Ознакомительная версия. Доступно 258 страниц из 1287
Разбудил меня вовсе не царевич, а денщик-телохранитель Игнат. В гостиной жизнь уже кипела: слуги вовсю шуршали по хозяйству, Сушков с умным видом скрипел гусиным пером на дальнем конце стола. Так что к приходу Алексея я успел умыться, наскоро перекусить и морально подготовиться к выходу в свет.
– Другое дело! – буркнул себе под нос явно не выспавшийся царский сын, обозрев мой утренний наряд. – Немного старомодно, но ты же полгода отсутствовал.
Небольшой храм находился на территории Крепости. Народу собралось много, но давки не было и в помине. Поэтому мы с царевичем в начале службы постояли в центре, у всех на виду, а минут через пятнадцать начали потихоньку смещаться влево. Маневр завершился у подпиравшей потолок круглой колонны. Здесь вообще было малолюдно и, развернувшись в пол-оборота, можно было обозревать присутствующих людей.
– Вон, смотри, – толкал меня локтем в бок оживившийся Алешка, – между двух старых матрон, девица Лебедева. Хороша?
– Ничего.
– А вон, видишь, у противоположной стены, возле второго окна – дочь генерала Юзина Дарья. Видишь?
– Вижу.
– Ничего себе, правда?
– Ага, – снова согласился я, хотя было видно, что собеседника мое мнение не особо интересует. Да и рассмотреть чье-либо лицо в толпе, да еще среди укутанных в платки женских голов представлялось мне делом нелегким.
– А вон Сулицкая! Помнишь ее? Ах, да, ты же ничего не помнишь!
– Ты вчера так резко свернул разговор, словно боялся, что нас подслушают.
Видя, что друг мой не спешит переходить к серьезным темам, я решил сам подтолкнуть его в нужном направлении.
– Ну, так в тот раз-то подслушали, – лицо Алешки исказила злобная гримаса, – подслушали и донесли! А тут еще этот дурак Воротынский со своей перепиской! Тебя сослали, меня чуть не отправили в медвежий угол, вроде твоего Холодного Удела, только на юге. Чтобы от тебя подальше.
– А что было-то? Чего мы такого натворили? – прошептал я в ухо царевичу.
– Обычная пьянка была, Миха, – прошептал в ответ Алексей, – пили-гуляли-веселились. В какой-то момент стали обсуждать батюшкино правление, умничать по всяким поводам. Как всегда, Федьку ругали, мол, он со своими неуклюжими реформами доведет страну до бунта. Ну, тут Воротынский и заявил, что лучше бы государь мне доверил армию, я бы дров не наломал с этими нововведениями, как Федор. И вообще, мол, лучше будет, если я стану первым наследником престола.
– И всё?
– Ну, – царевич слегка помялся, – тут ты поддержал, да и я вроде как согласился. Обычные пьяные разговоры, сколько их у нас было! Только в тот раз Воротынского дальше понесло. Заявил, что есть влиятельные люди, готовые поддержать меня и задвинуть Федьку.
– Вот как! И что дальше?
– Да что дальше, – Алексей досадливо поморщился, – стали прожекты обсуждать, назначения и звания раздавать. Я ж говорю, пьяные были.
– Ничего хоть не подписывали? – мрачно усмехнулся я, пытаясь выявить обвинения посерьезнее пьяных разговоров.
– И этого хватило. Воротынский к себе уехал ночевать. А нас с тобой прямо с утра тепленькими и взяли в оборот. Потом к Воротынскому на дом поехали, а там письма из Фрадштадта с прозрачными намеками убрать Федора, чтобы не мешался под ногами. То есть совсем убрать.
– Вон оно что, – задумчиво протянул я, покушение на жизнь старшего царевича – это уже серьезно, тут и за одни разговоры жизни лишиться можно.
– Батюшка до сих пор со мной сквозь зубы разговаривает, – пожаловался младший царевич, – и при дворе меня вообще всерьез воспринимать перестали. Словно я не царевич, а недоразумение какое-то.
– А почему дружки Воротынского моей смерти желают? Почему меня везде называют трусом и предателем?
– Меня-то батюшка с Федором опрашивали, а тебя в допросную отвели, к Глазкову. А как раз после допроса к Воротынскому красномундирники и нагрянули. Вот все и посчитали, будто ты на него указал. Остальным-то невдомек, что нас подслушали.
