Газлайтер. Том 35 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

— «Куда сильнее»? — уточняю я, честно говоря, с трудом представляя, куда ещё могла разрастись Бездна Багрового.

— Да, намного сильнее. Сейчас они и трети своих прежних сил не имеют. Ну опять же если верить хроникам. А еще они вроде как все страдают частичной амнезией.

— Багровый сильней Кузнеца? — интересуюсь.

— Багровый Властелин считался самым сильным среди двенадцати. Но разница между ними не очень велика.

Я хмыкаю не впечатленный. Багровый сильнее Кузнеца, но это не помешало ему запереться в своем замке. Тут пахнет какой угодно силой, но не духа.

Хоттабыч добавляет:

— Кузня-Гора — сильная твердыня, король Данила. Вдруг Кузнец снова отправит железяк в твое королевство? Тебе не помешает защита нашей Организации. Тебе стоит принять наше членство.

Я, естественно, хмыкаю, потому что предложение вступить в Организацию — это заключение, к которому весь рассказ вел Хоттабыч. Потому и не стоит верить ему на сто процентов. Полубоги, которые вдруг решили разобраться между собой, несмотря на сопутствующие потери? Может быть, но ничто не изменит моей цели. У меня уже растут сыновья, и никакая Организация не повесит на наши шеи ярмо. Род превыше всего, и никакому Хоттабычу меня не захомутать в том числе при помощи страха.

— Я же не вассал Багрового, — говорю прямо. — Мне нечего бояться, Председатель. Древнему Кузнецу незачем связываться со мной.

Он мрачно качает головой, расстроенный, что не прокатило запугивание:

— Я бы на твоем месте не был бы так уверен. Ну как знаешь… — и вдруг меняет тему, переходя к бытовому: — А что за молодой человек был с вашей сестрой у тебя на свадьбе?

— Это был юный Львов из царского рода России, — ровным тоном произношу. — Надеюсь, вы ничего не станете предпринимать в его отношении?

Хоттабыч поднимает ладонь: — Упаси боги. Король Данила, за кого ты меня принимаешь? Я умею проигрывать. Молодому человеку незачем переживать, как, впрочем, и Екатерине Игоревне. В отличие от Принца Кровавой Луны. — Тут его взгляд становится суровым, и я понимаю намёк. Опять хочет наехать на нашего Грандбомжа.

— А знаете, он бы сам очень хотел умереть. И вы окажете ему большую услугу, если это сделаете, — отвечаю спокойно.

Хоттабыч подозрительно прищуривается:

— А вы король Данила, случайно не манипулируете мной и не играете от обратного, чтобы я не убивал вашего нового подопечного? — Председатель постукивает крючковатыми пальцами по столу.

— Я говорю как есть, — делаю оскорбленное лицо. — Хотите верьте — хотите нет. Но если не доверяете моему королевскому слову, вот вам доказательства.

Я посылаю ему пучок воспоминаний: кадры, где Грандбомж то срывается с обрывов, то калечит себя бензопилой, то ищет смерть другими самыми нелепыми способами. Полный набор, в общем.

Хоттабыч хмурится, я вижу на его лице смесь удивления и сомнения:

— Что ж…король Данила, вынужден с вами согласиться. И да, я перегнул палку в своих подозрениях. Раз эта паскуда действительно жаждет смерти, то подождём и поглядим.

— Если мы с этим закончили, не смею больше тратить ваше время, — встаю я с оскорбленным лицом и не сказав больше ни слова шагаю на выход.

Хоттабыч, разумеется, мог уловить мой скрытый расчёт — что это лишь игра, показное раздражение. Но даже если он и догадался, у него всё равно нет выбора. Протокол обязывает его держать лицо и изображать уважение, если он не хочет ещё сильнее обрушить репутацию Организации в моих глазах.

Как бы то ни было, своего я добился и хоть на время защитил Грандбомжа от Хоттабыча — и это уже маленькая победа.

Чихуястреб знает, через что прошёл Грандбомж и какие преступления он совершал. Может, по всем меркам ему и положена смерть, но, если честно, он вызывает у меня скорее жалость. Я как выходец из постапокалипсиса сочувствую ему — была у меня такая пора, когда я тоже жаждал конца. Держался, сдерживал себя, потому что от моих сил завиcили жизни людей в нашем посёлке; желания и капризы пришлось отодвинуть в сторону.

