Хамезра раздраженно вздохнула.
– Волшебник, который это сделал, не знал, на каком корабле мы покинули порт. Он призвал не одну дочь Лааки, а отправил кракенов за каждым кораблем, которые вышли из Кишна-Фарриги. Он знает, что я не могу уничтожить кракена. Именно на это он и рассчитывает. Сейчас он сидит, словно раздувшийся паук, связанный с каждым чудовищем тонкой магической нитью, и ждет, какая из них порвется. Он хочет узнать, какой кракен погибнет на охоте. Он знает, что находится на другом конце нити, и это поможет ему найти жертву. Он найдет нас.
Тьенцо посмотрела на Хамезру.
Джувал нахмурился.
– Я не понимаю. Порт покинуло более дюжины кораблей…
Тьенцо покачала головой.
– Спаси меня Тиа. Это Релос Вар, больше некому…
– Ты его знаешь? – удивился я.
– Ну разумеется. Он заходил к моему покойному мужу, чтобы выпить чашечку чая и принести кого-нибудь в жертву. Мы ведь были ужасно важными людьми. – Тьенцо саркастически махнула рукой, а затем понизила голос до хрипа. – Он ведь всего лишь самый могущественный волшебник в мире, ведь он всего в одном шаге от того, чтобы стать богом. Если для того, чтобы нанести удар, ему всего лишь нужно узнать наше местоположение, то она права – это чудовище трогать нельзя.
Я повернулся к Хамезре.
– Но ему все равно придется иметь дело с тобой. Он, похоже, считает, что не сможет одолеть тебя. Ты заставила его отвести взгляд. Он тебя боится.
Тьенцо остановилась. Да что там, она, кажется, и дыхание затаила. Она смотрела на Хамезру так, словно та – приготовившаяся к броску кобра.
– Ты…
– На это нет времени, – сказал Тераэт. – Кракен снова бросился в погоню.
Ванэ из Манола одним глазом присматривал за капитаном, а другим следил за чудовищем.
– Да у тебя талант, – сказала Тьенцо Хамезре. – Я даже не могла бы сказать, что ты волшебница.
Хамезра улыбнулась ей, словно мать – родному ребенку.
– Я много лет практиковалась, дитя мое.
– Помоги мне, – взмолилась Тьенцо. – Вместе мы справимся.
– Я не могу, – сказала Хамезра. – Есть правила, и есть последствия. Если я, одна из тех, кто придумал эти правила, нарушу их, потому что они неудобны для меня, то одержу победу в битве, но проиграю войну. Я не хочу возвращаться в старые времена, к хаосу, который царил до Соглашения [40]. Ты понимаешь меня, дитя?
– Нет. Нет, не понимаю, – сказал я. – За нашим кораблем гонится морское чудовище. Никто не забыл про морское чудовище? Живучее, гигантское, с огромным множеством щупалец? Голодное?
– Проклятье! – со злостью воскликнула Хамезра. – Дитя, я не в силах ничего сделать. Если я убью этого зверя, через несколько минут у нас на хвосте будет Релос Вар. И он приведет армию тьмы и теней – демонов из холодной, ледяной Пустоты. Спасая тебя от нее, мы потеряем все. Если тебя убьет кракен, ты, по крайней мере, сохранишь душу и сможешь вернуться…
Мне стало не по себе. Навсегда оказаться во власти демона…
Нет, что угодно, но только не это.
Лучше смерть.
– Клянусь богами преисподней! Ты же не собираешься допустить, чтобы чудовище разорвало на части корабль?! – воскликнул Джувал.
– Можно отправиться на север, – предложил Тераэт. – Поворачивай корабль.
– Ты спятил? – спросил Джувал. – Вокруг Жериаса все корабли идут по длинному пути, и это неспроста. Если попытаешься срезать путь через проливы, то попадешь в Пасть.
– Через Пасть есть безопасный проход, – ответил Тераэт. – Я знаю, где он.
– Дитя! – рявкнула Хамезра.
– Это все китовья блевотина, – сказал Джувал. – Я из Жериаса, но даже я не могу пройти через Пасть. Ни одному человеку это не под силу.
Не обращая на него внимания, Тераэт повернулся к Тьенцо.
– Безопасный путь через Пасть есть, но управлять кораблем должен я. Ваши люди должны подчиняться мне – мгновенно и беспрекословно. Тебя называют ведьмой, но то, что ты сейчас сделала, наводит на другие мысли. Ты училась в школе, или ты самоучка?
