Камень (СИ) - Минин Станислав

– А ещё, Витя, там был именной императорский указ…

– Всё, Толя, вспомнил! Теперь у нас получается, что князей Пожарских целых два, старый и молодой… Ну, ладно, но как это может отразиться на наших внуках?

– По сообщениям моей службы безопасности, моя Наташка и твоя Инга к этому Пожарскому-младшему явно неровно дышат. Что будем делать, Витя? – поинтересовался Долгорукий.

– Ты с сыном разговаривал? – не спешил отвечать Юсупов.

– С Анатолием? Пока нет, сразу после доклада службы безопасности набрал тебя.

– Правильно сделал. – сказал Юсупов после небольшой паузы. – Вот и я со своим разговаривать пока не буду. Нам надо с тобой встретиться и обговорить, как мы будем на это всё реагировать. Да, чуть не забыл, надо ещё и Шереметьева пригласить. Договорились, Толя?

– Договорились. – сказал Долгорукий в трубку и нажал кнопку отбоя.

– Как погуляли? – с ухмылкой поинтересовался Прохор, ставя передо мной тарелку с ухой.

– Отлично. Вечер закончился в развлекательном центре Долгоруких. – ответил я.

– Чем сейчас собираешься заниматься?

– Не знаю ещё, может быть на планшете в паутине посижу.

– Про подружку свою не забудь! – улыбался Прохор. – Она явно ждёт от тебя отчёта за прошлую ночь. Не звонила ещё?

– Нет пока. – помотал я головой.

– Вот с обедом закончишь и набери её, а то обидится…

Воспользовавшись советом Прохора, я позвонил Алексии. Выяснилось, что она ездит по своим делам, дома будет только вечером и ко мне зайдёт. Мой воспитатель оказался прав, предупреждая, что девушка устроит мне аккуратный допрос. Скрывать мне было нечего, совесть моя была чиста и на все вопросы Алексии я ответил «правильно», за что был «милостиво» оставлен на ночь.

На следующий день, после лекций в Университете, мы с Долгорукими и Юсуповой пошли в кафе. Через некоторое время к нам присоединилась и Шереметьева. Конечно, все разговоры крутились около нашего субботнего похода в ночной клуб. Девушки с меня взяли твёрдое обещание о том, что в ближайшие выходные мы все это ещё раз повторим. В кафе просидели около двух часов, потом я проводил девушек до машин и направился домой.

После восьми вечера ко мне заглянул Сашка Петров, которому я рассказал о своем субботнем загуле.

– Врастаешь, потихоньку, в светское общество? – хмыкнул он после того, как я закончил.

– Приходится… Сам понимаешь… – улыбнулся я. – Как сам выходные провёл?

– Да мы тоже с однокурсниками в кафе в субботу сходили, а в воскресенье я дома просидел, своими делами занимался.

Рассказав мне, в свою очередь, подробности студенческой вечеринки, Сашка засобирался домой, вызвал такси и уехал.

Граф Орлов досматривал видеозапись последней тренировки Пожарского.

– Да уж… – полковник выключил плазменную панель. – Какие мысли, Виктор Борисович? – спросил он у сидящего рядом Смолова.

– Иван Васильевич, для него практически все наши тренировки бесполезны, сами ведь видите! – ротмистр встал и начал ходить туда-сюда перед Орловым. – Остается только полоса препятствий и тренировка работы в команде, да со стрельбой у него не очень, надо подтягивать.

– Когда у него следующая тренировка?

– Сегодня должен приехать.

– Вот и погоняйте его на полосе препятствий, с учётом нашей специфики, да в тире пусть тренируется, а работой в команде можете заняться чуть позже.

– Я примерно так и наметил, Иван Васильевич. – ротмистр наконец остановился. – Могу быть свободен?

– Да, Виктор Борисович. – кивнул головой полковник и устало откинулся на спинку кресла.

Упрёки за отказ пойти после лекций в кафе во вторник я выслушивал уже не от двоих девушек, а от троих. Оказывается, у Ани Шереметьевой сегодня было на одну лекцию меньше, чем у нас, и она специально осталась в университете только для того, чтобы сходить с нами в кафе.

