Ознакомительная версия. Доступно 323 страниц из 1614
Все выглядело должным образом. Отсутствие людей на борту отшвартованного эсминца проверялось дважды. Первый раз это сделал старпом, а второй раз - лично командир, выстроив перегонный экипаж и огласив каждую фамилию по списку. Причину подобной тщательности моряки прекрасно знали, поскольку таковую седой товарищ ранее объяснил просто и доходчиво. А отвечать за небоевые потери никто не хотел.
Почему-то начальник охраны товарища коринженера выглядел обеспокоенным. Он глянул искоса на подопечного, быстрым шагом подошел к докторам и что-то им произнес так тихо, что никто посторонний услышать не мог. В ответ один из докторов промолвил чуть громче:
- Вы уверены?
В ответ был дан недвусмысленный кивок.
На лбу у седого вдруг выступил мелкими капельками пот.
Врачи, не сговариваясь, сделали шаг вперед. Но потенциальный больной остановил их жестом.
- Внутри живые есть, - обратился он к капитану третьего ранга Таволгину, который и провел корабль через океан.
Тот не успел собраться с ответом, как последовал вопрос:
- Крысы?
Моряк с большим трудом удержался от вздоха облегчения, ибо первой его мыслью было: кто-то из экипажа все же остался на борту. Правда, было не вполне ясно, чем могут повредить крысы. Но ответ был строго по существу:
- Могут быть. Дератизацию мы не проводили, не было времени.
- Тогда работу придется отложить на день. А сейчас устрою этому зверью веселуху. Товарищи, мне понадобятся матросы - отдраить все палубные люки, а также открыть все внутренние двери.
Это поручение было выполнено с рекордной оперативностью: за пятнадцать минут.
- Всем уйти с борта!
И это тоже было выполнено скоро.
Седой товарищ уверенно прошел по сходням и нырнул в открытую дверь рубки. Никто не видел, что он делал внутри.
Рославлев достал 'со склада' что-то, что можно было принять за дымшашку, надел взятый из ниоткуда противогаз, чиркнул зажигалкой, быстро пробежался по трюмам, оставляя в каждом по шипящему цилиндрику, быстро взбежал по трапу наверх, снял противогаз (тот мгновенно исчез), вышел из рубки и легким шагом перешел по сходням на берег.
- Товарищи, я запустил слезоточивый газ в трюма. Сейчас оттуда побегут...
Он не договорил. Изо всех люков и дверей с громким писком полезли крысы. Их было не менее полутора десятков. Пятеро или шестеро держали в зубах детенышей.
Бестолково пометавшись по палубе, они все же одна за другой попрыгали (или попадали) в воду.
- ...короче, крысы сбегут - собственно, уже сбежали. Но газ все еще действует. Вообще-то он отравляющий. Считается, что за час он разлагается, но я требую осторожности. Выждите сутки. На всякий случай заходите сначала по одному и в противогазе - вот они, в ящике. Хорошо бы запустить принудительную вентиляцию.
- Сделаем.
И на следующий день матрицирование эсминца прошло настолько легко, что ни Полознев, ни доктора не заметили какого-либо изменения состояния подопечного.
Еще через два дня у причала судоремонтного завода стояло уже три эсминца. Кораблестроители знали, что с ними делать.
Глава 28
- А Старый сильно сдал.
Этими словами выразил свои наблюдения лейтенант Джалилов. Разумеется, непосредственный начальник отреагировал непосредственно:
- Чем докажешь?
Марат Джалилов находился в подчинении у тогда еще лейтенанта Полознева аж целых одиннадцать лет. Чуть не треть этого срока прошла в разведке. Вот почему подчиненный хорошо понял истинный смысл командирского вопроса. А значил он следующее: 'Из каких фактов ты сделал этот вывод?'
Разведдонесения и выводы из таковых должны опираться именно на факты, а не соображения 'вроде бы так кажется'. И основания для умозаключения у Джалилова были:
- Он с недавних времен начал беспричинно орать на нас. А у меня перед глазами пример: мой собственный дед с материнской стороны. Тот вроде как нормальным был - если трезвый, понятно - а как стало ему за шестьдесят, так начал прям, как медведь в зоопарке, рычать на всех, кого ни попадя. Даже на маму, хотя всегда ее любил. Я пацаном мелким был тогда, но и то запомнил. Старость, вот что это такое.
