Старик нахмурился, нервно почесал затылок.
– Так ты думаешь, что нам всё-таки придётся уходить отсюда? Куда же тогда податься?
– Я не сказал, что мы обязательно уедем, – усмехнулся Ярослав. – Просто лучше быть готовыми. Сейчас нам и так вроде хватает. Ну, если не считать все те, принадлежности к цивилизации, которых у нас в принципе не было. Тут главное не увлекаться, а то обрастём барахлом, а случится что-то вроде произошедшего недавно и всё бросать придётся, а денег и нет.
Но в глубине души он был уверен: в один день они и правда покинут это место. Слишком много знаков, слишком много нитей тянулось в другие крепости. Но пока его занимал другой вопрос: зачем сюда пришли Журавлёва и Синявина?
И будет ли у него ещё шанс выудить у Ярославы новый навык?
Глава 12
Трамвай грохотал по ржавым рельсам, натужно звеня и дребезжа, будто сам был старым, уставшим зверем, тянущим людей из одного конца крепости в другой. Для Косого это было не просто в новинку, на такой рухляди ему кататься не приходилось ни в одной из своих жизней – это был целый новый мир. Он впервые здесь видел настоящий общественный транспорт: огромную железную коробку, куда люди заходили, бросали монету в маленький ящик у двери – всего-то рубль – и спокойно ехали хоть от начала маршрута до самого конца. Никто не проверял билеты, не ворчал, не гнал прочь.
Старик Ван ещё раньше слышал про эти трамваи. В крепости слухи расходились быстро – о всякой диковине, будь то новое блюдо на рынке или железный транспорт, гремящий по улицам. Поэтому, когда Ярослав сказал, что хочет посмотреть крепость, Ван только усмехнулся: мол, поезжай на трамвае – и дёшево, и удобно, а главное, заодно увидишь всё своими глазами.
– Брат, – сказал Лёшка, лениво облокотившись о подоконник вагона и разглядывая суету улицы сквозь мутноватое стекло. – Тут ведь людям вообще не о чем переживать. Живут, как в теплице: тихо, спокойно. Чуть-чуть поработал – и живи хоть в сто раз лучше любого беженца.
– А ты думаешь, у них нет забот? – усмехнулся Ярослав, присаживаясь рядом. – Даже у Льва Станиславовича хватает поводов для беспокойства. Деньги и еда не решают всё. Проблемы не исчезают, если карманы полные.
– Ну да…, – нехотя кивнул Лёха. – Тогда скажи, есть вообще хоть кто-то, у кого нет забот?
– Конечно есть, – фыркнул Ярослав. – Мёртвые.
Лёшка удивлённо повернул голову и уставился на него.
– Ты серьёзно? И говоришь это с таким лицом, будто анекдот рассказал….
– А что? Даже у такого дурака, как Чудило, хватает своих заморочек, – вздохнул Ярослав.
Чудило сидел на последней скамейке, прижимаясь щекой к холодному стеклу, будто оно могло снять боль. Лицо его было всё в синяках, один глаз почти заплыл. Никто толком не знал, где он шатался прошлой ночью, и кто так старательно отрихтовал его физиономию.
За окнами трамвая жизнь кипела. С обеих сторон улицы громко перекрикивались торговцы, пахло жареными беляшами, чебуреками, свежим хлебом и чуть прогорклым маслом. В лавках стояли кривые полки, заваленные всякой всячиной – от дешёвых круп и соли до старых кастрюль и керосиновых ламп. Мимо прохожих проезжали редкие велосипедисты, звонко трезвоня медными звонками, предупреждая зазевавшихся пешеходов.
– Слушай, а сколько тут стоит велосипед? – спросил Ярослав, разглядывая очередного седока, легко лавирующего между людей. – На нём удобнее, чем пешком топать.
– Не дёшево, – покачал головой старик Ван. – Сегодня попробую разузнать. Видишь сам – тут на великах только те, что прилично одеты. Шмотки на них дорогие, лица довольные. Видно, что уважаемые люди. Для обычного жителя крепости велосипед – предмет роскоши.
Ярослав хмыкнул. Когда-то он слышал байку, как один "городской эсквайр" купил велосипед, а к вечеру его уже стянули. Вор тут же рванул на нём в другую крепость – и был таков. Не верь потом в роскошь….
– Эх, надо было больше расспросить Ульяну по дороге, – пробормотал Ярослав. – Она-то здесь выросла, знала бы все тонкости.
