Палец собрал толстый слой пыли. Печатной машинкой пользовались совсем недавно: на некоторых клавишах пыли не было. Я вспомнил, как в тот день повернулся и пошел в следующую комнату.
Теперь я стоял перед дверью, которая еще пару дней назад была заперта изнутри. Она все так же была закрыта, только ручка выбита выстрелом. Я потянулся к двери…
– Не надо.
У меня за спиной стоял Дейв.
– Почему?
– Потому что ты не хочешь заходить туда.
– Я хочу знать, что там.
– Ты и так знаешь.
– Не знаю.
– Знаешь, Джесс. Лучше уйти.
Я внимательно посмотрел на Дейва:
– Что я знаю? Что там, Дейв?
– Ничего такого, на что стоит смотреть опять. Пойдем.
– Я хочу зайти.
– Не надо.
– Мне нужно знать.
– А мне – забыть.
– А ты помнишь, что там?
– Помню и не могу забыть. А ты помнишь тоннель, Джесс? Лучше не входи туда. Пойдем назад.
Я повернулся к Дейву, но тот уже удалялся по коридору. Я вновь посмотрел на дверь, скрывавшую столько тайн, и понял, что Дейв прав. Лучше не открывать ее. И я пошел по коридору за Дейвом, за своим другом. Хотелось верить, что мы уйдем, а все страшные воспоминания останутся за запертыми дверьми.
19
Когда же прибудет помощь?
Эти слова написал кто-то из нас жирным черным маркером на одном из окон ресторана через несколько дней после катастрофы. Тогда мы надеялись вот-вот увидеть в небе самолет или вертолет со спасателями. Я смотрел на надпись, а за черными буквами плыли с востока мрачные тучи. Хотелось верить, что семья Дейва погибла быстро, без боли и страха, сразу же, как только посыпались бомбы.
Дейв верил, что родителям удалось спастись, и старался всеми способами ускорить наш уход из небоскреба. Уходить было страшно, но в то же время неизведанное манило нас. Утром Дейв организовал урок стрельбы: мы поднялись на крышу и перевели пару сотен патронов для «глока». Я попробовал было выстрелить из дробовика, но отдачей мне чуть не выбило плечо. Тренировка пошла на пользу: мы почувствовали себя подготовленными к предстоящему дню. Прицелился, выстрелил, перезарядил. Прицелился, выстрелил, перезарядил. Я довел эти действия до автоматизма. Прицелился, выстрелил, перезарядил.
Когда мы спускались с крыши, я не сводил глаз с Анны. Хотелось быть с ней рядом, но я знал, что мы никогда не будем так близки, как мне хочется. Мое сердце было разбито, а ее – нет, но она не была в этом виновата.
– Оружие не защитит нас, – сказала Анна, не обращаясь ни к кому конкретно, когда мы вернулись в ресторан. Она все еще не могла успокоиться после стрельбы. – Если охотников будет много, всех не перестреляешь. Пистолет пригодится только в одном случае: он может избавить владельца от страшной смерти, – продолжала Анна.
Я отложил «глок» и взял книжку с комиксами. Интересно, почему Анна это сказала? Кому предназначались ее слова? Мне? Может, прочитала какую-нибудь серьезную книгу и теперь ей в голову лезут мрачные мысли? Как-то мне не хотелось избавлять самого себя от страшной смерти. А может, мне было нужно, чтобы она отговорила меня от последнего шага, на который я уже почти решился?
– Я уверен, мы точно найдем нормальных людей, когда поплывем по Гудзону. Как только мы уйдем отсюда, мы встретим других спасшихся, – сказал Дейв.
– А что, может, решимся пересечь Атлантику? – сказала Анна довольно весело.
– То есть ты собралась домой? Думаешь, на лодке можно доплыть до Англии?
Она никак не отреагировала на мое ехидство:
– Ты тоже читал эту книгу?
Я подумал, что ответить.
– Ну, читал, – почти соврал я. Книгу мне в детстве читал отец, в ней рассказывалось о подростке, который провел несколько месяцев на спасательной шлюпке вместе с бенгальским тигром, после того как его родители погибли в кораблекрушении.
– Слушайте, а ведь в тот день в Нью-Йорк должен был приехать президент, да? – спросила Мини.
– Ну и что? – отозвался Дейв.
