"Фантастика 2025-97". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Босин Владимир Георгиевич "VladimirB"

Секач принял ошибочное для себя решение, взрыхлил снег копытами и начал набирать скорость. С этого момента я перешёл в новое, боевое состояние. Я бы не рискнул в одиночку выходить против такого громилы. Но у меня есть ценные помощники. Обе собачки среднеразмерные и совсем на походят на массивных сибирских лаек, но работу свою они знают добре. Вот и сейчас обе кинулись навстречу зверю. В отличии от медведя, кабан не откликается на второстепенные цели. Прёт на меня, понимает, что собаки ничего толком ему не сделают. С его-то толстой шкурой. Но зато собачкам удаётся притормозить секача, цепляя его сзади. А когда до него осталось только метров пять, одной удалось вцепиться в заднюю конечность, другая повисла на правом боку. То что надо, зверя чуть развернуло ко мне боком и я в два прыжка вышел на расстояние удара рогатиной. Тут бить нужно сильно, чтобы пробить мышечный корсет. Удар получился плотным и пришёлся в переднюю часть корпуса. Секач упёрся и попытается достать меня своими страшными бивнями. Но тем самым он ещё глубже насаживается на лезвие. У кабана проекция низкая и упереться концом рогатины в землю не получится. Только ручками, вот я и упираюсь со всей дури. Все мы застыли в странной позе. Слышно только рычание собак, кабанья морда в полутора метрах от меня. От роняет пену из пасти и хрипит, кося на меня маленькими налитыми кровью глазками. Зверь как бы встал на растяжку. Собаки тянут в свою сторону, я удерживаю со своей стороны, стараясь повалить на землю. Долгие мгновения и наконец он падает. Всё, собачки ещё рвут остервенело его тушу. Но он уже по дороге в края вечной охоты, где много вкусных клубней и нет двуногих охотников, жадных до кабанятины.

Оказывается, Первуша уже подтянулся к нам. Так-то он остался с санями, охранять наше средство передвижения, но любопытен сосед, прибежал полюбопытствовать. Вместе мы быстро выпотрошили тушу, сначала я думал разделать свина на месте, но стало жалко шкуру портить. Поэтому дотащили кабана с грехом пополам до саней и с трудом перекинули внутрь.

А наш-то пострадавший уже вовсю шастает по избе. За неделю он вполне окреп и уже не похож на покойника. Желтизна на лице сменилась румянцем. Ну ещё бы, так жрать. Как в последний раз, благо мяса вдоволь после последней охоты. Вот мужичонка и суёт свой неугомонный нос во все щели. Пока что на нём только исподние порты и рубаха. Но в доме тепло, Акулина топит дважды в день, дров не жалеем. Обеда как такового у нас нет, разве что малые что перехватят. Вечеряем часа в четыре, когда уже начинает смеркаться. Сегодня хозяюшка балует нас отварным мясом и пшённой кашей (тут его называют просом). Это я научил Акулину не готовить обычный кулеш. Это когда сначала готовилось мясо, а потом в котёл добавлялась каша. Когда разваривалась, народ подтягивался поближе. Для еды у каждого была ложка, больше похожая на деревянную поварёшку с длинной ручкой. Такой удобно дотянуться и черпануть ароматного варева. Там граммов сто с лишним будет наверное. Пару-тройку раз черпанул и сытый. Специи каждый добавлял сам в ложку, ну ежели, конечно, мог себе это позволить. Никогда не добавляли сразу соль и перец в котелок. Ну, а у нас Акулина сразу солила по вкусу, чай для себя готовим.

Так вот, я научил её отдельно готовить мясо и даже делать немудрёную подливку. Перед подачей мясо крупными кусками кладётся сверху.

Я же, как глава семейства шевелил губами и делал вид, что благословляю процесс еды. Потом первым ныряю в котелок, стараюсь зацепить кроме каши и лежащие сверху кусы мяса. После меня потянулся наш гость, затем хозяйка с малыми. Я смотрю, как мужичок шустро небольшим ножичком, дарёным как и ложка мною, нарезает мясо на удобные небольшие кусочки. Жевать ему явно не просто, учитывая редкий частокол зубов во рту. Но мясо исчезало подозрительно быстро, несмотря на проблемы с зубами, и вот он уже тянется за следующей порцией. У меня была мысль завести обычай есть каждый со своей тарелки, но Акулина только недоумённо посмотрела на меня в ответ. Только на княжьем пиру наиболее важным гостям клали индивидуально в тарелку. Тот только тыкал жирным пальцем в понравившееся блюдо, и служка срезал порционные куски мяса или рыбы. А вот в народе процесс насыщения носил почти сакральный смысл. Типа как распить пузырь на троих, когда незнакомые люди вскоре становятся друзьями. Разделить трапезу, значит пустить человека во внутренний круг. Так и я не стал нарушать это благолепие.

