Тем более что мне вскоре было чем заняться — 15-го мая из Красноярска пришла рукопись книги «Мы из будущего». Прочитал я машинописный текст за несколько часов. Павлов строго придерживался рассказанной мною в ресторане ЦДЛ канвы, при этом добавив в меру философских размышлений. Получилось даже лучше, чем я ожидал, о чём не преминул написать в ответном письме на адрес отправителя. Добавив, что буду с нетерпением ожидать выхода повести (по объёму на роман книга не дотягивала) в каком-нибудь уважаемом и популярном журнале, а ещё лучше — отдельным изданием или хотя бы в составе сборника. Но для начала и журнал будет неплох.
Понедельник, 19-го мая, выдался тяжёлым. Пришлось экстренно с применением ДАРа спасать жизнь пациенту. Да и вообще денёк выдался тот ещё, пришлось по просьбе Гольдштейна даже пожертвовать поездкой в институт на комсомольское собрание по поводу переизбрания состава бюро. Яков Михайлович пообещал за меня вступиться, всё-таки жизни людей важнее.
Я покинул стены больницы почти в семь вечера. Уставший и голодный под моросящим дождиком трусцой добежал до своей «шахи», и прыгнул за руль с мечтою быстрее добраться до дома, крепко поужинать и завалиться спать.
Отчаянно зевая, я вырулил со стоянки на проезжую часть. «Дворники» методично ёрзали по лобовому стеклу, я снова зевнул, и в этот момент увидел голосующую парочку. Парень — примерно мой ровесник, и с ним девушка чуть помладше. Прилично одетые, оба в джинсах, на ногах — кроссовки. У него «Adidas», у неё — «Puma». Молодой человек держал над ними обоими чёрный зонтик, и оба махали именно мне. Собственно, передо мной больше машин вообще не было.
Не знаю, с чего я вдруг решил тормознуть. Никогда раньше извозом не занимался, да и сейчас не собирался начинать, просто подумал, что, если по пути — то почему бы и не подвезти. Всё-таки дождь, пусть даже до остановки всего-то полторы сотни метров, а до входа в метрополитен чуть побольше.
— Шеф, до Трёхгорного вала не подкинешь? Нам возле парка надо будет выйти. Трёшку плачу.
Парень склонился к окошку с пассажирской стороны, где я загодя приспустил стекло. Лицо его показалось мне немного отталкивающим. Хотя что именно могло в нём отталкивать — непонятно. Вроде вполне симпатичный, такие девушкам обычно нравятся. Девица, мерно давящая челюстями жвачку, не сказать, что красавица, но вполне ничего, и родинка на щеке ей идёт. Взгляд вот только, которым она по мне мазнула… Слишком уж хищный, что ли… Впрочем, не исключено, всё это мне кажется на фоне усталости, всё-таки пришлось сегодня ДАРом пользоваться, спасая жизнь вполне ещё молодой женщине. Да и Трёхгорный вал по пути, почему бы не захватить.
— Садитесь. И денег не нужно, нам по пути. Тем более три рубля для такой короткой поездки слишком много.
— Да торопимся просто, — добавил неловкости в голос парень, стряхивая со сложенного зонта капли влаги.
И показалось, что эта неловкость была наигранной. Но я слишком устал, чтобы искать чёрную кошку в тёмной комнате и, когда парочка заняла задний диван, отпустил сцепление, плавно выжимая первую передачу, чувствуя исходящий сзади от девицы запах мяты.
— А сколько лет вашему «Жигулёнку»? — поинтересовался молодой человек.
Я ответил, последовало ещё несколько вопросов, касающихся технического состояния автомобиля.
— Просто мне знакомый предлагает купить у него такую же, только бежевого цвета, — объяснил он свой интерес. — Просит семь тысяч за двухлетку. А вы почём брали? Восемь с хвостом? На авторынке? Понятно… Вот здесь налево, пожалуйста. Тут «пятачок» небольшой у въезда в парк… Да, вот он.
Я заезжаю на этот самый «пятачок», останавливаю машину, двигатель продолжает работать на холостом ходу. Вижу в салонном зеркале отражение лица молодого человека, тот криво улыбается.
— Спасибо, шеф!
— Да не за…
А в следующее мгновение на моей шее затянулась удавка. Всё произошло так быстро, что я не успел ничего предпринять. Главное, что не успел просунуть хотя бы один палец под тонкий, но удивительно крепкий шнур. Похоже, синтетический.