– Просто интересно, а он тоже… того?
– Сомневаюсь.
– А остальные члены правительства?
– А что остальные?
– Ну, обычно на такой случай для всяких шишек предусмотрен бункер или специальный самолет, – сказала Мини.
– А ты откуда знаешь?
Дейв не дал Мини ответить на вопрос Анны:
– Из компьютерных игр, книг, фильмов…
– Они отлично готовят к концу света, – добавил я.
– Да уж.
– А если даже правительство живо и здорово? Ну, сидят себе всякие министры и генералы в какой-нибудь скале с запасом еды на сто лет. А нам-то с этого что? У нас от этого лампочки не загорятся, когда в генераторе кончится топливо, – сказал я.
– В машинах на улице полно топлива.
Я прекрасно понимал, к чему ведет Анна.
– Анна, мне надоело тягать канистры на эту верхотуру. Если ты не хочешь уходить, то…
– То можно найти где-нибудь в городе двухэтажный дом и жить там. Мы все равно знаем Нью-Йорк гораздо лучше, чем Бостон или любое другое место, куда мы можем доплыть. Почему не обосноваться в одном из таких уютных кирпичных домов, как те, что показывают в «Сексе в большом городе»?
– Ты просто выбираешь самый легкий путь, – сказал Дейв.
– Почему?
– Да потому что пора убираться с этого долбаного острова.
– И рисковать при этом?
– Нужно узнать, что творится за его пределами, или ты собралась сидеть тут до скончания веков? Мы должны выбраться отсюда и посмотреть, что творится в мире.
– Дейв прав, – сказал я. – Мы отправимся к ло…
– К Опре, – поправил меня Дейв.
Я вздохнул.
– Завтра мы отправимся к Опре. А вообще, ну как верить в то, что правительство в порядке, армия в порядке, остальная Америка в порядке, если за столько времени здесь никто не объявился? В конце концов, мы же не в зоне отчуждения?
– Новому Орлеану тоже пришлось ждать помощи.
– Но здесь все по-другому, Дейв! Прошло столько времени, а до сих пор – тишина.
– Отец говорит, что власти способны только на две вещи: выкачивать деньги и убивать людей, – сказал Дейв.
– Почему нас никто не предупредил? Не эвакуировал?
– Проглядели.
– Отличный ответ, Дейв!
– Я уверена, они знали про атаку, – вмешалась Мини. – Самая крутая и богатая страна в мире, самые крутые военные – и что, никто ничего не знал?
– Мини, тебе снова мерещится ЦРУ? – спросил я с улыбкой. Остальные тоже заулыбались.
– А если охотника укусит комар, а потом укусит кого-нибудь из нас – мы заразимся?
– Мини! Ну и фантазия у тебя! – сказал я, но все равно стало не по себе. – Задашь эти вопросы чиновникам, когда они начнут вылезать из своих бункеров.
Мы замолчали, думая каждый о своем. Интересно, останемся ли мы друзьями и завтра? Как там моя семья? Все же до Австралии отсюда далеко: может, с ними все в порядке? А вдруг «авторам» всего этого кошмара Австралия тоже показалась удачным полигоном? Я представил, как отца с мачехой выгнали из дому и они скитаются по улицам, а в нашей столовой обедают захватчики. А потом мне пришла в голову странная мысль: мы ведь тоже рыскаем по чужим квартирам, едим чужую еду, носим чужую одежду – так чем мы лучше?
За обедом все разговоры снова вертелись вокруг нашего ухода, но мы больше ничего не планировали, просто болтали: так было легче принять это решение. Где-то глубоко в душе я понимал, что готова даже Анна: хоть она и говорит, что мы можем жить здесь месяцами, все же понимает, что чем меньше у нас еды и воды, тем опаснее наше положение, ведь рано или поздно придется спускаться все ниже и ниже.
Друг за другом мы встали из-за стола. Дейв пошел возиться с оружием, девчонки сели играть в «Монополию», а я улегся с книгой, про которую упомянула Анна, – «Жизнь Пи». Отец читал мне ее лет в восемь или в девять, и это была последняя наша с ним книга; да и вообще, с тех пор мне никто не читал вслух. К сороковой странице мне страшно захотелось услышать голос отца, захотелось, чтобы мама спела мне колыбельную.
