

Мне требовалось легально попасть в зону боевых действий. Сделать это можно было несколькими способами, но самым простым и очевидным являлась служба в армии. Тотальной мобилизации барнардцы пока что не объявляли, у рекрутов наверняка имелась некоторая свобода выбора, а это означало, что я мог прийти в ближайшую часть, рассказать о своем желании попасть на фронт и в тот же день туда уехать.

Оставалось придумать, ради чего молодой здоровый парень собирается записаться в солдаты.

– У меня ничего нет… нет денег, нет жилья… но тут хватает приютов, а еду выдают… мне стыдно идти в приют? Глупость… или… а если у меня амбиции? Патриотизм… хм…

В конце концов более-менее нормальный мотив все же обнаружился. Приняв решение, я убрал в карман карточку, встал со скамейки, а затем двинулся к центральной площади.

Хотя Спарта выглядела достаточно красиво, общий стиль ее застройки серьезно отличался от нашего и казался мне весьма непривычным – здесь не нашлось места для обособленных деловых кварталов или громадных небоскребов, а четким зонированием никто не озаботился. В результате низенькие дома были похожи один на другой, жилые здания соседствовали с административными, а весь город напоминал собой неряшливую техногенную кляксу, расплескавшуюся по краям довольно широкой реки.

Я невольно вспомнил ледяную воду, бросил опасливый взгляд на верхушки далеких гор и зябко передернул плечами. Но затем выбросил из головы лишние мысли и продолжил путь.

Как выяснилось совсем скоро, барнардцы тоже занимались озеленением – почти на каждом перекрестке стояли заботливо высаженные в специальные земляные бассейны деревья, а однажды вдалеке показался самый настоящий парк, большой и ухоженный.

В иное время я с удовольствием погулял бы среди зеленых растений, но увы, сегодня у меня были абсолютно другие цели. Надоедливый дождь закончился, сквозь просветы в тучах выглянуло солнце, однако из-за поднявшегося ветра стало только холоднее. Пришлось поторапливаться.

– Извините, вы не скажете, где выдают еду?

Патрульный, к которому я обратился, окинул меня цепким взглядом, потребовал идентификатор, но быстро сменил гнев на милость и рассказал, как пройти к ближайшему социальному пункту. Двигаясь по указанному направлению, я старательно рассматривал все вокруг, однако ценных для командования сведений так и не получил – вокруг был самый обычный город, населенный самыми обычными людьми – кто-то ругался на погоду, кто-то мирно гулял по мокрым тротуарам, кто-то обсуждал текущие новости.

Слышался детский смех. Время от времени рядом проезжали машины.

– Простите, а где тут кормят?

– За углом, – в голосе ответившей мне женщины послышалось искреннее осуждение. – Лучше бы работать пошел. Вон какой здоровый.

– Спасибо…

Увидев жиденькую очередь, я пристроился за опиравшимся на костыль мужчиной и некоторое время молчал, постепенно двигаясь к заветной двери. А потом громко вздохнул и тоскливо пробормотал:

– Не жизнь, а дерьмо…

Слова упали на благодатную почву – мужчина оглянулся, оценил мой внешний вид и понимающе кивнул:

– Первый раз?

– Что?

– На раздаче первый раз, говорю? Только из госпиталя?

– Да.

– А что случилось? С фронта вернулся?

Как выяснилось спустя несколько минут, мне чрезвычайно повезло – новый знакомый оказался весьма общительным. Рассказав собственную немудреную историю, я удостоился пары сочувственных слов, а потом узнал, что собеседника зовут Джейком, он был солдатом и воевал против мексов, но получил тяжелое ранение и оказался не у дел – врачи кое-как выдернули его с того света, частично восстановили изуродованную ногу, однако на этом посчитали свой долг исполненным.

– Хромаю до сих пор. На службу не берут, работы нет. Хорошо еще, жилой отсек заслужил. И талоны.

– А мне теперь даже жить негде.

– К себе не пущу, – мгновенно встревожился Джейк. – Найди кого-нибудь другого.

– Я и не собираюсь к вам идти. Я спросить хотел – в армии сейчас много платят?

– Мало, – бывший солдат со злостью плюнул на мостовую. – Ты жизнью рискуешь, а взамен… тьфу…

– Но все-таки платят?

– Да.

– А где больше всего получается?

– Парень, не иди туда. Лучше здесь устройся. На ферму съезди…

– Ну да, как же, – внезапно фыркнула стоявшая перед нами женщина. – Кому мы там нужны, на этих фермах? Там все автоматы делают. Не слушай этого дурака, мальчик.

– Сама дура, – беззлобно огрызнулся Джейк. – Его на фронте убьют.

– Тебя же не убили?

Разговор практически мгновенно перешел на повышенные тона, в дискуссию вступили еще несколько человек и я очень быстро услышал все необходимое – нормальной работы в городе не было, частные предприятия старались обойтись как можно меньшим количеством сотрудников, а оставшимся не у дел людям приходилось рассчитывать только на поддержку государства.

– Если ночевать негде, подай заявление, тебе дадут койку в центре, – сообщила мне успешно посрамившая Джейка спорщица. – Не замерзнешь, выспишься, а дальше уже думать будешь.