— Так попробуй руками, — отмахнулся от мегеры избитой фразой.
— Не к месту и пошловато. Я доложу Виталию Ивановичу, что нет полного содействия с твоей стороны. — Поднявшись, она подошла к двери:
— Если тебе что-то понадобится — нажми красную кнопку на стене. Мой тебе совет, Саша, не думай бежать. Ты даже не представляешь в каком регионе страны находишься, снаружи охрана, и есть еще два периметра, которые тебе не преодолеть. Не заставляй шефа жалеть, что тебя не усыпили.
После ее ухода, наступила тишина — мне надо было пораскинуть мозгами, чтобы выработать план. Немедленное бегство я отмел сразу — далеко не убежишь в больничной одежде, даже если вырвусь из этого места, трудно остаться незамеченным в такой униформе. У меня нет денег, нет паспорта и нет понятия, куда и как податься. Придется принять условия игры, пока не разберусь во всем.
После кофе, решил обследовать свое новое жилище: домик имел три комнаты — небольшая гостиная с кухней, шикарная ванная комната и спальня с двуспальной кроватью. Вспомнив слова мегеры, нажал на красную кнопку, вздрогнув от неожиданности — дверь открылась практически сразу.
— Слушаю! — я не сразу отреагировал на слова молодого охранника и попросил принести сигареты.
— Какие? — уточнил парень, не сводя с меня глаз.
— Парламент, но только из дьюти фри, — после ухода парня, позволил себе даже усмехнуться — вряд ли охранник меня понял. Появление парня уже через десять минут с «парламентом» швейцарского производства, заставило пересмотреть свое отношение к месту, где сейчас находился.
«Блядь, что за место, где даже сигареты импортные имеются в наличии. А если бы я попросил 'Лаки Страйк»?
Следующие два дня прошли рутинно: половину дня меня мурыжила мегера, доставая глупыми вопросами, раскладывая цветные листы бумаги, прося разложить их по настроению. Кормили меня отлично, в спальне оказался телевизор, а ванная комната заставлена средствами гигиены и косметики. Удивляло отсутствие зеркал — в доме не нашлось даже маленького огрызка. И по-прежнему, мне не давали другой одежды, приходилось ходить в больничной униформе.
Утро четвертого дня принесло изменения сразу после завтрака: мегера пришла в сопровождении двоих парней в черной униформе.
— Виталий Иванович будет через пару часов, тебе надо переодеться и нанести немного макияжа, — с ходу заявила женщина. Один из парней, потянулся к наручникам на своем поясе.
— Не надо, Саша будет вести себя хорошо. Так ведь, Саш? — полуутвердительно спросила Григорьевна. Я просто кивнул в ответ, меня занимал предстоящий визит Проскурнова и переполох, связанный с этим. В сопровождении мегеры и двоих парней, я прошел в соседний домик, оказавшийся гримерной с бутиком для молодых девушек. Рядами висела самая разнообразная одежда, две из трех комнат были своего рода гардеробной.
— Выбери себе одежду, — поднялась с кресла молодая узкоглазая девушка, — меня зовут Стелла. Стелла Ким, — протянула она маленькую узкую ладошку, — я визажист. Третья комната, где находилась Стелла, была гримерной — на многочисленных полках ровными рядами стояли помады, крема, косметички и еще масса всякой женской ерунды, призванной успешно охотиться на мужчин. В этой комнате зеркало было перед столиком, но оно было завешено.
Я выбрал джинсы, футболку и кроссовки — в такой форме удобно драться и бежать, если представится случай. Усадив меня в кресло, Стелла начала колдовать над моим лицом: мне было любопытно, что происходит, но закрытое зеркало не давало информации.
— Вы готовы? — мегера вернулась неожиданно, я даже успел забыть про ее уход.
— Последний штрих, — Стелла ловким движением нанесла какой-то крем на мое лицо, мягко круговыми движениями растирая его под глазами.
— Саша, пошли — Мария Григорьевна смотрела на меня с нетерпением, — Виталий Иванович уже полчаса как здесь.