– Девушки, а вы мне раньше не могли сказать, что моё присутствие обязательно? – улыбался я.

За всех, как всегда, ответила Инга Юсупова:

– Алексей, ну что ты как маленький! Конечно же, твое присутствие обязательно! – она смотрела на меня таким чистым и не замутнённым взглядом, что мне, на секунду, стало даже стыдно за свое «отвратительное» поведение.

– Хорошо, девушки, я останусь только на одно мороженое, а потом мне правда надо идти. – сказал я им твёрдо, чем заслужил благодарные улыбки красавиц.

– Алексей, такое ощущение, что за нами следят. – сказал мне Прохор, глядя в зеркало заднего вида.

– Как следят? – не понял я.

– Эта серая Лада висит у нас на хвосте от самого дома. – пояснил мне Прохор. – Сейчас приготовься, будем отрываться.

– Хорошо. – кивнул я.

– И машину мне не развороти. – ухмыльнулся Прохор, закладывая крутой вираж.

Разминувшись, буквально, в сантиметрах с попутной машиной, мы повернули направо на ближайшем перекрёстке, проехав до следующего перекрёстка, повернули опять. На большой скорости мы пару раз проскочили на красный свет под отчаянные гудки других участников движения. Пока не выехали из Москвы, Прохор продолжал резко перестраиваться, сворачивал на параллельные улицы и постоянно менял направление движения. Уже когда мы подъезжали к Ясенево, он сказал мне:

– Про слежку в Корпусе пока молчи, мы сами с твоим дедом разберёмся. Если будут спрашивать, почему задержался, скажи, что попали в пробку.

– Хорошо. – кивнул я, и вышел из машины.

В раздевалке меня уже ждал Смолов.

– Переодевайтесь, Алексей Александрович, нас ждут великие дела! – заявил он мне с улыбкой.

Дела были действительно великие. Когда мы добрались до полигона, Виктор Борисович приказывал мне на «темпе» бегать, прыгать, подтягиваться и отжиматься, и всё это на время и количество. Все результаты, никак их не комментируя, ротмистр записывал в свой блокнот. Потом была полоса препятствий, более сложная и длинная по сравнению с той, которая была у нас в лицее. Уже в конце, когда я практически вылез из трубы, мне «достался» удар в голову, от которого я не сумел увернуться. Откатившись сторону, заметил, что на меня несутся два человека в комках и тактических шлемах, точно таких же, как и на мне, а за их спинами маячили ещё трое. Такого у нас в лицее точно не было… Видимо, опять начальство меня проверяет. На ноги я вскочил так, чтобы прикрыться одним из нападающих от второго, поймал его ногу, которой он хотел ударить мне в живот, и просто толкнул «волкодава» на его напарника, после чего они покатились по песку. С троицей следующих «волкодавов» такой фокус с самого начала не прошёл – ребятки чётко пытались отслеживать, чтобы я не прикрылся кем-нибудь из них от остальных, даже прекращали атаку, если это грозило тем, что произошло с первой парой. Но и это им не сильно помогло – на «темпе» я был гораздо быстрее их и, «поймав» очередного «волкодава», я толкнул его в оставшихся двоих. Тут подоспела оклемавшаяся первая пара нападавших. С ними бой я построил так, чтобы контролировать троицу вторых, которые уже пытались вставать, но, раз за разом, получали от меня удары, валившие их на землю. Когда попытки встать прекратились, а на ногах остался только один «волкодав» субтильного телосложения, уже достаточно вяло двигавшийся, я решил закончить учебный бой красиво. Проведя удушающий приём, я дождался похлопывания по руке от моего последнего противника, который продолжал из последних сил держать ментальный доспех. «Волкодав», шатаясь отошёл от меня на пару шагов и обессиленно опустился на землю.

– Ты настоящий Камень! Как в тисках побывала! – неожиданно услышал я женский голос из-под тактического шлема.

– Прошу прощения, но, если бы я знал… – начал я извиняться, но был прерван девушкой.

– Обязан был бы поступить точно также!

В этот момент к нам подошел Смолов.

– Я очень извиняюсь за то, что прерываю вашу светскую беседу, но кто за вас будет заканчивать полосу препятствий, курсант Пожарский?