После еды я решил, что настало время поговорить по душам. Мужичонка всё правильно понял. Сейчас он в положении погорельца с сомнительным прошлым. За душой ничего, кроме завидного аппетита. Он ест поболее меня, хотя может это организм восстанавливается и требует строительного материала.

— Ну, как звать-величать тебя мил человек, чем на жизнь зарабатываешь? — мы присели на лавку. Тот тоскливо проследил взглядом, как Акулина убирает со стола.

— Дык, Скорятой все кличут. А что касаемо остального, так где я только не работал. Покрутила меня жизнь.

Скользкий мужичонка, толком не ответил, так — уклончиво. Под этим «где я только» можно понимать всё, включая откровенную татьбу.

— А Скорята, это скорняк что ли?

— Не, просто сызмальства я дюже борзый был. Везде поспевал, вот и дали мне прозвище Скорята, скорый стало быть.

В данном случае борзый — это не наглый, а именно шустрый. Вообще современный язык похож на привычный мне классический русский не больше, чем тот же польский. Недаром я поначалу зависал, что-то похожее и созвучное вроде мелькало, но общий смысл доходил с трудом. А если ещё добавить малограмотность деревенских, множество терминов и словечек, доставшихся от коренных племён, здесь обитавших ранее. Та же чудь, весь и мерь, то становилось понятно, что ничего не понятно. И только помощь опыта бывшего владельца моего тела, который прожил два с половиной десятка лет среди местных, позволила мне быстро адаптироваться в новой языковой среде.

Именно новой. Ведь даже во времена Петра I и Екатерины II моему соотечественнику непросто было бы понять говорившего. Общий смысл уяснить разве что. А в середине пятнадцатого века и подавно. Поэтому в дальнейшем я буду вести повествование более привычным нам языком.

— И всё-таки, что умеешь делать? Может охотник или рыбаль знатный. Может знаешь работу скорняка? — с надеждой спросил я. Этот вопрос для меня стал очень актуальным. Дело в том, что лесная охота меня кормит и позволяет чувствовать себя достаточно уверенно. Денег у меня не прибавилось, но утвари, одёжки и даров земли у нас в достатке. Грех жаловаться. Но человек всегда стремится к большему. В моих планах перебраться в город, а там нужна денежка. Желательно серебро. А оно вот туточки, только наклонись. Прыгает по веткам и бегает по снегу. В лесу хватает пушного зверя. Это белка, куница, бобёр и песец. Да хватает всего, местные с удовольствием берут шкуры лисы, волка и того же косолапого или росомахи. У нас в деревне есть мужичок, который навострился отделывать звериные шкуры, что я ему приношу. Но пушниной он не занимается, не умеет. Он скорее кожевенник. А тут нужны определённые ингредиенты и опыт, чтобы получился достойный мех, за который будут платить звонкой монетой. Вот я и загорелся надеждой.

— Не, чего нет, того нет. Я больше по торговой части. Когда-то брату помогал, он в городе скобяную лавку держал. Помощником мытника был, на рынке сидел. Потом кметем в дружине князя Ярославского, Фёдора Васильевича.

Здесь Скорята споткнулся и не стал продолжать, видимо не всё приятно было вспоминать.

— Ну а как оказался в чистом поле с пробитой головой? — не стал я упускать момента узнать подробности происшествия, — по княжьим делам ехал или как?

Скорята опять горестно вздохнул и склонил голову, рассматривая свои голые ноги.

— Не, дружину наши разбили князья галицкие, город пограбили и ушли. А наш-то благодетель бежал в Муром к родичу, бросив остатки войска. Ну мы и разбрелись кто куда. Я и ещё трое парней сбились в ватажку. Нас нанимали те, кому нужна была охрана.