— Подождет, не умрет, а умрет — так одной сволочью станет меньше, — буркнул я в ответ, поднимаясь с кресла. При моей реплике Стелла хихикнула, но осеклась под взглядом мегеры. В этот раз мы снова шли в тот корпус, где меня содержали прикованным к кровати. В этом здании оказалась еще одна комната, с большим чиновничьим столом и креслом, в котором восседал Проскурнов, вставший при моем появлении.
— Сашенька, ты просто прелесть. В жизни не видел такой очаровательной девушки.
Сдержав мат, сдержанно поздоровался, проходя и садясь в неглубокое кресло за столом. Проскурнов по-хозяйски расселся в своем кресле, дожидаясь, пока мы останемся наедине.
— Пришло время поговорить по душам, — едва дверь за мегерой закрылась, к генералу вернулся его холодный тон. Я промолчал, ожидая продолжения разговора.
— Не буду ходить вокруг да около, Саша. Из этого кабинета у тебя есть два выхода, — генерал сделал паузу, — вперед ногами в полиэтиленов мешке, или девушкой-агентом, у которой впереди долгая молодая жизнь при полном обеспечении. Как ты понимаешь, Александра Светлых больше нет, он пропал без вести, находясь на отдыхе на Ближнем Востоке.
Проскурнов замолчал, обнажив часы на левом запястье, постучал по циферблату указательным пальцем правой руки. Выбор, в самом деле, был невелик — все эти четыре дня, я думал, что примерно так мне и скажут. Не тратя время на раздумья, ответил сразу:
— Я хочу жить.
— Отлично, — Проскурнов подался вперед, облокотившись об стол, — я тебе сейчас обрисую ситуацию, чтобы ты понимала — прежней жизни не будет.
— Первое, — генерал, передвинул ручку на столе, — ты никогда больше не сможешь быть мужчиной. — Увидев вопрос на моем лице, Проскурнов добавил:
— Даже если бы постарались, это уже невозможно, изменения необратимы.
— Но ведь так уже происходило, — вырвалось у меня, — когда я попал, попала, — исправился под взглядом генерала, — в море.
— Происходило, но никто из наших ученых не смог понять этого механизма. А сейчас, после возврата к исходному полу в результате эксперимента, это просто невозможно. Я вижу, ты расстроилась? — в голосе генерала впервые прозвучали человеческие нотки.
У меня выступили слезы, моя надежда вернуться в свое тело умирала, умирала безвозвратно.
— Виталий Николаевич, если я буду делать все, что вы скажете, лезть под пули, выполнять любые задания, неужели, даже спустя много лет, я не получу себя в мужском теле?
— Саша, — готов поклясться, что голос генерала дрогнул, — может со временем, возможность обратной трансформации и будет решена, но на данный момент, это невозможно. Мне жаль, — добавил Проскурнов после небольшой паузы. Его последние слова о жалости прозвучали искренне, в любом случае он был человеком, возможно, глядя на меня, представил свою дочь или сына. Меня затрясло от рыданий — теперь я сломался окончательно, хороня все свои надежды быть мужчиной.
Проскурнов не мешал мне, налив в стакан воду, пододвинул ко мне.
— Выпей Саша, и поплачь, тебе станет легче.
Его слова вызвали во мне гнев — я напрягся, один прыжок и я успею его убить, прежде чем вмешается охрана, смотрящая через окошко в двери. Выйти живым мне не дадут, ну и хрен с ним. Все равно это не жизнь — быть для них агентом-мокрощелкой.
— Прежде чем убьешь меня, выслушай, — голос Проскурнова вырвал меня из оцепенения. — Я не выбирал тебе такую судьбу, твой генный код был единственным, где было стопроцентное совпадение с кодом нашего агента. Операция планировалась не так — сознание девушки должно было переселиться в твое тело, а не наоборот. После выполнения задания, ты бы просто не помнил периода своей жизни, будто кратковременная потеря памяти. Но случилось как случилось — Жанна мертва, а ты единственный человек в мире, где получилась такая трансформация.
— Я не просил об этом, — с ненавистью уставился на Проскурнова. Этот подонок еще и рассуждает о человеческих судьбах.
— Саша, не перебивай и дослушай меня. Нет худа без добра, и ты это поймешь, если сдержишь в себе зуд моего убийства.
Чтобы сдержаться, залпом выпил воду — завтракал недавно, а уже чувствовал себя голодным.