Но теперь Ульяна, решившая остаться в крепости, уже сказала прямо: будет работать учителем, вести тринадцатый класс. Ярославу же приходилось самому разбираться во всех хитросплетениях нового мира.
И тут его отвлёк оживлённый разговор пассажиров.
– Слышали? – шёпотом, но с явным азартом сказал мужчина с грязноватым воротником. – Крепость 334 рухнула. Землетрясение всё смело. Даже люди из Консорциума Потанина сбежали сюда, в нашу крепость.
– Что, правда? – ахнул другой. – Такого ведь не передавали по радио!
– А чего ты ждал? – усмехнулся первый. – По радио тебе про такое не скажут. У меня есть друг, работает с людьми из Консорциума Потанина, так вот – он видел собственными глазами. Притащили сюда десятки беженцев вместе с какой-то важной шишкой.
– Беженцев? – удивился третий. – Но ведь они должны пахать за пределами крепости. Как их пустили внутрь?
Ярослав внимательно слушал, но не стал встревать. Только крепче сжал колени ладонями. Внутри трамвай продолжал греметь, сыпался мелкий песок из потолка, пахло железом, людским потом и дымом, что тянуло в окна с улицы. Мир за стенами крепости рушился – и это было уже не слухами, а реальностью.
– Кто его знает… – раздался голос где-то сбоку. – Только бы какой заразой от этих грязных оборванцев не подцепиться.
– Тише! – другой пассажир резко зашипел, кивая куда-то в сторону. – Смотри назад… мне кажется, это и есть беженцы!
Слова упали, как камень в воду. Весь трамвай разом притих, головы синхронно повернулись, и десятки глаз впились в Косого и его спутников. Чем дольше горожане разглядывали их смуглые грязные лица, ни Лёшка и Чудило мыться не захотели и небогатую одежду, словно у БОМЖей, тем сильнее морщились, словно запахло тухлятиной.
Лёшка даже рот приоткрыл от удивления из которогор откровенно воняло, когда увидел, что на следующей остановке люди толпой вывалились на улицу, будто из горящего вагона. После следующей остановки в трамвае остались только они, да водитель. Лёшка ухмыльнулся: казалось, ещё чуть-чуть – и тот бы тоже бросил управление и сбежал.
Ярослав бросил взгляд на свою одежду. Чистая, выглаженная, пахнет мылом – ведь он единственный недавно принимал горячую ванну. Но всё равно – ткань дешёвая, да и кожа у него обветренная, загорелая, сразу выдаёт пришлого или путешественника. На фоне гладких, сытых лиц местных жителей они смотрелись чужаками.
– Брат…, – шёпотом сказал Лёха, поёживаясь. – Они тут к нам явно недружелюбны.
И правда: никто не подошёл, не стал проверять документы, просто шарахались от них, как от прокажённых. Ну, так-то мыться надо, да и приодеться нормально, а не в обносках ходить. Это в подоле норма, но не здесь. Но как это вдолбить спутникам Ярослав не знал. И всё это при том, что никто даже не был уверен, беженцы они или нет. Всё из-за слухов – будто те несут с собой "заражение", микробы извне. Страх, умноженный на глупость, превращал людей в толпу, что шарахалась от каждого подозрительного лица.
Ярослав лишь холодно усмехнулся.
– Лариска, завтра купи каждому по два новых комплекта одежды, – сказал он тихо. – Будем носить свежие вещи, сольёмся с толпой. И мыться всем! Кто не согласен, прибью к чертям собачьмим.
– Я ничего нового надевать не собираюсь, – тут же буркнул Лёха. Он упрямо вскинул голову. – Не собираюсь играть по их правилам, будто хуже них.
– Слушай внимательно, – Ярослав обернулся к нему, голос его стал твёрдым. – Где бы ты ни жил – хоть в пустошах, хоть за этими стенами – если хочешь выжить, придётся подстраиваться. Мир не под тебя гнётся. Если не можешь изменить его – научись прятаться в нём. Это тоже сила.
Старик Ван почесал затылок, ошарашенный. Он привык считать Ярослава человеком пустоши – хитрым, живучим, но всё же дикарём. А сейчас слышал в его словах нечто большее – те же законы он переносил и на жизнь в крепости. Для Ярослава выживание в городе ничем не отличалось от выживания среди развалин.