Грандбомж рвётся к смерти, но на деле всё не так просто. Его мнимая «неуязвимость» держится на вражеской крови, которую он впитывает в себя, пропуская через магию. Каждое убийство наполняет его новым запасом чужой жизни, и при его гибели эта сконцентрированная кровь разлагается, высвобождая энергию, что вновь поднимает его на ноги. Он либо не понимает этого, либо не желает понимать, но суть в том, что лёгкая и быстрая смерть ему не светит. Любая попытка уйти в небытие оборачивается перезапуском «системы», и он возвращается обратно. Получается парадокс — чем больше Гранбомжара убивает, тем дальше отодвигает тот конец, которого жаждет.

Но тот же Хоттабыч точно найдет способ, как утилизировать нашего Грандмастера без прописки.

В коридоре меня всё ещё дожидался Ясен. По его недовольной древесной физиономии было прекрасно видно, насколько он «рад» такой обязанности. Друид недовольно бросил:

— Долго вы. Мы так не договаривались.

— Скажите Председателю, если что-то не так, — парирую я, кивнув на дверь. — Я подожду вас в коридоре.

Он уставился на меня, будто потеряв дар речи, но потом всё же коротко выцедил:

— Пойдёмте.

Мы прошли вдвоём недалеко, как прямо посреди коридора перед нами возникла леди Гвиневра. Блондинка обожгла друида своим вечным хмурым взглядом и заявила:

— Лорд Ясен, я проведу короля Данила на выход.

Ясен, странное дело, не обрадовался возможности сбросить с себя заботу обо мне:

— Мне поручили встретить и затем сопроводить короля Данила к портальному залу.

Гвиневра ответила холодно, без малейших эмоций:

— Не бойся, я не убью его.

— Это уж точно, — усмехаюсь я, за что немедленно удостаиваюсь огненного взгляда блондинки. Знакомо. Всё это мы уже проходили: чем-то она напоминает мне леди Габриэллу и даже леди Гюрзу — обе в своё время смотрели так же колюче и находили повод пилить меня взглядами своих красивых глаз при каждом удобном случае. Как говорится, история циклична.

Ясен постоял, потоптался перед не уступающей Целительницей, потом все же, пожав плечами, отступил и буркнул на прощание:

— Ну, посмотрим.

Я не удивляюсь, что Целительница способна убить. Высокоранговый Целитель — это опасность куда более серьёзная, чем может показаться на первый взгляд. Они не только лечат. Даже Камилу я уже кое-чему в этой области натаскал, но до уровня Грандмастера Гвиневры моей жене ещё далеко, конечно.

Да и вообще, Камила — отдельная история. Наша элегантная брюнетка не только и не столько Целитель, сколько Даритель. Потомок Дианы, целой полубогини, если верить Хоттабычу.

Вообще, мы с Камилой уже рискнули, когда она появилась на моей свадьбе прямо перед глазами Багрового. Но он ведь не подумал ограничивать Красивую — напротив, даже предлагал, чтобы я и с оборотницей связал себя узами брака. С Камилой, вероятно, вышло бы то же самое. Так что риск оказался скорее относительным. К тому же Багровый никак не показал, что раскусил брюнетку. Впрочем, всё ещё впереди — исключать этого нельзя.

Теперь блондинка сопровождает меня к портальному залу. Идет чуть впереди, непроизвольно повиливая ягодицами под струящейся мантией. Как и ожидалось Гвиневра долго не выдерживает. Блондинка то и дело поворачивает голову через плечо и сверлит меня взглядом, но и минуты не проходит как резко спрашивает:

— О чём вы говорили с Председателем?

Я молча улыбаюсь.

— Что смешного? — с вызовом бросает она.

Я усмехаюсь, не сдержав иронии:

— В последнее время мне подозрительно везёт на требовательных блондинок.

Леди Гвиневра холодно отрезает:

— Вас манерам не учили, король Данила?

Я парирую мгновенно:

— Забавно слышать это от той, кто прямо в лоб спрашивает о чужом конфиденциальном разговоре.

Гвиневра, покраснев, задирает подбородок:

— Вы говорили с Председателем о своей сестре? — проигнорировала она мой укол, видимо, не найдя ничего лучше.

Но, честно говоря, вопрос меня удивил. На миг я даже задумываюсь, с чего он вообще возник. Похоже, её тревожит вовсе не моя семья, а то, что Председателя могут «увести» у неё. Странная блондинка… Хоттабыч ведь точно не из тех, кто ищет себе интрижек. И уж будь у него такое желание, выбрал бы для себя облик куда более молодой и мужественный. Не поверю ни за что, что могущественный Председатель не сумел бы сохранить себя лучше, если бы захотел.