Я извивался, как опарыш на рыболовном крючке, чувствуя, что даже аккуратно подстриженными ногтями царапаю себе шею в тщетной попытке ослабить натяжение шнура. Я пытался сделать вдох, но даже молекула кислорода не могла просочиться через плотно сжатое горло.
ДАР! Я из последних сил активировал браслет, и попытался правой рукой достать руку моего убийцы. Не тут-то было, не получалось дотянуться, как я ни упирался ногами в пол и не пытался податься телом назад.
— Давай, Гоша, тяни сильнее, — как сквозь туман услышал я голос девицы. — Тебе помочь?
— Да иди ты… Сам я, Катька, не впервой, — огрызнулся Гоша.
Ах ты ж сука! Злость придала мне сил. Я вспомнил, какой фокус проделал на праздничном концерте в Колонном зале Дома Союзов, где в ложе напротив сидел ещё живой тогда Андропов. Сейчас это был мой единственный шанс.
Уже ничего не видя из-за тёмной пелены перед глазами, я поднял правую руку над своим плечом, развернув ладонь в сторону подонка, и мысленно приказал своим «паутинкам» остановить его сердце, вложив в этот посыл все оставшиеся силы.
Пелена, застившая мои глаза, не давала видеть даже отражение в салонном зеркале, я не мог понять, что там происходит, но удавка на моей шее вдруг ослабла, а за спиной послышался хрип. А я с каким-то сипящим бульканьем втянул в свои лёгкие воздух. Господи, как же хорошо дышать!
— Гоша! Гоша, что с тобой? — сквозь всё ещё стоявший в ушах шум услышал я взволнованный голос Катьки.
— Се… Сердце, — прохрипел Гоша.
Я стянул с шеи оказавшийся сплетённым из синих нейлоновых нитей шнур, ещё и с петлями для удобства затягивания на горле жертвы, сделал ещё пару глубоких вдохов через всё ещё сипящую, но уже более-менее пропускающую воздух носоглотку. Мир перед глазами понемногу прояснялся.
— Гоша, ну Гоша, блять…
В голосе подруги свежепреставленного раба божия Георгия (Егора, Юрия, Игоря?) слышалось отчаяние. Ещё бы, позлорадствовал я про себя, в такой ответственный момент потерять близкого человека. Ну или как минимум подельника.
Я осторожно потрогал пальцами припухлость на шее. Вроде гортань не сломана, хотя болело немилосердно. Ещё и слабость после такого концентрированного выброса энергии. Хорошо, что я всё-таки остался в сознании.
— Блять! Твою мать, сука!
Я услышал щелчок запорного механизма, дверь открылась, и «была плутовка такова». Только без сыра в виде моей «ласточки». В том, что именно машина приглянулась этим отморозкам, я не испытывал ни малейшего сомнения. Недаром Гоша с таким интересом расспрашивал меня про характеристики «шахи». Ну и деньги наверняка забрали бы. А с телом бы что сделали? Здесь выкинули бы в кусты или отвезли в более безлюдное место?
Так, ладно, надо этого приборка спасать да ехать сдавать ментам. Я отщёлкнул ремень безопасности, открыл дверь, выбрался наружу, дёрнул ручку задней пассажирской двери… Блин, забыл, что с этой стороны дверь заблокирована, а они залезали через правую заднюю, которая сейчас была открыта по причине бегства этой самой Катьки.
Морщась от боли в горле и превозмогая слабость, я плюхнулся рядом с Гошей, который съехал вбок и вниз. Приложил два пальца к холодной шее… Пульс отсутствовал напрочь.
Браслет я не успел дезактивировать, но ДАР был вещью умной, сам вырубался после того, как считал дело сделанным, и я снова повернул его против часовой стрелки. Надеюсь, силёнок во мне ещё достаточно.
Я вернул парня к жизни, но оставил его в бессознательном состоянии на то время, пока перетягивал ему руки сзади тем самым нейлоновым шнуром, которым меня хотели задушить. После этого вернул Гошу в сознание.
— Что, сердечко подвело?
Голос мой сипит, но я знаю, что это пройдёт. Мой пленник между тем смотрит ан меня осоловелым взглядом, в его глазах я вижу осознание происходящего.
— Ты…
— Я, — осторожно киваю, чтобы не причинять боль несчастной шее. — Сейчас поедем в ближайшее РОВД, пусть там тобой занимаются. И скажи спасибо, что я тебя откачал. Куда ж ты с таким слабым сердечком на такие рисковые дела подписываешься⁈ И подруга твоя, Катька, тебя кинула, как почувствовала, что жареным запахло.
