Химеры (СИ) - Стригин Андрей Николаевич

— Народ под впечатлением от показанного шоу, пылающая корона на твоём плече, произвела неизгладимое впечатление, толкуют, что это чуть ли не сам бог тебя отметил. Это помогло нам сплотить людей — хороший задел для укрепления власти. Но, время пройдёт, страсти утихнут, события этого дня потускнеют и найдутся шакалы, которые захотят всё порушить. Тенденции к этому есть. Я приглядываюсь к людям, в нашем городе есть опасные типы, явные и скрытные. Последние из них, более для нас неугодны, они потихоньку прощупывают народ на предмет вшивости и потенциальные единомышленники у них есть. Если проявим, хоть небольшую слабину, нам вцепятся в горло.

— Неужели так серьёзно? — тревожится моя жена, в её огромных глазах плещутся звёзды.

— В полной мере, — кивает Аскольд.

— И, что они сделают? — тревожится Семён, в глазах колыхнулся страх.

— Убьют, — усмехается начальник безопасности.

— Что же делать? — обращается ко мне Лада.

— Будем работать на опережение.

— Это как?

— В режиме военного времени, — мрачно усмехаюсь я.

— Пару человек акулам скормим, на долгое время будет мир и порядок, — с невозмутимым видом изрекает Аскольд.

— Ты шутишь? — недоверчиво улыбается моя жена.

Яна сидит посуровевшая, она как никто знает мужа, но не вмешивается в его дела. Может не всё ей нравится, но она является прекрасным образцом жены для такого мужа как Аскольд.

— Я, так думаю, до этого дело не дойдёт, но в любом случае, всё станет решать начальник безопасности, вмешиваться не буду.

— Кстати, в городе ещё один инцидент произошёл, мужичонок один сковородку слямзил у одной гражданки, считаю необходимым показательный процесс изобразить, — озабоченно поглаживает бородёнку Аскольд.

— Всего лишь сковородка, — фыркает Лада.

— В нашем состоянии это целое сокровище, как джип в прежние времена, — усмехается Аскольд. — Но даже дело не в этом, воровство необходимо пресечь в корне, иначе процесс пойдёт лавинообразно и уважения к власти не будет, а это крушение всего.

— Акулам скормите? — пугается Семён, его челюсть едва не выпадает, а вид такой несчастный, что нас разбирает безудержное веселье.

Я прыскаю со смеху, женщины тоже, но Аскольд остаётся серьёзным.

— Для первого раза нет, а вот во второй раз, очень может быть. Плетьми будем бить, не смертельно, но многие запомнят, — в голосе Аскольда звякает металл.

Ладушка с тревогой смотрит мне в глаза, но неожиданно на лице отражается целая гамма из чувств и возникает решимость: — Ребята, в принципе, я с вами согласна, давить воров надо, эти гады и сюда влезли!

Наверное, она вспомнила, как с неё хулиганы срывали золотую цепочку с крестиком, ещё в той жизни. Она часто вспоминала, как липкие, грязные руки шарили у неё на шее, а её будто парализовало от страха. Затем рванули цепочку, разрезав шею, после чего подонки спокойно ушли, а крестик упал под ноги. Она, после этого случая, полдня мылась под душем, что бы смыть всю скверну.

Мне стало весело, Аскольд подобрел лицом, Яна прижалась к его плечу, а Семён насупился, видно, демократические принципы сильно сидят в сознании. Он верит в сказки о перевоспитание. Что делать, у каждого в голове, свои тараканы, иногда, даже белые.

— Завтра пошлём экспедицию, один из учёных мужей предположил, что у нас есть все шансы изготовить цемент. Утверждает, что найдёт все химические компоненты для производства, а нас заставляет изготовить печь по его чертежам, — меняет тему разговора Аскольд.

— Если заставляет, надо изготовить, — соглашаюсь я. — Единственное требование, все химические производства, вне зоны города и, чтоб никакого загрязнения местности. Это должен быть из основных законов, хватит свинячить, за нарушение, — я вздрогнул от пронзившей меня мысли, — всё, вплоть до смертной казни.

Аскольд кивает, Семёна же, потрясли мои слова, он жалко смотрит на меня: — Это жестоко, — затравлено произносит он.

— Зато действенно, — стреляет глазами Яна.

— Расслабься, дружище, — я хлопаю по плечу, — ты ли это говоришь? А кто мужика дубиной убил?

— Я? Он нас хотел убить! Я случайно!