– Что-то не сходится, – я почесал затылок, – а что этот Воротынский – настолько популярная личность, что общество так за него переживает?
– Есть такое, – снова скривился Алексей, – любимец женщин, богач, эрудит, герой последней войны с Тимландом.
– Всё равно не понимаю, факт измены-то налицо!
– Не знаю, Холод, не знаю! Только есть слух, будто ты в этом замешан был, а письма чуть ли не подбросил Воротынскому.
– Офигеть! – поразился я. Нечего сказать, богатая у кого-то фантазия – вот так просто, без всяких доказательств, перевести стрелки на подвернувшегося под руку собутыльника.
– Чего? – услышав незнакомое слово, царевич удивленно повернулся ко мне.
– Да это так, высшая степень удивления, – отмахнулся я.
– Офигеть! – медленно повторил Алексей, словно пробуя слово на вкус. – Чудно!
Не могу сказать, что всё мне в истории с графом Воротынским и полугодовой опалой Бодрова стало ясно, но кое-какой свет на это дело удалось пролить. Знания не бывают лишними, пусть я не могу извлечь из них какую-то сиюминутную пользу, но каким-то образом они всё равно пригодятся. Чем больше я узнаю о моем предшественнике в теле князя, тем больше понимаю, каким человеком он был, как вел себя в различных ситуациях, какие совершал ошибки. И тем проще мне будет исправлять эти ошибки. А исправлять их придется, ибо репутация прежнего князя Бодрова меня категорически не устраивает.
Служба подошла к концу, и народ неторопливо потянулся к выходу, когда я вспомнил еще об одном факте, вызывавшем у меня сомнения:
– Скажи мне, Алексей, а то, что Сахно вызвал меня на дуэль, – это вообще нормально? В свете того, что я князь и вроде как полковник, а он обычный дворянин и поручик.
– Лет пять назад ему бы и в голову такое не пришло, – грустно усмехнулся царевич. – Но Федор со своей реформой армии всё перевернул с ног на голову. Видишь ли, он считает, что дети худородных дворян гораздо больше стремятся овладеть военной наукой, нежели дети высокородных. Потому он последовательно уравнивает всех в правах. Чтобы стимул к развитию был.
– Начинание похвальное, но в отношении дуэлей – явный перегиб. Лучше бы вообще их запретили, небось немало народа гибнет ни за что ни про что.
– Да ты что? – изумленно прошептал мне на ухо Алексей. – Не вздумай такое говорить – сочтут сумасшедшим!
Мы с Алешкой покидали храм в числе последних посетителей, потому-то мое внимание и привлекла одинокая коленопреклоненная фигура. Велико же было мое удивление, когда я узнал бледное, заплаканное лицо вчерашней «девушки с лестницы».
– А это кто? – я дернул за рукав шедшего чуть впереди меня царевича.
– Где? А, это Наталья Ружина, графиня Корбинская, – он пренебрежительно махнул рукой, – приживалка.
В этот момент девушку загородил склонившийся над ней священник, и я поспешил вслед за Алексеем Ивановичем выйти на улицу.
– Что значит «приживалка»?
– Это же с твоей легкой руки, – начал было царевич, но наткнувшись на мой непонимающий взгляд, осекся. – Эк тебя, брат Холод, угораздило! Столько простых вещей объяснять теперь приходится.
– Думаешь, мне это нравится? Наверняка же в моей жизни не только плохое было, а я ничего вспомнить не могу! Родителей даже не помню! – в сердцах бросил я и нисколько не покривил при этом душой.
– Родители – это как раз понятно, ты совсем малой был, когда они погибли. А Ружина, она из семьи исконных владетелей Корбинского края. Сейчас это Улория, предки лет семьдесят назад профукали в ходе очередной неудачной войны. Но народ там наш, православный, и язык наш. Правда, если не отобьем назад, через двадцать – тридцать лет изменится всё, окончательно станет улорийским. Так вот, тамошние дворяне время от времени пытаются сподвигнуть отца на решительные действия, то бишь начать войну, а они тут же поддержат ее восстанием. Но с Улорией шутки плохи, армия короля Яноша сейчас сильнейшая на континенте. Да и за последние сто лет натерпелись мы от них, десять раз подумаешь, прежде чем решиться на такое.
Ознакомительная версия. Доступно 258 страниц из 1287