Эти всплески Николай Федорович и так замечал. Они и вправду были неоправданными - то есть не в стиле Александрова. Но капитан Полознев заметил еще кое-что.
На стене у замначотдела красовался дивной красоты календарь. Контрабандный, понятно. Каждому месяцу был отведен свой глянцевый лист, причем все надписи были только по-русски. Но помимо привычных дат и дней недели там были напечатаны цветные фотографии. Один раз, воспользовавшись кратким отсутствием коринженера в кабинете, Полознев наскоро перелистал календарь. Картинки были самыми разными. Имелись там пейзажи: морской берег с пальмами, горная долина с возвышающимися вдали синеватыми пиками, было одно бескрайнее поле, заполненное подсолнухами. Имелись и фотографии животного мира: изумительной расцветки рыбы; тигрица, умиленно глядящая на двух совсем маленьких тигрят; птицы с ярчайшим оперением, которых капитан сроду не видывал. Короче, было на что посмотреть постороннему человеку.
Но со временем наблюдательному начальнику охраны бросилось в глаза кое-что другое. Как-то непривычно часто и беспокойно Сергей Васильевич поглядывал на этот роскошный календарь. Вот почему в крошечной комнатешке, отведенной под размещение охраны, прозвучало:
- Нет, Марат, тут другое. Он боится.
Словесного ответа не было. Но взгляд подчиненного оказался весьма красноречив и означал: 'Ты, командир, часом, не спятил?'
- Он боится какой-то даты. Что-то должно случиться, и он опасается... даже точно не скажу... вроде как не успеть к ней нужные дела сделать.
- Какой такой даты?
- Нарком знает.
Голос капитана госбезопасности выражал полнейшую уверенность, хотя это как раз был тот самый случай, когда фактов не имелось.
Интуиция, предвидение, чуйка - короче, то чувство, наличие которого отрицает наука и насчет которого понимающие люди твердо уверены, что оно существует - так вот, оно не подвело. Полознев был полностью прав. Эта дата была очень хорошо известна Страннику. Берия и Сталин тоже ее знали, но относились по-другому.
Капитан госбезопасности угадал не только это. Его подопечный и вправду не в шутку опасался, но все же он предпринимал некоторые меры.
При каждом удобном случае коринженер вежливо интересовался у товарища наркома, не появились какие-либо сведения о начале подготовки Германией войны с Советским Союзом. Лаврентий Павлович столь же вежливо (кто бы знал, каких усилий это ему стоило) отвечал каждый раз примерно так:
- Нет, Сергей Васильевич, ни по линии моего наркомата, ни от военной разведки никакой подобной информации не поступало.
Еще одной мерой был разговор с Эсфирью Марковной. К этому моменту она была уже не исполняющей обязанности, а полноценным начальником вычислительного отдела. К звонкому названию должности имелись хорошие добавки в виде весомого оклада и других приятностей.
Если сказать правду, диалог свелся к почти что монологу. Дело в том, что свою задачу (материально обеспечить вычислительные возможности на двадцать лет вперед) Рославлев выполнил еще раньше. Склады были заполнены. Дальнейший разговор (после приветствий) протекал так:
- Фира...
От одного этого обращения у девушки расширились глаза. Подобного от Сергея Васильевича она еще не слышала.
- ...когда меня не станет, вам предстоит сделать то, что написано в этой инструкции. Изучите ее прямо сейчас, запомните и уничтожьте. Хотя нет, лучше я это сделаю сам.
В инструкции не было прописано ничего сложного. Взять распечатки и пальчиковые носители... поместить в конверты... надписать адрес... отправить через... помалкивать.
- Вам все понятно? Отдайте лист мне. Я знал, что с памятью и сообразительностью у вас хорошо. Теперь объясню, почему это все затеяно. Когда я исчезну или умру - вот это лицо должно получить сведения. Надеюсь, вы сами догадались, что более никому не надо знать об этих предметах?
Ознакомительная версия. Доступно 323 страниц из 1614