— Так, вот, Семён. Всё это свинство, бомба замедленного действия, которая, в будущем, может убить всё человечество, — я пристально смотрю в глаза. Он взгляд не потупил, вздыхает и… соглашается со мной — приятно иметь дело с умным человеком.

Семён ещё сильнее насупился, сосредоточенно ковыряет песок сломанным луком, он ушёл в мысли, в мозгу происходят титанические подвижки, но я уверен, циферки в голове расположатся правильно.

— А как наш архитектор по поводу планировки города, Архип Иванович, кажется. Что предлагает? — смотрю я на Аскольда.

— Утверждает, что на склонах место для населения города не хватит, а ещё планируется прирост. Требует рассмотреть его предложение по выводу города со склонов на плато.

— Вот учёные у нас, — улыбаюсь я, — всё требуют, требуют, но всё сходится с нашими мыслями. Он прав, нам необходимо выходить на поверхность, но и склоны не оставлять, пускай там будут бассейны, бани, коптильни, сады. Твоя дочурка, орехов грецких насадила, Семён картошку закопал, земля там богатая, это будет зоной отдыха для трудящихся княжеских родов, — шучу я.

— Хорошая идея, — неожиданно поддерживает меня Лада.

— Ты это, насчёт трудящихся, — ехидно замечаю я.

— И это, тоже, — так же ехидно ответила она. — Мы первые обнаружили площадки, значит и привилегий у нас больше.

— Она права, — поддерживает её Яна.

— В плане безопасности, это место самое выгодное. С моря трудно подобраться, только одна тропа, но мы её перекроем забором и поставим стражу, а на плато расположится город, он станет служить буфером от вторжения сверху. Власть города должна находиться в наибольшей безопасности, поэтому поддерживаю эту идею, — спокойно произносит Аскольд. — У нас гости, — неожиданно говорит он, внимательно вглядываясь в темноту. Действительно, справа по берегу идут люди.

— Что за путники сюда пожаловали? — всматриваюсь я в том направлении.

— Ночью нормальные не ходят, — поджимает губки Лада.

— Шли бы вы в лагерь, девочки, — бросает Аскольд.

— Их трое… точно, трое, — замечает глазастая Яна. — Думаю, мальчики, в случае чего, вы справитесь, — уверенно говорит она, хищно раздувая ноздри.

— Ладно, сидите, — Аскольд по своему обыкновению усмехается, он всё просчитал и думает, что произойдёт нечто забавное.

Фигуры медленно приближаются, их трое мужчин весьма крепкого телосложения, в руках держат толстые палки. Когда равняются с нами, я понимаю жену, «ночью нормальные не ходят», они мне сразу не понравились, лысые, морды в щетине, татуировки вызывающе бьют синевой, глаза наглые, маслянистые.

— Здорово, братаны, — вякает один из них. — Греетесь под луной, — хохотнул он, думая, что остроумно шутит.

Краем глаза отмечаю, как Аскольд выудил на свет божий, длинный кусок обсидиана, острого как бритва и понял, если начнут мутить, шансов у «братанов» никаких.

— Живёте там? — указал тот взглядом на скалы, где виднелись отблески от костров. — Далеко, — глубокомысленно изрекает он.

«Братаны» явно изучают нас. Они видят: один из нас, Аскольд, что-то аспиранта, худощавый, с неказистой бородкой, вроде бы слякоть, но их сбивает с толку, очень уж он спокоен. Я также не выделяюсь телосложением, слегка покрепче, но не намного. Семён крупный, но несколько рыхловат, тоже не противник.

Видно всё, прокрутив в своих мозгах, они решили действовать: — Братаны, баб у вас многовато, одну отдайте, миром разойдёмся.

Лада вспыхивает словно факел, глаза сверкнули как два боевых лазера, испепеляя подонков ненавистью. Яна, напротив, язвительно улыбается, с пренебрежением бросает: — Шли бы вы своей дорогой, козлы, не ровен час, обделаетесь в штаны, вонять будете, хотя, вы и так смердите, хоть нос зажимай.

— Во, чешет! — восхищается главарь, — решено, мы заберём эту тёлку.

Что произошло всей момент, за гранью соображения, Семён с рёвом взбесившегося ишака вскакивает на ноги и влепляет такую мощную оплеуху, что звучит характерный треск ломающихся шейных позвонков, голова у урки откидывается назад, он подает, некоторое время бьётся в конвульсиях, взбрыкивает ногами, разбрасывая прибрежную гальку, и затихает в нелепой позе. Все замерли, возникает тишина, лишь волны шуршат по обкатанным камням.