– И то и другое, – признала Тьенцо. – У меня были великолепные частные учителя. – Она посмотрела через плечо на волны. – Я могу повернуть течение против нее и сделать ветра попутными для нас. Тогда мы доберемся до проливов раньше, чем она нас догонит. В Пасть она войти не посмеет. – Она умолкла и посмотрела на Джувала.
– Я вот думаю: когда кто-нибудь вспомнит, чей это корабль? – зарычал капитан. – Вы все спятили, что ли?
– Мы можем остаться здесь, и тогда нас разорвут на части, – с улыбкой заметил я. – Тебе решать, Джувал.
Он посмотрел на меня, и его глаза расширились: он узнал.
– Знакомый голос… Ах ты, щенок. Что ты делаешь на моем корабле?
– Наслаждаюсь твоим гостеприимством, разумеется. – Я ухмыльнулся. – Поверь, тебе повезло, что мы оказались у тебя на борту. Иначе Тьенцо убила бы дочь Лааки, и тогда ты столкнулся бы с Релосом Варом в одиночку. А когда он перешел бы к самым интересным вопросам, ты даже не смог бы отрицать, что знаешь меня.
– Капитан… – В голосе Тераэта слышалась сильная нота тревоги.
Джувал нахмурился.
– Ладно. Идем на север.
14: Сказки перед сном
(Рассказ Коготь)
Когда Ола заглянула сквозь зеленую занавеску из бусин в свою ванную комнату, то увидела, что Кирин уже снял с себя свою рваную, запачканную одежду и теперь расслабляется в ее медной ванне. Свет фонаря заставлял частицы пыли в воздухе и поверхность воды сверкать; мыло, ароматные масла и кровь окрасили воду в розовый цвет. Кирин так усердно тер свою бронзовую кожу губкой, что даже кое-где поцарапался. Его шея была краснее остального тела и контрастировала с синим камнем-цали.
Кирин, ее малыш, разговаривал с новой танцовщицей. К удивлению Олы, девушка все еще была одета и совсем не помогала ему мыться. Это показалось Оле странным – если учесть, как сох по девушке Кирин.
Ола нахмурилась, вспомнив о напрасно потраченной молодости. Затем она стерла гримасу со своего лица, расправила плечи и сделала глубокий вдох. В ванную комнату она вошла весело – словно циркач, обученный Гуляками.
– Да, кстати! Вот и пир для моего милого мальчика.
Ола поставила рядом с ванной складной столик.
Кирин рассмеялся.
– Тебе не кажется, что тут слишком много еды?
Хозяйка борделя улыбнулась.
– Я принесла понемногу всех блюд, которые приготовили сегодня. – Она махнула рукой в сторону подноса, словно официант. – У нас тут перченая козлятина с кусочками свежего воракресса, баранина в соусе «леадо», по традиции, завернутая и обжаренная в банановом листе, маринованная в соусе «накари» желтая рыба с манго, жареные коренья безево, кокосовый рис, сердцевина пальмы и кусочки горькой дыни с шоколадом. – Затем, словно только что вспомнив, она добавила: – И немного моего виноградного вина из Кирписа. Оно тебя успокоит.
Заметив удивленный взгляд Мореи, Ола добавила:
– Знаю, знаю. Обычно я приберегаю его для ритуалов [41], но если нужно расслабиться, то я предпочитаю виноградные вина местным рисовым и кокосовым.
Кирин прислонился к бортику ванны. В его глазах заплясал свет, проникавший в комнату из окна.
– Ола, так вкусно я не ем даже в день своего рождения.
Ола усмехнулась.
– А ты почаще натыкайся на демонов. Попробуй желтую рыбу. Порошок «накари» из Валаси, а не из Ирандо. – Ола понимающе взглянула на Морею; девушка покраснела и отвернулась. Все знали, что порошок «накари» сделан из афродизиаков [42]. Именно поэтому его и подавали в таких местах, как клуб «Разорванная вуаль».
Ола подшучивала над Мореей, чтобы развеселить Кирина, но при упоминании о Валаси на девушку он даже не взглянул. Ола нахмурилась. Да, Ола знала, что Сурдье расстроен, но сейчас она впервые задумалась о том, насколько тяжело им пришлось.
